Автобус шел медленно, будто устал после долгой дороги. Наконец остановился, не заезжая в село, потому что всего один пассажир. А из самого Корнилово уж точно на ночь никто не поедет. Остается только до районного центра добраться, там переночевать и утром снова собирать по деревням и селам людей.
— Скажите, а тут гостиница есть? – спросила единственная пассажирка.
Водитель посмотрел на нее с любопытством. – Ну ты странная. Когда приехали, тогда спрашиваешь… а раньше что думала?
— Да вот неожиданно пришло в голову, вдруг не найду того человека, а ночевать где-то надо.
— Нет у них гостиницы, но народ добрый, пустят если что.
— А вы утром во сколько?
— Вот на эту остановку приходи, в девять буду.
— Поняла, спасибо. Вы заезжайте, я точно поеду обратно. Мне до самого города.
Она вышла и посмотрела по сторонам. Было ей лет тридцать пять, может больше. Хотя, где там поймешь, нынче все помолодели, будто секреты молодости открыли.
Светлые волосы были скреплены заколкой, одета в джинсы и ветровку, в руках сумка среднего размера – облегченный вариант в дорогу.
Она вошла в село, когда уже лучи закатного солнца позолотили все вокруг, посылая прощальный привет после августовского дня. Еще не осень, но уже нет знойных денечков, которые случались здесь, в сибирской стороне.
Навстречу попалась пожилая женщина — теленка гнала домой. – Ну иди же, бродяга, не дозовешься тебя, — ворчала женщина, — связалась я с тобой, и зачем оно мне…
— Здравствуйте! – Окликнула приезжая. – Подождите минуточку…
Женщина остановилась, приложила ко лбу ладонь «козырьком», чтобы разглядеть, кто там позвал ее.
— Спросить хочу, где тут живет Валентина… медсестра она…
Женщина забыла на время про теленка и стояла в полной растерянности. – Ой, а кто это у нас…
— Ну медсестра она… а может уже на пенсии, да, скорей всего, на пенсии, — пыталась объяснить приезжая женщина.
— Ну так больница у нас есть, хорошая больница… а вот медсестра Валя… не знаю такую. У меня там у невестки сестра работает, так Оля ее зовут, а еще Леночка у нас есть, ну золото — фельдшерица…
— Может она уже и не работает, но зовут ее Валентина…
— А фамилия как?
Женщина пожала плечами. – Не знаю точно, вроде Сорокина… Честно не знаю. Одно известно: Валя из Корнилово.
— Сорокина? Ну помню, жили у нас Сорокины, только померли давненько… Ну так у нас есть Валентина, так ей уж под восемьдесят…
— Нет, не подходит по возрасту. Я думаю, ей сейчас примерно шестьдесят пять, а может немного меньше или больше.
Женщина задумалась. – Кто же это может быть… село-то у нас немаленькое, всех могу не вспомнить. Но по возрасту… должна знать, но не вспомню сразу.
— Вы знаете, она, ну то есть Валя… Валентина… она в госпитале работала, но это давно было…
— Ой, погоди, что-то припоминаю… а не Валентина Ивановна ли это? Это ведь она ребят-афганцев выхаживала… вот была такая история, уезжала она… да, и в больнице же она у нас работала всю жизнь, как же я не вспомнила сразу? Это же ее девичья фамилия… а как сейчас, вот не вспомню… Ну да, Валентина Ивановна… только она на пенсии уже…
— А где живет? – обрадовалась приезжая.
Женщина повернулась в другую сторону. – Вот по этому проулку пройдешь на другую улицу, Раздольная она у нас называется. А с той улицы направо повернешь, и там будет улица Макаренко, вот там и спроси… я ведь номер дома не знаю, но Валентина, кажется, там живет, если не переехала… вот только фамилию запамятовала… а ты кто ей будешь?
Женщина смутилась. – Да, честно сказать, не знает она меня, но мне очень к ней надо. Спасибо вам.
Незнакомка пошла по указанному маршруту. Было еще светло и довольно тепло. Но у ворот уже не видать кур, обычно вольготно расхаживающих у дома, только слышно собачий лай. Она старалась держаться ближе к дороге, чтобы не нарваться на чужого пса.
Выйдя на Макаренко, спросила у первого прохожего номер дома Валентины и минут через десять оказалась у ворот.
Пес заливисто лаял, услышав чужого. Послышались шаги. – Ну хватит, Дозор, не распаляйся так, слышу же, что пришли… иди в будку.
Она вышла. Как была в ситцевом платье, уже поношенном (видно по хозяйству управлялась), так и вышла. Волосы чуть подкрашенные, ровно подстрижены и сдерживаются ободком.
— Здравствуйте. Вы – Валентина?
— Здравствуйте. Я это. А вы кто будете?
Женщина выдохнула. – Вы меня не знаете. Да и вообще, возможно, я напрасно приехала. Но раз уж решила выполнить просьбу одного человека…
— Какого человека? – насторожилась хозяйка.
Приезжая заволновалась еще больше. – Я ведь кроме имени и названия села ничего не знаю, поэтому может быть ошибка… вы только скажите, работали в восьмидесятых в госпитале?
Хозяйка стала всматриваться в лицо гостьи, будто хотела что-то или кого-то вспомнить.
— Нет-нет, вы меня не знаете, меня и на свете тогда не было, я позже родилась… вот, посмотрите, это госпиталь на фотографии, там раненых афганцев выхаживали… у меня только один вопрос…
— Работала. Я год жила в Ташкенте. Если вы меня ищете, то да, я работала, — и она выжидающе посмотрела на гостью.
— Ой, извините… я же не сказала… Наталья меня зовут, можно просто Наташа, я к вам специально ехала. Не знаю, правда, нужны ли вам эти воспоминания…
— Ну так какой вопрос у вас ко мне? – спросила женщина, и уже явно чувствовалось нетерпение.
— Николай Сергеевич Костров… может помните…
Пес снова начал лаять. – Дозор, в будку, я сказала! – Крикнула женщина, и снова обратившись к гостье, спросила: — Вы… от Николая?
— Да, я его племянница.
Женщина схватила гостью за руку и настойчиво ввела во двор. — Пойдемте, пойдемте, что же мы тут стоим, вы же с дороги… что с ним? Столько лет прошло…
Они вошли в дом. Просторная прихожая вела сразу в кухню. Два окна уже занавешены, стол стоит между окон, выделяясь клеёнкой с ромашками. – Проходите, у меня все просто.
— Ну тогда я сразу скажу… раз вы помните дядю Колю… он умер, весной умер.
Хозяйка замерла, стояла несколько секунд не шевелясь. Потом присела на табурет, опустив руки на колени. – Давно это было, а кажется, будто вчера… умер значит… вот как. Ну а что же я удивляюсь, годы идут, хотя мог бы и пожить…
— Мог. Но вы, наверняка, помните, ранения у него серьезные были….
— Ой, девочка, прочти ты меня, ты же с дороги, я сейчас… — она поставила чайник, стала накрывать на стол. – Вон там руки помыть можно, и полотенце чистое… надо же, приехала, весточку привезла… как же так, неужели он рассказал… так ты из самого Новосибирска?
Наталья вздохнула. – Да, из Новосибирска. Сутки до вас добиралась. Он там всю жизнь прожил, в колледже преподавал. Дядя Коля никогда о вас не говорил, ну по крайней мере, я ничего не знала. Но этой весной, когда ему совсем плохо стало, попросил пакетик достать из шкафа. Я достала, развернула, а там… — Наталья расстегнула сумку и вынула маленький сверток, развернула – синий платок оказался у нее в руках.
Валентина побледнела и не сводила взгляда с этого платка.
— Узнаете?
— Мой это платок, как же не узнать… Мой любимый платок… забыла я его тогда… как же это можно? Через столько лет… неужели помнил?
— Значит, помнил вас. Мне потом уже мама рассказала, что этот платок у его мамы, ну то есть, у моей бабушки хранился. Оставил его там, так он и пролежал много лет. А когда дядя Коля с тетей Ниной развелся, забрал платок и не расставался с ним. Я вот одно не могу понять, как же так получилось, что вы его выходили…
— Да не я одна, там такие доктора… а я всего лишь приглядывала…
— Нет, дядя мне рассказывал, вы и со смены не уходили, возле него были… в общем, не могу понять, как же вы вместе не остались… или может чего-то не понимаю? Может дядя не все мне рассказал?
— Да что тут понимать? У Коли ведь невеста была, она потом приехала.
— Тетя Нина? Да, они поженились. Прожили лет двенадцать, а потом развелись… дядя Коля так и не женился. Мама думала со здоровьем связано, не хотел обременять кого-то, а сейчас мне кажется, вас он любил… и не встретил такой как вы. Ну почему, почему вы тогда уехали? Простите, может неуместен этот разговор, у вас ведь семья…
— Да, у меня дочь, внуки, а муж умер три года назад… умер муж-то мой…
— Мне кажется, дядя Коля не рискнул вас искать, потому что предполагал, что вы замужем.
Валентина начала суетиться, накрывать на стол. – Ты располагайся, уж прости, что на «ты» к тебе, по годам вроде как моя Иринка, так что уж я по-свойски.
— Да, конечно, можно и так.
— Наташа, а ты как решилась-то поехать?
— Дядя Коля платок мне отдал, назвал ваше имя, фамилию девичью и село, в котором живете, видимо, вы ему рассказывали о свое доме, вот он и запомнил. Хотя он и не знал, здесь ли вы… ну и попросил, если будет такая возможность, отдать ваш синий платок, который вы забыли тогда в госпитале в его палате.
— Да не в палате я его забыла, — вспомнила Валентина, — на скамейке оставила, когда последний раз с Колей виделись.
— Да-да, именно так. Он мог бы попросить и взять с меня слово, но не такой человек он был, никого не хотел обременять, поэтому так и сказал: «если будет возможность».
Ну, а мы с мамой потом поговорили, и вот я решила попробовать найти вас. Можно было, конечно, позвонить прежде, запрос оставить, но мне почему-то казалось, вы здесь живете, и я вас найду.
— Наташа, вот огурчики, картошка… а может каши? У меня каша «дружба» — рисово-пшенная…
— Нет, я только чай.
— Ну что ты, чаем сыт не будешь, поешь хоть немного, а потом… потом поговорим, и я тебе постелю… ты ведь побудешь еще?
— Нет, не могу. Утром на автобус. Платочек ваш синий передала, просьбу выполнила, надо домой возвращаться. Это такая удача, что я вас нашла, даже легче стало.
Валентина присела, подперев рукой подбородок, и с сожалением посмотрела на гостью.
— Вы лучше расскажите, почему уехали так быстро, даже не попрощались с ним. Дядя Коля рассказал, что он ждал вас, а вы уехали…
Валентина вздохнула, посмотрела в окно, за которым уже темнело. В палисаднике покачивались стебли цветов. – Ветер что ли начинается, — сказала хозяйка, — может дождик нагонит… если уж рассказывать, то с самого начала.
1979 год
Сквозь строительный шум и выкрики рабочих прорвалась музыка, кто-то умудрился в доме напротив включить проигрыватель. Кто-то обернулся, гадая, откуда музыка, кто-то улыбнулся, услышав знакомое: «Обручальное кольцо – не простое украшенье, двух сердец одно решенье…»
А потом снова звук пилы, стук молотка, шумная разгрузка и укладка кирпичей. На строительстве больницы по субботам работали и молодёжные бригады, из своих – из местных. Уж так эта больница нужна в Корнилово, что сельчане и сами рады помочь. Вон и дед Трифон, седой, как лунь, а всё туда же – командует больше начальника.
Валя Сорокина тоже на стройке, ей в этой больнице работать. А то ютились в старом бревенчатом помещении, в котором всем уже тесно.
Она мелькала в легкой спецовке, потому как дело было по теплу – как раз в разгар лета, норовила помочь и не боясь запачкаться, бралась за любую посильную работу. В общем-то ничем она не отличалась от других своей рабочей одеждой, вот только синий платок был всегда на ней – точней сказать, легкая косынка. Но цвет – синий, как васильки. Глянешь на всю эту шумную, строительную ватагу и сразу заметишь синий платочек.
— Эй, там, у кирпичей! – Кричит дед Трифон. – Как там тебя… синий платок… тебя кличу… подай вон ту лопату, язви ее в душу!
— Трифон Игнатьич, не узнали что ли меня? – смеясь, спрашивает Валя.
— Ой, Валентина, да когда ж ты выросла, я и не признал сразу, — сокрушается дед Трифон. А Валя несет ему лопату и смеется.
— Ишь, невеста, «расхорошилась», — одобряюще смотрит на девушку, усмехаясь в белые усы.
Кто-то услышал, что назвали ее «синий платок», кто-то подхватил и уже, нет-нет, да и слышит Валя: — Да вон у нее спроси – это которая в синем платке.
Там же, на стройке, был и Паша Пшеничников – жених Вали Сорокиной. Остановится, отдохнет и глазами ищет Валю – где там его невеста. Ага, мелькнул платок – значит здесь.
— Ой, Паша, не успею я сегодня. Ну какое свидание после работы, дома дел полно, а потом баня…
— А ты после бани приходи, — шепчет Павел, — на наше место приходит.
И она придет, потому как скучает и у нее с Павлом всё очень серьезно. Еще год назад, когда училась, стали они с Павлом встречаться, и вскоре он предложил замуж. – Паша, так мне год еще учиться… может подождем. Нет, ну можно, конечно, и в этом году, но хотелось бы после учебы…
— Ах ты ученица моя прилежная, — обнимает Паша, — отличница наверное…
— Нет, всего лишь хорошистка, — сознается Валя.
— А мне все равно, даже если бы двоечница, все равно тебя люблю, одну тебя на всю жизнь.
Павел в Моторо-тракторной станции работал механиком. Говорили, еще пару лет и главным механиком будет, толковый он.
Родители Вали и Павла тоже негласно поженили их, можно сказать, молча одобрили выбор детей.
И так все лето: стройка, работа, огород, свидания – казалось, этой счастливой поре не будет конца. Но получилось, как в песне: «Красивая и смелая дорогу перешла».
Девушка приехала в отпуск погостить к родной тетке, к тому же у нее здесь однокурсница жила, учились раньше вместе. А было это в конце сентября, как раз больницу открывали. Торжественно, с цветами, с поздравлениями прошло открытие. Валя искала глазами Павла в толпе народа.
А в это время оказалась рядом с ним Светлана, которую никто и не знал здесь, но многие обращали внимание — выделялась она среди сельских жителей. Длинные светлые от природы волосы лежали на ее плечах, модный плащ подчеркивал фигуру. Взглянешь на девушку и можно споткнуться. Но в этот раз споткнулась она сама. Туфли на высоком каблуке не предусмотрены для неровного полотна, да еще в таком месте, где недавно была стройка – не всё успели убрать. Оказавшись рядом с Павлом, подвернулась нога, и девушка ойкнула, испугавшись, что повредила ее.
Павел успел схватить ее за руку. – Не падать! – Весело сказал он и встретился с ней взглядом.
— Ну если только за вас буду держаться, тогда не упаду.
— Да, пожалуйста, вот моя рука.
— А плечо? – спросила она. – На ваше плечо можно опереться? Ну как в жизни?
— А почему нет? Да вы не бойтесь, если что, мы ведь рядом с больницей, сразу вылечат.
— А мне уже легче. – Она уверенно взяла его под руку и вновь посмотрела ему в глаза.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >