В первые дни после случившегося ещё ходили разговоры об аварии, но постепенно ежедневные заботы и ожидание приближающейся сессии стали вытеснять их. Успокоились студенты, в расписание добавили пропущенные пары. На Митю ещё иногда косились, гадая, переведётся ли Лебедев в другую группу или продолжит заниматься «мазохизмом», как выразился кто-то из девушек.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Но Митя не обращал внимания на пересуды. Вернее, делал вид, что не обращает. Присутствие в доме отца и их постепенно налаживающиеся отношения с мамой давали ощущение тепла и некой стабильности, которой ему так не хватало сейчас. Аннушка проходила мимо, не здороваясь и усиленно делая вид, что Мити не существует вовсе. На занятиях всё так же усаживалась в другой конец аудитории, а он, ещё не зная, как себя вести, отсиживал положенное время и первым выходил за дверь, стараясь не задерживаться.
— Мить, в подготовке Нового года участвовать будешь?
— У меня много работы.
Он почти не обманывал. Начался сезон простуд. В кафе с этим было строго, и официантам приходилось брать больничные, а их коллегам выходить на замещения. Митя уже работал в смене один, когда заболела Лена, и, надо сказать, это было непросто.
— Я рад, что ты снова в строю. — Сказал он ей, когда девушка вышла на работу.
— Тяжело тебе пришлось?
— Справился. Как ты себя чувствуешь? Бледная совсем.
— Да нет, уже нормально. Врач сказал, больничный продлевать не имеет смысла.
Но он видел, что работа после болезни даётся Лене тяжело, и старался основную нагрузку брать на себя.
— Я помогу. — Шепнул он девушке, заметив, что она собирается подойти к столику, за которым размещается большая компания. — Видишь, пожилую пару? Они уже не первый раз приходят. Заказывают немного и никогда никуда не торопятся.
— Но они же за твой столик сели.
— Ничего. Я сам подойду к администратору.
— Митя, не стоит. Я справлюсь.
— Лен, у тебя слабость ещё. Я же вижу. Скажешь, не так? — И он весело направился к её столику. — Здравствуйте! Я Дмитрий, ваш официант на сегодняшний вечер. Разрешите предложить меню?
Лена смотрела, как он приносит блюда, забирает пустую посуду, успевая подходить к другим столикам, и у неё слегка кружилась голова. Когда в конце смены он подошёл и вложил ей в руку купюры, девушка вскинула на него удивлённый взгляд.
— Чаевые с твоего столика. — Объяснил он спокойно.
— Митя, но гости оставили их тебе.
— И что? Я знал, что оставят. И знал, что заказывать будут много. Но это твой столик, Лен. Давай так: я тебе твои, а ты мне мои.
— Но там всего…
— Знаю. — Улыбнулся Митя. — Сто рублей. Они всегда оставляют такую сумму.
— Митя…
— Однажды, если я заболею, ты тоже выручишь меня. Выручишь же?
— Конечно. Только ты лучше не болей.
— Постараюсь. Мы с отцом недавно маму лечили, но сами не заразились.
— Он у вас живёт?
— Да. Иск подали в другой суд, но это не так быстро всё. А я рад, что он снова с нами. Знаешь, он старается, я вижу. И ведёт себя не так совсем, как раньше. Сказал, что только потеряв отношения с мамой, понял, насколько не ценил то, что у него было.
— Может быть, и Аня твоя поймёт.
— Давай не будем об этом, Лен. Хорошо?
— Хорошо.
Но этот разговор заставил Митю задуматься о более важной проблеме. На следующий день он подошёл к Вадиму Панину.
— Вадик, ты Сашу давно навещал?
Они были в больнице, когда Яковлев только пришёл в себя. Их не пустили, сказали, что состояние ещё слишком нестабильное и к парню не пускают никого, кроме близких родственников. Митя никогда особенно не дружил с ним, но что-то ёкнуло внутри там, на дороге, когда он увидел Сашу на носилках.
— Мить, да там к нему не пускали сначала, а потом ты сам видишь, как преподы лютуют перед сессией. А у меня недопуск по двум предметам…
— У тебя телефон матери Сашиной есть?
— Нет. Зачем тебе?
— Хотел узнать, как Саша. А адрес?
— Где-то на Новгородской.
— Ясно. — Митя вздохнул. — Ладно, проще, наверное, в больницу сходить.
— Митька, слушай. А ты сам сможешь, а то я на этой неделе по уши загружен? Или, хочешь, на следующей вместе попробуем?
— Там опять какие-нибудь дела появятся. — Рассудительно заметил Митя. — Я хотя бы узнаю, а потом, может быть, и вместе выберемся. Если к Саше можно, тогда ещё ребят позовём.
— Лады. — Обрадовался Панин.
Митя, досидев до конца пары, вышел на улицу и остановился в нерешительности. Может быть, всё же надо было узнать в деканате адрес. Вдруг Сашу выписали. Или не могли так рано и после таких травм?
— Что грустишь, Лебедев? Провожать больше некого? — Девушка из их группы, Вика, одна из тех, что были на экологической акции, смотрела не то насмешливо, не то сочувственно, не разобрать.
— Да нет. — В тон ей ответил он. — Думаю, что за люди мы такие. Саша Яковлев неизвестно в каком состоянии, а мы в чужих отношениях разбираемся.
И уже серьёзно добавил:
— Я думаю, куда идти, в больницу или вернуться, адрес домашний узнать.
Вика растерянно замолчала, с лица её сошло непонятное выражение, запутавшее Митю.
— Я Сашин адрес знаю. Только визуально, не по номерам. Мы к нему ходили, когда готовились к посвящению. На первом курсе, помнишь?
— Я не ходил.
— Знаю. Вы с Аннушкой тогда… — Она осеклась. — Хочешь, провожу? Покажу дом и квартиру.
— Давай.
Всю дорогу шли молча. Оказалось, что говорить практически не о чем, даже институтские дела обсуждать не хотелось. Дойдя до одного из домов на Новгородской улице, Вика остановилась.
— Вот этот подъезд. Третий этаж, квартира налево от лифта.
— А ты не пойдёшь?
— Я не знаю, что говорить. — Призналась Вика. — Страшно почему-то. И потом, наверное, дома нет никого. Рабочий же день.
— Как хочешь. — Митя не стал уговаривать. — Спасибо за помощь.
— Мить, — попросила она вслед, — если надо будет что-то, ты скажи. Может быть, деньги на лечение. Мы соберём тогда.
— Ладно. — В подъезд как раз заходила какая-то женщина, и Митя поспешил пройти с ней.
Остановился перед дверью, немного замешкался, потом решительно нажал на кнопку звонка. Возможно, Вика права, и дома действительно никого нет. Но дверь открылась. Митя смотрел на полноватую уставшую женщину и сомневался, вдруг перепутал квартиры.
— Вам кого?
— Скажите, а Саша Яковлев здесь живёт?
Глаза её начали наполняться слезами, и он поняв, что не ошибся, добавил поспешно:
— Мы учимся вместе. Я Митя, Митя Лебедев. Хотя он, наверное, не говорил.
— Не говорил. — Женщина взяла себя в руки. — Проходите, Митя. А я Сашина мама, Полина Леонидовна. Вы раньше не приходили к Саше, я всех его друзей знаю.
— Да, я не приходил. — Подтвердил Митя. — Да мы и не дружили так близко, учимся в одной группе. Скажите, а Саша…
— Сашенька в больнице. И будет долго. Только первая операция прошла, а сколько их ещё понадобится, один Бог знает. Митя, а вы тоже были там, у Лёвы? Сказали, что Саша не пил. Да он бы не сел за руль пьяным. Мы с отцом и машину ему покупали с этим условием.
— Я не был. — Мягко ответил Митя. — Но ребята все сказали, что Саша не пил. Это несчастный случай. Знаете, там дорога не очень хорошая, подмораживало к вечеру. Так получилось.
— Так получилось… — Повторила она. — Мама Максима приходила, кричала, что Саша его убил… А Саша, он… Я понимаю её, она ребёнка своего потеряла. Но мой ребёнок тоже пострадал. Знаете, Митя. У Сашеньки никаких прогнозов. Никто не знает, встанет ли он на ноги или останется лежать. Так получилось…
— Полина Леонидовна, сейчас оборудование такое в больницах, и наука на месте не стоит. — Митя вдруг почувствовал себя беспомощным мальчишкой, школяром, не умеющим найти нужных, убедительных слов для потухшей от горя Сашиной матери. — Саше помогут.
— Помогут. Конечно, помогут. — Воспряла она. — Я Сашиному отцу тоже так говорю. Говорю, что всё ещё будет хорошо. А он не верит. Не верит, Митя.
— Тогда верьте вы. Моя бабушка говорит, что мать может сделать невозможное для своего ребёнка.
— Она правильно говорит, твоя бабушка. Очень правильно говорит, мальчик.
Она уже не называла его официально, на «вы», и Митя вдруг понял, как необходимо ей слышать, что кто-то ещё, кроме неё, верит в то, что её сын встанет на ноги.
— Полина Леонидовна, а в больницу к Саше можно?
— Можно, Митя. Только вот что-то не приходит никто. Он, правда, лежит и мало говорит ещё, речь пока не восстановилась. Но, знаешь, он радуется, когда я прихожу. Я с работы уволилась, чтобы рядом с ним быть. Хочешь, вместе пойдём к вечеру? Со мной пустят тебя.
— А завтра? — Митя смутился, словно соврал Сашиной матери, обманул её ожидания. — Я просто работаю по вечерам. А завтра не моя смена, и я смогу.
— Хорошо, завтра. — Поспешно согласилась она. — Ты знаешь, запиши мой номер. Позвонишь, и я спущусь к регистратуре, встречу тебя. А Саша обрадуется.
— Мне, наверное, не очень. — Грустно усмехнулся Митя. — Если бы кто-то ещё.
— Обрадуется! — Прозвучало это с напором, почти сердито. — Друзья в беде познаются. А ты единственный, кто пришёл. Так ты позвонишь завтра?
— Я позвоню, Полина Леонидовна.
* * * * *
— Правильно решил. — Выслушав его вечером, одобрила Лена. — Подумаешь, не дружили. Даже незнакомые люди из разных городов в сети друг друга поддерживают, а здесь в одном городе, да ещё и учитесь вместе. Конечно, надо пойти.
— Лен, как всё же наши матери верят в нас. — Задумчиво произнёс он. — Я посмотрел, Полина Леонидовна как за соломинку хватается за любую надежду на то, что Саша восстановится, даже за мои наивные пустые слова. Мне в какой-то момент стыдно стало, что я говорю сам не знаю что.
— И ничего не стыдно. Может быть, это как раз то, что ей необходимо было услышать. А про мам ты прав. Моя тоже ворчит на меня, воспитывает, но я знаю, что это она из-за того, что боится за меня. Поэтому не обижаюсь.
— А моя не ворчит. — Митя впервые за вечер улыбнулся. — Знаешь, она такая… Как тебе объяснить. Решительная, сильная, а сама, как девчонка, иногда скажет что-нибудь, хоть стой, хоть падай. С ней весело и рассказывать можно всё. Она даже если ругается, то конструктивно.
— Повезло тебе. — Лена тоже улыбнулась. — Ладно, нам в зал пора.
Домой Митя шёл через дворы и думал, что обязательно пойдёт завтра в больницу. Во-первых, собирался, а во-вторых, кем надо быть, чтобы обмануть чужую надежду и не поддержать в такой момент. А дружили, не дружили, здесь Лена права.
Проходя с торца Аннушкиного дома, краем глаза заметил какую-то возню. Несколько человек окружили одного. Митя замешкался. Он не умел и не любил драться. Но пройти мимо, сбежать не умел тоже.
— Эй, вы чего там?
Они обернулись. Свет фонаря упал на лица.
— Денис?
Митя пошёл вперёд. Неважно, что сейчас происходит между ними с Дэном, но тот был один против троих, а значит, надо было идти.
— Я сейчас полицию вызову. — Митя достал телефон.
— Давай! — Бросил один из нападавших. По нечёткой речи Митя мгновенно определил, что парни не слишком трезвы. — Мы тоже вот позвонить хотели. А этот телефон зажал. Может, ты дашь?
— Ага, дам. И номер сам наберу. — Он ответил машинально, сообразив вдруг, что не помнит цифры, которые надо набирать. Сто двенадцать? Девять, один, один?
Но ноги несли Митю напрямую к опасной компании, а двое других оказались шустрее. Один уже возник перед Митиным лицом.
— Те чё надо?
— Дэн, давай сюда!
Замелькали кулаки, но теперь их, по крайней мере, было двое. За спиной хлопнула железная дверь подъезда.
— Ах, стервецы! Прекратить немедленно! Полиция едет уже.
Один из компании, постарше, коротко свистнул.
— Уходим.
Видно, пересекаться со стражами правопорядка не входило в планы этих людей.
— Ты нормально? — Дэн стряхнул с руки красные капли. — Блин, платка нет.
— Нормально. — Митя дотронулся до разбитой губы. — Здравствуйте, Анатолий Николаевич.
— Здравствуй, Дмитрий. — Аннушкин дед сердито посмотрел в сторону Дениса. — Ты откуда здесь в такое время?
— С работы.
Что делал около Аннушкиного дома Дэн, спрашивать было излишне, поэтому Митя повернулся к Анатолию Николаевичу:
— Нам полицию ждать?
— Да какая полиция, Митя? Когда бы я её вызвать успел. Это Римма Григорьевна, как всегда, на посту у окна. Не спали оба, ждали, когда вот провожатый принцессу нашу домой доставит. Время за полночь. Он отойти не успел, они к нему прицепились. А тут и ты. Вот и спустился. Только скорость моя уже не очень. Сильно досталось?
— Заживёт.
— Меня одного, значит, не стали бы спасать? — Денис приложил к распухшему носу конец шарфа.
— Поглядел бы ещё. — Проворчал Аннушкин дед. — То, что ты лезешь, куда не просят, понятно уже.
— Не лез я к ним, сами они.
— Да я не про них. Ты, Денис, иди домой, чтоб ещё чего не вышло.
— Я тоже пойду. — Митя не смотрел ни на Дэна, ни на Анатолия Николаевича.
— А ты, Митя, задержись на пару слов. — Анатолий Николаевич больше не обращал на Дэна никакого внимания. — Это моя личная к тебе просьба.
Денис бросил на Митю быстрый взгляд и ушёл.
— Ты чего полез заступаться? — Хмуро спросил Аннушкин дед. — Ты же драться ни чeрта не умеешь. И был бы кто другой.
— Какая разница, кто, когда трое на одного.
— С самой нашей поездки с тобой, Митя, хотел попросить у тебя прощения за нашу внучку. — Анатолий Николаевич говорил глухо. Видно было, что слова даются ему нелегко. — Не перебивай, слушай. И я, и Римма Григорьевна относимся к тебе как к родному. Я бы, Митя, таким внуком гордился. Но заставить Анну относиться к тебе иначе не в моих силах.
— Зачем вы всё это говорите? — Митя почувствовал, что чуть затянувшаяся боль вновь проснулась. В душе засаднило, словно содрали с поджившей раны сухую корочку. — Я не просил, чтобы кто-то меня любил.
— Говорю потому, чтобы ты знал: моё отношение к тебе не переменилось. На меня рассчитывать можешь в любой ситуации. Знаю, что отец твой в сложное положение попал.
— Откуда вы знаете?
— Слухами земля полнится. Так вот, Дмитрий, у меня есть очень хороший юрист. Сильный, закон знает добуквенно. Старая адвокатская школа. Он поможет. Денег от отца твоего не надо. У нас свои расчёты.
— Почему? — Мите вдруг стало обидно. — Мы можем заплатить. Отец работает, я тоже.
— Просил же не перебивать. Ты почему сейчас товарищу своему помог, мимо не прошёл?
— Просто.
— Вот и я просто. Если бы отец твой по собственной глупости пострадал, не стал бы ничего предлагать. Адвокат — это первое. Второе: раз он остался без квартиры, то пусть пока живёт в нашей прежней. Мы с бабушкой её ещё весной от квартирантов освободили, рабочие ремонт сделали. Думали, или вы там с Аннушкой жить будете, или мы туда уедем. Но, видишь, как получилось. Платы за квартиру не возьму, только коммунальные услуги. А пока вопросы судебные решаться будут, пусть отец живёт.
— Спасибо, конечно. Но вот этого точно не надо. — Твёрдо отказался Митя. — У мамы с папой всё налаживаться начинает. Пусть лучше он у нас остаётся.
— Ну, раз так, сам смотри. А про адвоката подумайте. Отцу скажи.
— Я спрошу его, Анатолий Николаевич. Спасибо. Я пойду?
— Иди, Митя, иди. Правильный ты человек.
Пожилой мужчина тяжело вздохнул и медленно зашагал к подъезду.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >