— Божечки, худющая какая! — Катерина вошла в сестринскую, сокрушенно качая головой.
— Ты про кого это, Кать? — Мария Петровна, разбирающая назначения, подняла голову.
— Новенькая девчушка, которую из приёмного подняли. — Катерина щёлкнула кнопкой электрического чайника. — Вета.
— Вета? Что за имя такое? Сколько живу, ни разу не слышала.
— Иветта она. Помните, актёр Миронов ещё песню пел такую: «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта…»? Мы с мамой старые фильмы часто смотрели.
— Миронова помню, песню тоже. — Мария Петровна отвлеклась от своей работы. — А вот, чтобы детей так называли, не слышала. А я уж здесь больше тридцати лет работаю. С таким чудным именем первая у нас Вета твоя. Чайку мне, Катюш, налей тоже.
— А мне нравится. — Доставая вторую чашку, улыбнулась молодая женщина. — Иветта, Вета, Веточка. Знаете, Марь Петровна, она правда, как веточка дерева — тоненькая, хрупкая. Девочки из приёмного сказали, что её по скорой привезли. Упала в подъезде около собственной квартиры. Соседка бригаду вызвала.
— Соседка? А родители где ж были? Что у неё?
— Про родителей не знаю. Кажется, там только мать. Пневмония двухсторонняя. А организм, видно, ослабленный. Я ж говорю, что там косточки одни. Она, как воробышек. Ну ничего, не таких вытягивали.
— Мать одна, говоришь? — Мария Петровна вздохнула. — Ну-ну…
— И что? — Катя вдруг полыхнула щеками. Глаза её стали сердитыми. — Я тоже своих одна воспитываю. И ни о чём это не говорит!
— Да бог с тобой, Катенька. — Смутилась пожилая медсестра. — Я разве в упрёк? Знаю, что ты для своих ребятишек в лепёшку расшибёшься. Но ведь не все так-то. И разве же не трудно одной?
— Трудно. — Согласилась Катерина, вспомнив, как недавно Маша просила новый телефон и со скрипом согласилась не обижаться и походить со старым хотя бы до конца этого учебного года. Но то телефон, а у поступившей девочки… — Знаете, Марь Петровна, у этой Веты даже трусишки все светятся, настолько застиранные. Я халат ей дежурный дала и тапочки одноразовые. Её ведь безо всего привезли. Данные со слов соседки записали. Вот, мать ждём.
— Приедет ли?
Катерина задумалась. Как не приедет? Она, случись не дай бог что, летела бы к своим быстрее ветра. И так оставляет Никитку на Машу, когда выпадают дежурства, а у самой сердце не на месте. Муж ушёл два года назад, и с тех пор его участие в жизни детей ограничивалось скромными алиментами и редкими телефонными звонками старшей дочери.
Мать девочки приехала, Катя потом видела её, беседующей с врачом. Только вот, кроме документов, не привезла ничего. Тоже худенькая, как и дочь, и какая-то отрешённая.
— Подождите. — Катерина догнала её на выходе из отделения. — Вам Сергей Васильевич сказал, что девочке надо привезти?
— Нет. Сказал, что всё есть. — Женщина разговаривала с Катей, а смотрела куда-то мимо неё.
— Лекарства есть, доктор прав. — Катерина пыталась пробиться сквозь эту отрешённость. — Но Вету доставили в уличной одежде, без халата, тапочек. Ей нужна смена нижнего белья.
Женщина кивала в такт её словам, но почему-то Катерине казалось, что мать Веты не слышит или не до конца понимает то, что говорит ей медсестра.
Во время ужина Катерина зашла в столовую. Давали капусту, которую дети обычно не любят, и ей часто приходилось следить, чтобы они поели, а не ложились спать голодными. В глаза ей бросилось количество тарелок, стоящих около Веты. Девочка ела, не обращая внимания на окружающих её ребят, а они переговаривались и с любопытством смотрели на неё.
— Так. Что у нас здесь? — строго поинтересовалась она.
Ребята притихли и заморгали растерянно.
— Почему тарелки на одном столе?
— А Ветка капусту любит. — Сморщив носик, пояснила одна из девочек.
— Сейчас все разберут свои тарелки. — Катерина обвела их взглядом. — Поставят перед собой и сядут ужинать. Это понятно?
Маленькие пациенты нехотя разошлись по местам. Вета перестала жевать и испуганно уставилась на медсестру. Худенькие плечики под больничным халатом опустились, спинка сгорбилась.
— Вкусно? — как можно мягче спросила Катя.
— Очень. — Тихо ответила девочка.
— Попросить, чтобы тебе дали добавки?
Капуста оставалась всегда. Катя знала точно. А подкормить девочку не помешает. Вета кивнула. Катерина забрала на раздаче ещё одну порцию, поставила перед ней.
— Ешь. Тебе сил надо набираться.
— Спасибо. — Вета несмело улыбнулась. — Вы добрая. И уколы хорошо делаете, совсем не больно.
Катерина погладила её по голове.
Вернувшись домой, она обняла дочь, подхватила на руки сына.
— Машунь, как в школе?
— Нормально. Мам, мы в субботу в кино классом идём. Дашь денег? Надо на билет и на фудкорт.
— Классом? А что Елена Анатольевна в чате ничего не написала?
— Ну не всем классом, частично. Мы сами решили.
— Так и говори. Зачем выдумывать?
— Я думала, так вернее. — Маша вздохнула. — Если классом, ты бы не стала говорить, что денег мало, что потом.
— Я и сейчас не скажу. Иди. Развлекаться тоже надо когда-то.
— Правда, мам? Маша оживилась, на губах заиграла улыбка.
— Правда. Я в субботу не дежурю, с Никитой сама побуду. Иди, погуляй. Маша, а у тебя есть приличные вещи, которые тебе маловаты? Футболки, брючки спортивные.
— Есть. -Удивилась дочь. — А зачем?
— Понимаешь, в больницу к нам девочку одну привезли. Она сознание потеряла в подъезде. Чуть помладше и помельче тебя. И худенькая очень.
— У неё что, родителей нет?
— Мама приходила. Только что-то я сомневаюсь, что она услышала, о чём я её просила. И одета Вета более чем скромно. Всё старенькое совсем.
— Может быть, у неё мама пьёт? Помнишь, у нас в третьем классе Серёжа был? У него родители пили. А потом, в четвёртом, его куда-то отвезли. В детский дом, наверное.
— Не похоже, что пьёт. — Катерина разогревала ужин. — Возможно, материальное положение трудное. Знаешь, как эта девочка сегодня ела капусту.
— Вашу капусту? — Маша поморщилась. — Да она же пахнет так, что тошнить начинает.
— Не выдумывай. Нормальная капуста. Другое дело, что дети её не любят, а она ела так, будто не видела ничего вкуснее.
— Ну не знаю. — Дочь покачала головой. — Все же по-разному живут. Сейчас вещи посмотрю.
Катя помыла посуду, села рассматривать книжку с младшим сыном.
— Вот, мам. — Маша принесла ворох одежды, положила на диван рядом с Катей. — Смотри. Вот эти футболки, спортивки и толстовка. А ещё ночнушка есть. Помнишь, бабушка подарила? Но я же в них не сплю. Я даже не распаковывала. И носочки с котятами тоже новые. У меня две пары одинаковых.
— Спасибо, Машуля. Почитай Никитке чуть-чуть. Я вещи освежу.
Она перестирала и выгладила принесённые дочерью вещи, а на следующий день купила недорогие, но милые тапочки и две пары трусиков. Сложила в пакет и в следующее дежурство спокойно зашла в палату.
— Вета, тебе вещи принесли.
— Мне? Мама?
Катерина кивнула и протянула пакет девочке. Дети смотрели с любопытством, и она не могла ответить никак иначе.
— А почему она не зашла?
— Спешила, наверное. — Катя пожала плечами. — А, может быть, не пустили по какой-то причине. У нас здесь бывает такое.
— Когда карантин, да, Катерина Сергеевна? — Понимающе протянула Соня, одна из пациенток постарше.
— Не только. Ладно, девочки, у меня ещё много дел.
К Вете так никто и не пришёл. Катерина ещё пару раз «передавала» ей несколько яблок, бананы, печенье.
— Не понимаю я тебя, Катерина. — Хмурилась Мария Петровна. — Зачем от своих ребят отрываешь? Всех не пожалеешь.
— Да я не всех. — Катя и сама не могла объяснить, зачем. Почему-то хотелось согреть и накормить эту девчонку с тихой благодарной улыбкой. Вета оказалась миролюбивым и абсолютно некапризным ребёнком. Лечение проходило успешно, и девочку пора было готовить к выписке.
— Свяжитесь с матерью, Катерина Сергеевна. — Велел Сергей Васильевич. — Странная особа. Я просил её, чтобы она ещё раз зашла ко мне, но она так и не появилась. Может быть, сообщить в соответствующие органы о ненадлежащем уходе за ребёнком?
— Не знаю, Сергей Васильевич, стоит ли. — Катерина нахмурилась. — Вета любит мать, скучает. Вы думаете, ей в детском доме будет лучше? Не похоже, чтобы девочку били. Она воспитана, правильно говорит, очень доброжелательна к окружающим. Да, худенькая, но вы же видели мать. Генетика плюс, возможно, не самые лучшие времена.
Зачем она пыталась оправдать эту незнакомую женщину, мать маленькой пациентки? Возможно, потому что знала, как непросто приходится иногда женщине с детьми без посторонней помощи, знала, что периоды полного отчаяния порой сменяются более удачными днями.
— Ну, смотрите сами. Позвоните, скажите, что я готов выписать девочку. Выписку и рекомендации передам в приёмный покой.
* * * * *
— Кому это ты названиваешь всё время? — Мария Петровна смотрела на сосредоточенно набирающую номер Катерину.
— Матери Веты. Не пойму, может быть, номер записан неправильно. Спросила у девочки, она говорит, что верно всё. Наверное, ехать придётся к ней.
— Ехать?! Катя, опомнись. Разве твоё это дело. Ты своих детей сколько надо не видишь, а из-за чужой девчонки душу рвёшь. Где это видано, чтобы мы ещё по адресам катались. Правильно говорил Сергей Васильевич, позвонить в органы, и всех делов. Пусть они занимаются.
— Вы тоже считаете, что Веточке там лучше, чем дома, будет? Марь Петровна, да вы посмотрите на неё. Какая бы мать ни была, а по Вете видно, что домашний она ребёнок.
— Ну, разошлась. — Мария Петровна махнула рукой. — Вот запала тебе девчонка эта. Поезжай, коли считаешь нужным. Только помни: около кладбища жить — обо всех плакаться. Сколько ещё таких Вет в твоей практике будет.
Катерина поехала. Маша, когда мама позвонила и сказала, что задержится, отнеслась к этому спокойно. Не в первый раз. В квартире Веты никого не оказалось. Катя решительно позвонила в соседнюю дверь.
— Здравствуйте. Я из детской больницы. У нас девочка из этой квартиры лежит, а родителям дозвониться я не могу. Не подскажете, когда она домой возвращается?
— Кто ж её знает. — Соседка покачала головой. — Сняли они квартиру эту полгода назад. Плохого ничего сказать не могу. Живут тихо, девочка вежливая, да и она сама здоровается всегда. Но вот что странная, есть такое. Где работает, не знаю. Видно, что небогато живут. Из продуктов только необходимое берёт. Видала как-то в автобусе её. Сидит, носом в книжку уткнулась и словно не от мира сего. А телефон… Не удивлюсь, если у неё денег нет, чтобы заплатить за него. Не знаю, когда приходит, не видела.
— Ну, если увидите, передайте, чтобы дочь из больницы забрала. Иначе девочку в детский дом отправить могут.
— Передам. Но обещать ничего не могу. Сами понимаете.
— Понимаю.
На следующий день телефон всё так же молчал, а Сергей Васильевич всё больше хмурился.
— Не могу же я выписать пациентку в никуда. И держать здесь ребёнка по протоколу лечения тоже не могу больше положенного времени. К тому же в выходные ожидается снижение уровня тепла, что-то там с отоплением опять.
— Сергей Васильевич, понимаю. Отпустите Вету со мной, ко мне. Хотя бы на выходные. Под мою ответственность. Вы же мне доверяете? — Катерина стояла перед врачом.
— Вам доверяю, Катерина Сергеевна, голубушка. Но представьте, что с ребёнком что-то случится. И кто будет виноват? Правильно. Я тем самым нарушаю все имеющиеся законы.
— А если по-человечески? Ну вдруг что-то случилось с её матерью. Тоже заболела. Куда-то уехала и не может вернуться вовремя. Да мало ли что. А мы сейчас просто возьмём и разрушим и без того не слишком счастливую их жизнь. Сергей Васильевич, пусть Вета побудет у меня всего два-три дня. Может быть, мать появится. Если нет, сделаем так, как вы говорите.
Ей удалось уговорить врача. Осталось поговорить с девочкой.
— Веточка, не могу дозвониться до мамы. Скажи, она могла куда-то уехать?
— Не знаю. — Девочка смотрела настороженно. — Катерина Сергеевна, а как теперь? Если мама не придёт за мной, что будет?
— Я попросила Сергея Васильевича, чтобы он отпустил тебя со мной.
— С вами? Куда? К вам?
— Да, ко мне. Подождём ещё пару дней.
— А потом?
— Потом будет видно. Очень надеюсь, что твоя мама всё же даст о себе знать. Но если нет…
— Меня заберут, да?
— Скорее всего. Но я попытаюсь помочь, если ты пообещаешь мне не делать глупостей. Потому что тогда точно заберут, и вернуть тебя обратно маме удастся вряд ли.
— Почему? Она ведь любит меня. Я точно знаю. Видите, даже вещи купила новые.
— Потому что у вас нет своей квартиры. И денег, наверное, тоже не очень много. Поправь, если я ошибаюсь.
— Не ошибаетесь. Маму просто с работы уволили. Но она сказала, что уже почти устроилась на другую.
— Видишь, почти. Вряд ли органы опеки это убедит.
Вета потупилась и отвернулась. Катерине пришлось положить руку на плечо девочки и повернуть её к себе.
— Ну что, мы договорились? Подождёшь маму у меня?
— Подожду. — Еле слышно прошептала она.
— Тогда собирай свои вещи. После смены поедем ко мне. И девочкам, пожалуйста, ничего не говори. Скажешь, мама заберёт. Договорились?
Вета кивнула и достала из тумбочки бережно сложенный пакет.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >