— Мам, я подарки под ёлку положил. Чур, до курантов не открывать! — Митя заглянул в кухню, где мама торопливо дорезала очередной экспериментальный салат.
Она вытерла руки, обняла его.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Митька, надо же, ты у меня под два метра уже, а всё подарки под ёлкой.
— Пусть. — Митя упрямо тряхнул отросшей чёлкой. — Не хочу нарушать традицию. Я их всегда там находил, теперь ваша очередь, потом дети мои продолжат.
— Дети? — Мама отступила. — Митя, я чего-то не знаю?
— Мама! Это гипотетически.
— Гипотетически? Митька, доучись сначала, умоляю.
— Доучусь, доучусь, не переживай.
— Митя, скажи мне только… — Мама, когда хотела, умела быть настойчивой. — Это не…
— Не она, мама. Это не Аня. И вообще пока никто.
— Никто — тоже не вариант. Ты, Митя, главное, не зацикливайся на этом расставании. Но и не спеши никуда, понял?
— Разговоры как раз для тридцать первого декабря. Умеешь ты, мам, поднять боевой дух.
— Митька, прости. Прости, детёныш, неразумную мать.
— Уже простил. — Митя поцеловал её в щёку. — Я побежал, мам. Счастливого Нового года! Не поругайтесь.
— Постараемся. Отец сейчас на себя не похож, хоть к ране прикладывай вместо подорожника.
— Он у нас вообще хороший. Главное — это осознать.
— Иди уже, философ. А то опоздаешь.
В кафе накрывались столы для новогоднего банкета, уже пришедшие официанты перетирали столовые приборы.
— Опоздал? — Митя нашёл взглядом администратора. Тот отрицательно покачал головой.
— Всё нормально, Дмитрий. Переоденешься, подойди.
Митя торопливо переоделся.
— Я готов. Давайте фронт работ.
— Подожди. Сейчас ребятам поможешь. Слушай, здесь такое дело. У нас с Дедом Морозом проблемы. Не знаю, на самом деле заболел он, или где-то заплатили больше, но мы остаёмся без главного волшебника года.
Митя уже догадался, к чему клонит его непосредственный руководитель, и насторожился.
— Ну какой из меня артист? Мы с Леной костюмы брали, чтобы поздравить друга в больнице. Это же по уровню ниже, чем самодеятельность.
— Брали, значит, должен. Шучу. Митя, видел я тебя в этом костюме, когда ты его мерил. Натуральный Дед Мороз. И рост, и фактура. Лебедев, с твоим умением общаться с людьми это ведь раз плюнуть. И роль у нашего приглашённого Деда всего ничего. Поздравить гостей. Сможешь?
— Ну, раз некому больше… — Митя вздохнул. — А сейчас?
— А сейчас вилки протирать! Учить тебя, что ли?
— Есть протирать вилки!
Бокалы блестели, салфетки были заправлены в кольца, зал украшен еловыми лапами и гирляндами. Музыканты уже расположились на отведённом им месте и настраивали аппаратуру. Кухня старалась вовсю. Хотя для ребят этот вечер был рабочим и напряжённым, праздничное настроение витало в воздухе. Митя тоже проникся им, и когда начали приходить первые гости, приветствовал их совсем не дежурной, а искренней улыбкой. Волновался немного, потому что не понимал, как сможет выступить даже с простым поздравлением перед такой требовательной аудиторией, но пока действовал по привычной схеме, подходя к столикам, меняя приборы, принося блюда.
— Дмитрий, иди переодевайся. — Позвал его администратор. — Время к полуночи.
— А мои столы?
— Я помогу.
Митя ушам собственным не поверил. Обернулся. Лена стояла, улыбаясь, такая красивая сегодня, словно встала из-за одного из гостевых столиков в зале.
— Лен, ты откуда здесь?
— Пришла. Мама с подругами праздновать будет. Им там и без меня не скучно. А я вот…
— Лебедев, переодевайся. Лена, со столиками парни без тебя разберутся, а ты…
— Костюм Снегурочки доставать? — повернулся к администратору Митя.
— Доставай. Ребятки, золотые мои, только переодевайтесь пошустрее, время идёт.
У них всё получилось. Небольшой опыт в больнице придал уверенности. Митя почти профессионально произнёс текст поздравления, они с Леной вспомнили по небольшому стихотворному отрывку и наконец остановились, не зная, можно ли им заканчивать свою импровизацию.
— Танцуйте. — Шепнул вдруг один из музыкантов и сделал знак своим.
— Как? — Не понял Митя.
— Просто. Посох ставь и танцуйте.
«Такого снегопада, такого снегопада…» — зазвучало в зале. Митя послушно прислонил посох к стене и протянул Лене руку.
— Только я совсем не умею. — шепнул он.
— Это неважно. — Она вложила свою ладонь в его. — Просто слушай музыку.
Начали отодвигаться стулья. Пары выходили на специально освобождённую середину, и вскоре многие уже танцевали.
— Уходите потихоньку. — Велел администратор. — Молодцы, спасибо.
Они переоделись в подсобке и улыбнулись друг другу.
— А я подарок дома оставил. — Смущённо сообщил Митя. — Плохой из меня Дед Мороз.
— Самый лучший. — Тихо ответила девушка. — Я тоже свой не взяла. Но я так волновалась, что просто забыла его в коридоре.
— Ты сама — подарок. Неожиданный, но замечательный. Ты меня спасла.
— Не преувеличивай, Мить. Просто хотела увидеть тебя в эту ночь. Говорят, с кем Новый год встретишь…
— Мне работать ещё.
— Ничего. Куранты уже пробили, Новый год наступил.
Митя вышел в зал и тут же включился в работу. Лена замерла в нерешительности. Уйти? Или попроситься в смену? Вдруг разрешат. Но администратор подошёл сам.
— Лена, встанешь на помощь в бар? Всё равно пришла. Оплачу полсмены.
Она радостно закивала.
— И потом не убегайте сразу. У нас намечается свой небольшой фуршет.
* * * * *
— Ваня, пора подарки доставать. — Митина мама подошла к ёлке.
Отец встал рядом, обнял её за плечи.
— Надо же, не забыл, где мы ему в детстве их каждый год прятали.
— А потом я уже без тебя их туда же складывала. Как-то подарила просто, а он попросил именно под ёлку. Сказал, традиция.
— Хороший у нас сын вырос. — Отец развернул плотный пакет. — Портмоне кожаное. Ничего себе. Да ещё и с деньгами.
— Так пустое не дарят. А у меня… Ой, Митька! Что же он творит! Мои любимые! Я эти духи уже давно нигде найти не могу. Говорят, не выпускают больше. А он нашёл!
Она достала небольшой красивый флакончик, вдохнула тонкий аромат и опустилась на диван, не выпуская подарка из рук. Отец присел рядом, обнял.
— Слушай, я тут подумал. Может быть, мы эти деньги, если всё же удастся вернуть, отложим на квартиру сыну? Ну, если ты, конечно не против, что я останусь.
— Не против. Только, Иван, боюсь, что опять всё будет, как раньше. А я так не хочу. Поняла уже, как это — жить иначе.
— Так и я понял. Думаешь, мне без вас с Митькой хорошо было? Нет. Мать твоя правильно говорила про меня. Я всё птицу счастья какую-то мифическую схватить пытался, надеялся разбогатеть враз, думал, это нас всех счастливыми сделает. А потом понял, что нет, не получится. Что буду я жить так же, как жил, в той же рутине, вот только уже без вас. А я скучал. Не веришь?
— Верю. Митя рад будет. Он так просил, чтобы я позволила тебе вернуться.
— Митька у нас — золотой сын. Всем бы таких детей.
— Золотой. — Согласилась мама. — Только таким и достаётся обычно в жизни по самую маковку.
— Да что мы всё о грустном? — Отец поднял бокал. — Мы же счастливые люди, несмотря ни на что. Давай загадаем, чтобы и у Мити, и у нас, да и у всех, кто нуждается в этом, всё было хорошо.
— Давай, Ваня. И парнишка тот, к которому Митя всё время ходит, чтоб на ноги встал. Каково там родителям…
В соседних квартирах раздавался смех, детские восторженные крики, звуки хлопушек. А двое сидели в полумраке возле переливающейся огнями ёлки и мечтали о том, чтобы их взрослый, но навсегда остающийся для них ребёнком сын был счастлив.
Эпилог.
— Мить, ты перевернёшь его!
— Санёк, держись!
— Держусь!
Митя на скорости влетел в поворот аллеи, крепко держа ручки Сашиного кресла. Лена едва поспевала за ними.
— Митя, ну зачем?
— Просто так. — Он улыбнулся. — Представляешь, сколько Саша лежал в этой своей палате. Там же время словно застывшее. Пусть опять привыкает к движению.
Саша смотрел, как они спорят, и улыбался, переводя взгляд с одного на другого.
Ему сделали уже три операции. После второй врачи развели руками. На Полину Леонидовну жалко было смотреть. При сыне она держалась, но стоило выйти из палаты, как слёзы непроизвольно вырывались наружу.
— Смысла держать здесь вашего сына я больше не вижу. — Вздохнул лечащий врач. — Мы сделали всё, что могли.
Потянулись тяжёлые дни дома. Саша никого не хотел видеть. Сутками лежал, уперевшись взглядом в стену. Даже никогда не унывающий, спокойный и рассудительный Митя начал приходить в отчаяние.
— Так нельзя. — Говорил он Лене. — Надо что-то придумать.
— Ты же не врач, Митя. — Девушка смотрела на него сочувственно. — И я тоже. Знакомых таких у нас нет, кто бы мог хоть что-то сказать.
Она всегда поддерживала его, но сейчас пыталась мягко вернуть к реальности. Новый год стал отправной точкой в их отношениях, которые развивались ровно, неторопливо. Не бушевали страсти, не устраивались сцены, им просто было хорошо вместе. Вскоре Митя уже не представлял, как раньше обходился без спокойного голоса и ласковой улыбки Лены.
— Если мы не врачи, то, значит, надо спросить у врачей.
Ничего не сказав больше, на следующий день он стоял у регистратуры больницы.
— Яковлева вашего выписали давно. — Регистратор недоуменно смотрела на Митю.
— Знаю. Мне надо поговорить с его лечащим врачом.
— Вы не родственник. Сведения медицинского характера не предоставляются посторонним. Не мешайте работать, пожалуйста.
Он отошёл и, поразмыслив с минуту, отправился в другую сторону.
— Можно мне подняться в отделение?
— Дмитрий? — Удивился знакомый охранник. — Ты чего здесь? Опять навещать кого-то?
— Мне с врачом Сашиным поговорить надо. Понимаете, Саша совсем духом упал. Ему сказали, что ходить он не будет.
— Ну а чего разговаривать тогда? У нас врачи хорошие, зря не скажут. Они же люди, не боги.
— Мне уточнить кое-что. Вы же понимаете, ну, как совсем молодому парню такое переживать. Может быть, хоть что-то можно сделать!
— Ладно. — Решился охранник. — Иди. Ох, молодёжь, тяжело с вами. Вечно из-за вас на выговор нарываешься.
— Спасибо!
Митя взлетел по лестнице.
Врач долго хмурился, смотрел на него строго и укоризненно.
— Молодой человек, это нужно просто принять.
— Неужели нет даже самого крохотного шанса?
— Почему, есть. Но на самом деле крохотный и очень дорогой. Вы знаете, сколько родители Яковлева уже потратили на медицинские услуги? То-то. А такую операцию бесплатно не делают. И в случае вашего друга непонятно, будет ли результат вообще. Нас, врачей, и так обвиняют в корысти, а если сейчас, лишившись всего, эти люди ничего не получат взамен, представляете, что будет? Вы просто молоды. Скажите спасибо, что Яковлев восстановился до этого уровня. Основные жизненные функции в норме. Мозг! Мозг восстановился после такой травмы. А в таком состоянии, что же, живут. И работают, и семьи создают.
— А если мы соберём деньги? — Думая о чём-то своём, спросил Митя.
— Вы опять об этом? Соберёте, откроете сбор. А потом? Если вдруг не поможет? С большой долей вероятности не поможет. Да и друга вашего уже перекроили всего. Нынешнее его состояние близко к идеальному после такой аварии. Помогите ему, если вас так это всё тревожит, просто адаптироваться к жизни в новом статусе.
— Но ведь это не вам решать. — Запальчиво ответил Митя. Смутился. Спросил уже тише: — А если он сам захочет?
— Если захочет. Но повторяю…
— Спасибо!
Митя выскочил из кабинета. Сумма, названная врачом, была большой, но не безнадёжно неподъёмной. Он шёл по улице и думал, а на следующий день отправился сперва к Саше домой, а потом в деканат. Сбор объявили и в институте, где училась Лена, подключили другие вузы города.
— Мам, пап. — Митя сидел перед родителями, не зная, как начать. — У меня просьба. Те деньги…
Деньги за квартиру вернулись отцу по досудебному соглашению, почти все, за исключением нескольких сотен тысяч, которые продавца также обязали выплатить. Адвокат, как и обещал Аннушкин дед, денег за свои услуги не взял. Митин отец ходил к Анатолию Николаевичу с благодарностью, но тот только нахмурился:
— Не надо. Я для Дмитрия это сделал. Знаю, как он переживал. Хороший сын у вас. Жаль, я внучку правильно воспитать не сумел. Институт вот бросает, к матери решила уехать. Что ж, пусть. Здесь я справиться не в силах.
Сейчас Митя пытался объяснить, что значит для Саши этот шанс.
— Не все. — Говорил он. — Только часть. Они отдадут. Не сразу, постепенно. Просто тянуть нельзя. После второй операции ещё можно что-то сделать.
Родители переглянулись.
— Мы их и так чуть не потеряли. — Нерешительно отозвался отец и поправил сам себя. — Я чуть не потерял. Может быть, пусть?
— Не знаю. — Мама скомкала в руках салфетку. — Не знаю, Вань. Это твои деньги. Хотя сейчас всё равно лежат. А мальчику жить.
— Наши, а не мои. — Сердито поправил отец. — Если вспомнить, сколько я на ветер выкинул, страшно становится. Дело-то серьёзное.
— Сашина бабушка сказала, что дом продаст, к ним переедет. Только это не быстро. — Митя вздохнул. — Понимаете, Саша, он… Надеялся встать, а тут такое.
— Ладно, Ваня. — Не выдержала мама. — Звони в банк.
* * * * *
В парке в этот жаркий день почти никого не было. Взрослые работали, ребятишки разъехались на летние каникулы. В отдалённом уголке на тенистой аллее Митя остановил Сашино кресло возле старой скамьи.
— Ну, Саня, давай.
Саша, сцепив зубы, с напряжением начал подниматься. Лена, сложив ладошки, почти не дышала.
— Давай, давай, не жалей себя. — Подбодрил Митя.
— Сейчас. — По Сашиному виску стекала капелька пота. — Тяжело ещё. Но…
Он выпрямился, покачиваясь. Митя стоял рядом, готовый подхватить его в любую минуту. Но Яковлев осторожно сделал крохотный шаг, такой же крохотный, как надежда на то, что он однажды пойдёт. Следом второй. Митя предусмотрительно протянул руку, и друг опустился на скамью.
— Полина Леонидовна будет в шоке! — довольно произнёс он, глядя на вытирающего лоб Сашу.
— Ты не говори маме пока. — попросил тот.
— Не скажу, хотя и хочется. Она ведь переживает, что третья операция тоже прошла впустую.
— Она рада уже тому, что Саша улыбаться начал. — Тихо возразила Лена. — Она бы его любым приняла. А так переживает, конечно.
— Ничего. — Саша поднял голову и прищурился, глядя на пробивающийся сквозь листья солнечный луч. — Я встану. К вашей свадьбе обязательно встану. Возьмёте меня свидетелем?
Лена порозовела и бросила взгляд на Митю.
— А как же, — весело отозвался он. — Мы ведь на самом деле одного тебя и ждём. Только ты не тяни с этим делом.
Вечером, провожая Лену, перед её подъездом остановился.
— Лена, ты прости. Сказал сегодня, а ведь сам даже предложение не сделал ещё. Я ведь совсем не уверен, согласишься ли ты быть рядом с таким вот странным? Это непросто, наверное.
— Наверное. Только, знаешь, мама сказала однажды, что если бы таких, как ты, было хоть немного больше, то и жизнь другой была.
— А сама ты как думаешь?
— Так же. И я соглашусь, Митя. Даже без красивого и правильного предложения. Пока ты не передумал.
— Не передумаю. — Он прижал девушку к себе. — Идём, провожу до квартиры. Вера Евгеньевна во сколько возвращается с работы?
— Около семи.
— Тогда я приду завтра в семь. Просить твоей руки.
— Это не обязательно. Она не будет против.
— Знаю. Но я же…
— Забудь это слово, Мить. Ты добрый, умный, порядочный. А ещё любимый.
— Ого. Это точно?
— Точно.
— Тогда до завтра? — Он бережно коснулся губами её волос.
— До завтра.
По вечернему городу шагал Митя Лебедев и улыбался редким прохожим, косившимся на него с некоторым недоумением. Пусть. Сейчас он не думал об этом. Потому что когда тебе едва перевалило за двадцать и у тебя наконец-то есть настоящий друг и любимая девушка, ты просто по умолчанию счастлив. И в этом нет абсолютно ничего странного.
Автор Йошкин Дом