— Доброе утро! – Кирилл проснулся с хорошим настроением и сразу обратился к попутчику – степенному, бородатому мужчине.
— Доброго денечка, — уважительно ответил пассажир, слегка кивнув. – Кирилл увидел его глаза, отливавшие озерной синевой. Светлые волосы, с оттенком спелой пшеницы и окладистая борода, гладкое лицо почти без морщин — на Кирилла словно свет пролился.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Ночью, когда вернулся из соседнего купе, где познакомился с Александром и Ириной, и застав нового попутчика, уже спавшим, лег тихо, не желая беспокоить пассажира. И вот утром пришло время познакомиться. – Ну, давайте знакомиться, — предложил он и назвал свое имя.
Мужчина в ответ также уважительно кивнул и назвал себя: — Ефим Онуфриевич. – Кирилл от удивления заморгал.
— Редкое у вас имя, — признался он.
— А что тут редкого? По нашим святцам и отца моего нарекли и меня, и братьев, сестер моих…
— А-аа, так вы, похоже, из староверов, — догадался Кирилл.
Пассажир в ответ снова кивнул.
— Ну, может позавтракаем? Принести вам чай?
Попутчик в ответ достал термос, потом кружку, неторопливо налил чай. – А у меня свой чаек, с медом. Так что благодарствую, мил человек.
Молча перекусили. Пассажир был немногословным, скорее молчуном. Ни о чем не спрашивал, сам не задавал вопросов, часто смотрел в окно, за которым «проплывали» то станции, то густой лес, то поселки.
Спокойствие и молчание пассажира разбудили любопытство, и Кирилл, впервые за всю дорогу, неподдельно заинтересовался. – Куда едете, если не секрет? – Начал он с обыденного вопроса.
— До Красноярска. – Спокойно ответил мужчина. – А там еще… далече мне.
— Так вы не в городе живете?
— В деревне. Тайга у нас.
— А откуда едете?
— Родственников навещал.
Пассажир отвечал ёмко, не разбрасываясь лишними словами. Он также не спеша закрыл термос.
Кирилл понял, что такой человек так быстро не раскроется, а может, просто не расположен говорить. И тогда он решил поделиться своими мыслями, своим сокровенным, что беспокоило его всю дорогу.
– А я к матери еду. – Сказал он прямо, в надежде, что его откровенность разговорит попутчика. – С детства не виделись. Уехала она. Я с отцом жил. А год назад отыскала меня, в гости звала…
Кирилл посмотрел на Ефима, но у того, казалось, ни один мускул не дрогнул, он также спокойно слушал Кирилла, не вмешиваясь.
Парень подумал, что ему неинтересно и замолчал. Стал смотреть в окно. На одной из станций, на платформе увидел небольшой экскаватор. – У нас тоже такой на работе, хорошая техника, работяга… в морозы держится, — тихо сказал Кирилл, скорей сам себе, чем попутчику.
А тот тоже заинтересовался, стал разглядывать технику. – Силушка-то у него большая, — уважительно заметил он. – Ишь ты, какие помощники теперь у рабочего люда есть… нам тоже без техники теперь тяжеловато, от хорошего мотора не откажемся.
— У вас тоже экскаватор есть?
— Да что ты, мил человек, нет же… ну хотя, на строительстве дома не помешает, брат мой старший срубы ставил, а теперь и дома капитальные, так что нанимают технику, если надобность в ней.
— А я на Севере работаю, гайки кручу у такой техники, — поделился Кирилл, — бывает, встанет в мороз, вот уж приходится поплясать возле нее…
— Это так, — оживился Ефим Онуфриевич, хотя оставался таким же спокойным, — любая техника ухода требует, хоть и железо.
— А у вас и машины имеются? Ну, в смысле у староверов…
— А как без них, мы хоть и в тайге живем, а есть у меня и УАЗ, и моторка на лето. А у сына старшего ружье… охотник он.
— А деревня-то у вас большая?
— Не-еет, дворов тридцать наберется. А в десяти километрах от нас село есть, так оно большое, тыщи три проживает.
Кирилл сам не ожидал, что разговор о технике плавно перейдет в иное русло. Он хотел еще что-то спросить, но позвонила Люба, и Кирилл, минут пять говорил с ней, выйдя из купе.
— Девушка моя звонила, — сказал он попутчику, — можно сказать, почти жена.
Ефим промолчал, словно не слышал сказанного.
— У вас, наверное, большая семья, — осторожно заметил Кирилл.
— Семеро нас, да матушка моя. Братья отдельно живут, свои семьи, сестры замуж вышли и уехали.
— Как же это? Разве у вас разрешается уезжать?
— А почему же нельзя? – Попутчик сел поудобнее, пригладил бороду, взгляд его потеплел. – Вот, к примеру, на выданье девушка, а жениха нет в деревне… родители ищут мужа ей, списываются с другими общинами, бывает и с Дальнего Востока общины, ну или поближе откуда, с той же Тывы или с Алтая… глядишь, сладили дело, поженили молодых… покидает дочка родительский дом.
— А что же, сама она не может найти? Или парень, например, разве не может сам невесту присмотреть? – Заинтересовался Кирилл. — Неужели в родной деревне никого нет?
— Как нет? Бывает. Только случается, зачастую, все уже родственники… а между родственниками до восьмого колена жениться запрещено, старики у нас за этим строго следят.
— Интересно! А вы то, Ефим Онуфриевич, как женились? Где невесту нашли?
Мужчина молчал, легкая улыбка пряталась в его бороде. Было заметно, что хочется ему рассказать, поделиться…он начал… также неторопливо.
Время пришло, задумались мои матушка с отцом, как бы мне невесту найти. А в деревне у нас тогда никого подходящего не было. Да я сам знал, что нашей семье, почитай, все родней, хоть и дальней, приходятся. Уже стали письма писать, узнавать, есть ли девица молодая…. А у меня еще двое младших, брат и сестра, в школе еще учились.
Сначала тут же у себя в деревне бегали к одной девушке домой, все ребятишки к ней ходили, грамотная она, вот и учила деток. Да потом замуж вышла, уехала в другую деревню. Пришлось детей возить в село, это что в десяти километрах от нас. А дело зимой было, морозы стояли…
И вот все, кто мог, по очереди, деток на санях возили туда. Школа тогда там была небольшая, деревянная, это еще в восьмидесятых было.
И вот отправляет меня отец как-то с ребятишкам. Своих укутали, посадили в сани, за другими заехал, — деток немного тогда было.
Приехали. А мне еще по дороге сестренка про учительницу новую рассказывала, только я почти не слушал, мало ли чего девчонка несмышленая лепечет. – Попутчик замолчал, отвлекся, посмотрел в окно.
— Ну а дальше что? – Поторопил его Кирилл.
Ефим Онуфриевич снова погладил бороду. – Не спеши, — сказал он спокойно, — торопишься больно…
— Так вот, подъехали мы, а учительница эта стоит на крыльце, деток встречает, отмечает, кто приехал. Глянул я: молоденькая совсем… почему-то бросилось мне сразу, во что обута девушка. Сапожки на ней показались совсем легкими. «Кто же, думаю, в такой холод, в сапожках на рыбьем меху, ходит».
Зашли мы, она шубку скинула, а сама, смотрю, замерзла, ежится. Младшие мои тянутся к ней: «Таисия Сергеевна, а мы все сделали, все уроки». А она улыбается, по голове их гладит, — ну тут проняло меня…
Домой пока ехал, всю дорогу о ней думал. Потом, после обеда, детей забрал, по домам развез. Думал, на другой день снова поеду, а туда другая повозка пошла, не было во мне надобности.
— И что? Как вы снова увиделись? – Спросил Кирилл.
Попутчик снова внимательно посмотрел на него и вновь сказал: — Не спеши.
— Через неделю снова я повез (менялись мы, все по очереди детей в школу возили), грамоте-то надо учить… Смотрю, сидит она в классе, а я не знаю, что сказать, не учили нас знакомиться, за нас все родители решали, все с родительского согласия.
И снова я смотрю на сапожки ее… и тут мне в голову слова сами пришли, откуда только взялось… Говорю я ей: «А у вас сапожок порвался».
Она испуганно сразу на ноги: — Где? Вроде целые…
— А вы снимите, правый снимите, я покажу, — Ефим Онуфриевич виновато опустил глаза, — слукавил, прости меня Господи, слукавил тогда…
Сняла она сапожок свой легонький, я его ощупал, осмотрел, ладошкой смерил, как мог и говорю: — Ошибся я, простите. Она смотрит на меня, удивляется, а взгляд не отводит.
Уехал я. И в тот же день отправился на выселки к Якову – известному мастеру по шитью унтов. И я, как мог, так и передал размеры этому Якову. Он смеется: «Как же я пошью унтайки, если ты на глаз определил?».
И все-таки сшил. Да такие ладные – загляденье. Спрятал я их и кое-как дождался, когда детей везти моя очередь выпадет. Вызвал я ее из класса, развернул унтайки и поставил перед ней. Говорю ей: Морозы нешуточные, негоже вам в легких сапожках бегать. Берите и носите.
Ахнула она, отказываться стала. Но примерила. А они ей как раз. «Как же вы с размером угадали?»
Ну, я тогда и признался, что на ощупь сапог ее «измерил».
— Здорово! – Восхитился Кирилл. – Вот и невесту себе нашли!
— Не спеши, — остановил в очередной раз попутчик.
Понял я, что нашел невесту. Только как родители на это посмотрят, мы-то староверы, а она приехала после учебы, сама вызвалась в таежное село деток учить. Родилась в маленьком городе, в многодетной семье. А училась-то в большом городе.
Не решался сказать родителям, но пришлось признаться. Мать ахнула, отец сурово посмотрел на меня. Стали расспрашивать. А у нас к тому времени с Тасей уже согласие появилось… согласие в том, что душа тянется друг к другу.
Отец с матушкой пошли за советом к бабушке моей, да и дед, отец матери моей, жив был тогда, со старшими стали советоваться. А потом молча собрались и поехали в ту школу. А когда приехали, то отец осторожно так сказал: — С родителями бы Таисии переговорить…
Свадьбу справили по нашим канонам, все, как и положено… Тася приняла наш уклад жизни полностью. И с той поры у нас в деревне своя учительница, все детки малые к ней бегают до сих пор, а кто постарше, в село соседнее ездит. И своих у нас четверо, старшие женаты, внуков нянчим.
Кирилл задумался. – Интересно конечно. А сами-то вы чем занимаетесь?
— Да чем я только не занимался. По молодости охотничал, рыбачил, сейчас пасеку держу, мед продаем… да и сруб поставить могу, брату частенько помогаю, такие вот дела у нас… живем потихоньку.
Перед Красноярском Кирилл торопливо накинул куртку.
— Не спеши, — сказал Ефим Онуфриевич, убирая термос и кружку в рюкзак, — еще не приехали.
Он степенно поднялся, собирался без суеты… Кирилл пошел проводить его.
— Ну-уу, здоровьица тебе доброго… а с матерью повидайся, благое дело. И жену тебе хорошую. И не спеши в разговоре. А вот что касается женитьбы, тут можно уже и поспешить, самое время, — сказал он на прощанье и едва заметная улыбка отразилась в его голубых, как озерная синь, глазах.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >