— Замолчи! И когда вас только в детдом заберут, по чужим дворам шастают, только и жди, что сопрут что-то! Лишать надо мать вашу права рожать, вы родков наплодила. Уйди от меня, заткнись, не слушаю я тебя, язык твой пога ный! — неслось из приоткрытого окна.
» Не зря я сеголня котлет целую сковороду нажарила, видно Тёма ко мне идёт «, — подумала Мария Григорьевна, и пошла к двери.
И точно, через минуту звякнул звонок.
Она открыла — Артём стоял на цыпочках и давил на кнопку звонка.
Раньше то он не дотягивался, стучал, растёт мальчишечка.
— Марь Григорьна, здрасьте, а к вам сегодня можно? Задачку решить не могу, — переминался с ноги на ногу Артём.
— Проходи конечно, это ты что ли у подъезда опять скандал устроил? — улыбнулась пожилая учительница, — Голодный поди, мой руки, сначала поешь, а потом и задачку будем решать.
Год назад Мария Григорьевна выпустила последних своих четвероклашек и на пенсию ушла.
Артёмка из этого выпуска, парень из неблагополучной семьи. Он старший, ещё двое младших, отец давно ушёл, а у матери сожитель опять поменялся. За детьми они не смотрят, дети вечно голодные.
Артём мог бы гораздо лучше учиться, но он шастает по заброшкам, металл собирает и сдаёт, чтобы еду себе и братику с сестрой купить.
Вообще-то Мария Григорьевна давно уже живет одна, но пока работала, одиночества не чувствовала.
Многие из её подруг учителей на пенсии уроками частными подрабатывали. А ей как-то стыдно с детей брать. Район у них заводской, небогатый. Вот Тёма к ней забегает, да ещё парочка ребят. А так она уже давно никого не ждёт, некого ей ждать теперь.
— Ты что там бабе Клаше такое сказал, что она верещала на весь двор? — смеялась Мария Григорьевна, подкладывая Тёме ещё котлеты.
— Да я ей сказал, что упадёт она больно сегодня, предупредить хотел, а она обзываться стала, — объяснил Артём и потянулся ещё за одной котлеткой, — Марь Григорьна, можно ещё одну?
— Бери, бери, я и твоим кулек завернула, не забудь взять. И конфеток положила, рады ведь будут без памяти! А ты пей чай с конфетами, да с пряниками. И пойдём твою задачку решать. Это ты голодный был, вот голова и плохо работала. А теперь быстро решишь.
Артём чаю напился с вкусными конфетами и пряниками, условие задачи прочёл и тут же глаза загорелись, — Да что тут думать, Марь Григорьна, тут же просто очень!
— Я так и думала, голова то у тебя, Тёма, светлая. Только жизнь непростая, но ты крепись, да братика с сестричкой береги. Ты у них старший и самый главный теперь, без тебя они пропадут! На ка пакет с котлетами, я их завернула, тёплые ещё.
— Спасибо, Марь Григорьна, я может быть послезавтра зайду к вам, — Артём благодарно улыбнулся, прижимая пакет с гостинцами к себе.
Проходя мимо комода, Артём вдруг вздрогнул, и испуганно стал озираться, будто что-то увидел.
Мария Григорьева заметила и забеспокоилась, — Тёма, что случилось?
Он посмотрел на неё, глаза тревожные, опять оглянулся и немного успокоился, — Мне что-то показалось, а нету ничего, я пошёл, Марь Григорьна, спасибо вам. А может надо в магазин сходить? Так я живо сбегаю, или ещё что-то помочь? — вспомнил Артём и покраснел от стыда, что забылся.
— Беги уже, сегодня не надо ничего, — тепло улыбнулась его учительница, провожая мальчика.
Закрыла за ним дверь, и в квартире её опять воцарилась полная тишина.
Надо хоть приёмник включить, и то будет повеселее.
Мария Григорьева включила старенький приемник, его ещё муж её Николай покупал, и зазвучала песня.
Взгляд упал на фотографию в рамке, что стояла рядом с приёмником.
На ней молодая Мария смеялась, на руках её сидела маленькая дочка, и запрокинув голову смотрела на маму, а Николай обнимал их и говорил что-то смешное.
Это была одна из последних фотографий, где они были ещё все вместе.
Мария Григорьевна опять дала волю слезам, ведь её не видит никто. Посидела, погоревала, поговорила с мужем и дочкой и слезы почти высохли.
Сердце только растревожила, сунулась в секретер за лекарством. Да вспомнила, что не купила, вчера позабыла зайти.
Когда выходила из подъезда, её чуть не сбила с ног Клаша, она сумкой зацепилась за ручку двери. И если бы Мария Григорьевна её не поддержала она бы точно растянулась на бетонных ступеньках.
Клаша руку выдернула и даже не поблагодарила. Сразу ворчать принялась, — Супостат этот напророчил, язык бы ему отрезать, мелет им, как помелом. И ведь что ни скажет, сразу сбывается, вот ведь язык злобный! И когда только сгинет эта семейка от нас, а не то гляди вырастут, так от них и вообще житья не станет!
Клаша похлопала себя по карманам, потом в сумку глянула и заголосила ещё громче, — Спёр кошелёк, больше некому, он и спёр, пока мне зубы заговаривал! Ошарашил бабку и вытащил, а там пенсия, на что жить то теперь?
Мария Григорьева отошла от неё, посторонилась, уж очень громко орала Клавдия, и вдруг увидала за ступеньками старый кошелёк.
— Так может это он, Клавдия?
Клавдия выхватила его из рук Марии Григорьевны, злобно на неё посмотрела и стала сразу пересчитывать в кошельке купюры, — Вытащил да кинул, а деньги спёр наверное, — бормотала она. Раза три пересчитала, — Нет, на этот раз видно кто его напугал, вот и не взял, не успел видно!
— Да кошелёк твой выпал из сумки только что, ну когда ты споткнулась, — сказала Мария Григорьевна и тут же пожалела, лучше бы промолчала.
— Покрываешь паразита этого, да он как ворон только кар-кар накликивает, а ты его всё привечаешь! — разразилась Клавдия теперь уже на соседку, вместо того, чтобы поблагодарить.
Мария Григорьевна смотрела ей вслед, и удивлялась.
А ведь и правда уже не первый раз Артём предупреждает её соседей, что у них может что-то случиться.
Неделю назад он жене Виктора Ивановича сказал, что у них труба лопнет, и ведь она и правда лопнула, потом был. Так тогда все тоже возмущались, что глазливый парень, беду всем приносит. А Тёма расстроился, он просто предупредить хотел. Да только неясно, как он это чувствует, что что-то должно случиться?
И ведь уже несколько раз такое было, да все его только проклинают за его предупреждения.
Прямо как предсказатель, да только!
Мария Григорьевна не верила в этих всех пророков и лекарей. Помнила, как всех обманывали, воду заряжали, да чего только не было.
Но за Артёмом надо будет понаблюдать.
Скорее всего это какое-то совпадение, хотя странно, ведь всё это сбывается уже не в первый раз!
Зато мысли о мальчике отвлекли Марию Григорьевну, и сердце отпустило. Но мысль о том, что в Артёме есть что-то необычное, теперь её уже не отпускала.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
