Агнесса Александровна, актриса в отставке, оставшись без мужа, который был крупным чиновником в Министерстве сельского хозяйства, все свои нерастраченные артистические силы решила направить на подрастающую внучку Асю.
Муж, ничем не болевший доселе, умер внезапно на рабочем месте от сердечного приступа. Оставшись без своего привычного плеча, поначалу Агнесса растерялась, но потом поняла, что положение ее не столь плачевно: осталась у нее приличная трёхкомнатная квартира в Москве, солидная дача в Подмосковье, автомобиль и сын при должности.
Сноху свою Агнесса недолюбливала, считала ее наглой особой, окрутившей ее сыночка хитростью и толстым задом. Но зато обожала единственную свою внучку Асию. Вообще-то звали девочку Ася, но имя это когда-то жутко не понравилось бабушке, и она упорно звала ее по-другому – Асия.
Впрочем, после ухода из театра и смерти мужа Агнесса стала мягче, уже ладила со снохой, и даже радовалась, что сын ее, интеллигентный и тихий, живёт с этой уверенной в себе Лилькой.
Агнесса, скрепя сердце, долго перебирая претендентов, сдала свою московскую квартиру и перебралась жить на дачу. Перебралась она туда не одна, а со старинной подругой, или коллегой, или домработницей, в общем, с закадычницей – Дусей. Дуся когда-то тоже работала в театре, в костюмерной, была ровесницей Агнессы, но выглядела куда старше – была она простой, в общем-то, женщиной, которая оставила квартиру дочери и с радостью переехала на дачу. Она и вела практически все хозяйство, с тихой усталой радостью занималась садом и огородом.
Тут-то, на подмосковной даче и проходило детство Аси. Ее поили парным молоком, кормили свежими куриными яйцами, овощами с местных огородов. Агнесса ставила четкую установку – восстановить за лето здоровье внучки, подорванное за год бестолковыми родителями.
Дачи — это территория пенсионеров и внуков. Детей тут было предостаточно. У них в саду, на заросших задках дачных участков было личное место Асиной компании: ящики, шалаши, общие куклы, мебель для них и посуда, в которых они с упоением варили каши и супы для этих самых ненасытных кукол.
У них собралась своя уже группа из трёх девочек, и двух братиков мальчиков. Они сближались за долгие свободные летние дни, лазали по деревьям, заборам, развлекались, как могли.
Вот там-то, на их общем месте, однажды и прибилась к ним Ира. Вернее, сначала прибилась к ним коза, которую девочки изрядно испугались, а мальчишки взяли за рога. А потом за козой пришла и девочка.
Говорила и рассуждала она совсем не так, как они. Говорила, как-то по-взрослому, важно и обстоятельно.
– Ух ты! Леший тебя возьми! Еле нашла окаянную! Видать, блудить вздумала…,– она ловко перехватила козу веревкой, посмотрела на их цветные игрушки, – Ого, как тут у вас…
– А ты приходи…
Не то, чтоб, они этого очень хотели. Просто друг другу они слегка надоели, как могут надоесть друзья, с которыми переиграл сто раз во все игры. А вот эта девочка была совсем другая. Одета она была не в лёгкий сарафан и сандалии, а в трико и старушечью какую-то кофту. На голове не дачная панамка, а косынка, повязанная на лоб.
– Да мне ещё надо воды натаскать и пол вымыть, а то баушка разорется, любит она горланить… Но может и приду.
Новая знакомая ушла, а девчонки начали ее обсуждать с явным интересом.
– Странная какая-то, – незаинтересованно махнул рукой Ромка, старший из братьев Лавровых.
Ира пришла, и стала приходить к ним часто. Она была не такая праздная бездельница, как все они, но и ее сюда тянуло. Было им тогда лет по девять.
Жила Ириша с «баушкой», которую представляла в страшных красках – злобной старухой. Папки у нее не было, а «мамка совсем спилась и пропала, стерва, в городе». Такие рассуждения дети слушали раскрыв рты, но проникались к Ирине особым чувством жалости и уважения.
И дом свой она им показала – старая избушка была плоха, но вокруг – цветы и ухоженный огород.
– Все вот этими ручками взрощено и выполото, – демонстрировала грязные ладошки с черными ноготками Иришка, – А иначе мы с голоду подохнем, без огорода-то…
Девчонки, вытаращив глаза, слушали, а потом рассказывали о новой знакомой дома, а домашние переглядывались.
– Чего тебе дружить что ли больше не с кем? Гоните ее. У вас приличная команда. А от таких чего ждать?
Тетя Дуся жалела, заступалась за девочку.
Бабушка Агнесса была против этой дружбы, а воспитанная на принципах красного галстука Аська ее не понимала. Раз человек так плохо живёт, ему помогать надо, а не отталкивать. Они по договору с девчонками подарили Ире лучшую куклу, Света принесла свой личный рубль, а Катя с бабушкой принесли в дом Иры целый мешок одежды и обуви, которая Кате в конце лета стала мала.
Аська знала, что бабушка такое не заприветствует, сама покопалась в своем шкафу и выбрала хорошую серую кофту – ее и отдала Ире.
Иришка деловито кофту натянула, сказала, что сгодится и сунула под мышку. Теперь она появлялась на улице в одежде Кати, в кофте Аси, в тех одежках, что ей подарили.
И смотрелись они на ней почему-то совсем не так, как смотрелись на девочках. Или просто им так казалось?
А в благодарность за дары Ира обучала их уму-разуму. Она рассказывала им скандальные истории местных жителей, какие-то фантастические страшилки, а ещё хорошо просветила девчонок, рассказав про «то самое» и даже показав на примере дворовых собак.
Девчонки приходили в ужас, решали, что больше дружить с ней не стоит, но она опять и опять приходила, они опять и опять привечали ее и общение продолжалось.
А однажды вечером Аська вбежала во двор с прогулки и увидела на их огороде Ирку. Она деловито таскала воду, вместе с тетей Дусей, поливала грядки.
– О! Асиюшка! А твоя подружка мне так помогла! – улыбалась тетя Дуся, – Тебя искала, да вот и предложила. А сухость-то какая стоит, воды нет, из бочки надо, а она мигом мне натаскала.
Ирка деловито продолжала таскать воду, поливать их грядки. И Аське стало очень неприятно от осознания своей праздности. Она посмотрела на подругу и молча направилась в дом.
И ещё больше была удивлена, когда вслед за тетей Дусей в дом зашла Иришка.
– Поди вон, руки мой, – распоряжалась тетя Дуся, – Агнесса, дорогая, пусть с нами Ирочка поужинает. Она мне сейчас весь огород пролила. Такая умница!
Агнесса посмотрела на гостью исподлобья. Идея ей не понравилась, но и не выгнала, кивнула.
Ира присела на стул с высокой спинкой, озиралась, разглядывала высокие резные кухонные шкафы, пальчиком с черным ногтем потрогала волнистый край салатницы.
– Красиво у вас… Как в кино.
– Это в каком же кино? – поинтересовалась Агнесса.
– Не помню…там про буржуев, – ответила Иришка.
Ела она не спеша, поглядывая и повторяя все за Асей, старалась попробовать всё, что есть на столе.
– Ась, а вы где были? Я искала вас, убегалась, как зараза …
А они ушли специально, прятались от нее, чтоб не нашла. Ушли к реке. В какой-то момент решили больше с ней не дружить. Что-то настораживало их, ещё совсем детей, в этой девочке.
– А мы… Мы прогулялись просто.
– Может ещё погуляем во дворе?
Ася пожала плечами, вышла во двор. Они сели на скамью.
– Хорошо тут у вас, – вздохнула Иришка, – Наелась, как на свадьбе у Петровых весной – от пуза. Богатые вы, видать.
– А сейчас нет бедных и богатых, сейчас все равны. Мы же советские люди, – это была непреложная истина, вбитая в головы, и сказала ее Аська с обидой.
– Ну да, ну да. Только вон у вас телевизор и посуда из фарфора, а в ней виноград лежит. А у нас миски железные и виноград там сроду не лежал. Бабка не разорится на такое, удавится лучше…
Что на это ответить, Аська не знала. Дружба с Иркой ее начинала тяготить, поэтому она встала и попрощалась, сказала, что хочет спать.
Ира кивнула, встала, как-то понуро вышла со двора, тихо прикрыв калитку, и, казалось, обронила слезу. И Аське стало неловко, что она ее так быстро выпроводила.
Но на следующий вечер Ирка опять помогала тете Дусе с поливом. Только не ужинала – тетя Дуся вынесла ей угощение. Аська вообще в этот вечер во двор не выходила.
А на следующий вечер вышла помогать тете Дусе сама. Агнесса начала причитать – как это ребенок тягает ведра с водой, Дуся распереживалась, начала отсылать Аську, но та упорно продолжала начатое. И когда пришла Ира, сама подбежала к калитке – отрапортовала:
– Не нужна нам твоя помощь, Ир. Сегодня я с тетей Дусей всё полила.
– Так может выполоть чего. Бабка твоя говорила, клубнику…
– Нет, не надо. Иди домой. Мы сами…
– Ты чего это? – спросила потом дома Асю тетя Дуся, – Ревнуешь что ли? Да что ты, Ась! Ты ж нам внучка, а она… Несчастная девчонка просто. Родители совсем спились, мне тут соседи рассказали. Ее на бабку бросили. Бабка хорошая у нее, но пенсии не хватает, тянет девчонку, как может. Считай, впроголодь. Жалко мне их…
– А ты не больно-то жалей, – с хрипотцой отвечала Агнесса, – Такие знаешь, на шею сядут, потом и не стряхнешь. Ищут себе место потеплее, а если занято оно – подвигают без зазрения совести. Нищета и невежество, знаешь ли, порождают собственную истину.
Однако на следующее лето история с Ирой повторялась. Она, по-прежнему, прилеплялась к их компании, наведывалась к ним во двор, чтоб помочь Дусе. Аська уж поняла, что за время ее отсутствия с тетей Дусей они сдружились. Ирка пахала весной землю их огорода – помогала в посадке, а за это перепадали ей обеды и ужины.
Она уж освоилась во дворе, да и дома много чего знала. Агнесса старела, Дуся – тоже. Когда не было в доме Аси, они скучали. Да и помощница им была нужна. А тарелки супа разве жалко?
Но когда приезжала Ася, Ирина чуток ретировалась, не наглела. Потому что видела, что Асе это не нравится.
– Счастливая ваша Ася, – Ирка наклонилась над лопатой, копнула, ловко разрыхлила большой ком, втыкая лопату сверху несколько раз, – И мать есть, – воткнула, – И отец — большой начальник, – воткнула, – И бабка вон какая, – воткнула, – А тут… Я так и буду сиротой мыкаться.
– Да-да, – Дуся выбирала корни,– Аська у нас счастливая. А в жизни кому чего дано, Ирочка. И принимать надобно это, как есть.
– Так чего принимать -то? У меня вон мать с хахалем на днях заявились пьяные и все деньги у баушки – тю-тю. Пропьют теперь. А мы поросенка хотели взять.
– А ты, главное, учись. Ведь жизнь-то свою тебе самой строить. Как построишь – так и будешь жить, а уж мать тут и не причем будет. Учись, да в люди выбивайся…
– Да-а, тут Вы правы. Учеба-то она, конечно, не шибко поможет, а вот строить жизнь уж точно мне самой придется, не поможет никто, – и Ирка всадила лопату в очередной ком.
***
С наличием Иры вскоре Ася смирилась. Пришло осознание, что нет никакого сравнения – она бабушке внучка, а Ира – так, помощница. Да и нужно быть милосерднее, Ире нужна была помощь и поддержка.
Странное дело – каждое лето их компания, немного меняясь, собиралась на дачах вновь и вновь. Но Ромка, Ася и Катя в компании не менялись. Родители Романа были врачами, Катины работали где-то за границей и она вынужденно оставалась тут, ходила в здешнюю школу.
– Ирка, а ты документы-то по восьмилетке получила? – спросила Катя как-то Ирину, она больше всех была осведомлена о школьных ее делах.
– Я? Нет ещё. Нужны они мне! На осень переэкзаменовку перенесли, но я не пойду, наверное. Я осенью уж работать буду, денег совсем нет.
Девчонки не понимали такого подхода к учебе. Учеба напрямую была связана с будущим, с мечтой. Все ближе и ближе приближалось то волнующее время, которое называется «после школы».
Желания Ирки менялись. То она собиралась идти работать на почту, то в коровник, а то продавцом в магазин.
Куклы уже давно были забыты. Дети вытянулись. Теперь хотелось сидеть на какой-нибудь завалинке и болтать о любви. Девчонки уже вовсю оформились, стали по-девичьи тонкими, поднялась грудь. Но Ася, Катя, да и новая их подружка Лена, по-прежнему, ходили с косами и с лентами в волосах.
А вот Ирина выглядела по-другому. Яркие кофты с брюками, крупные серьги, косметика и рыжие подкрашенные волосы с начесом. Одеждой она менялась с какими-то своими местными подругами, а дачницы удивлялись – одеждой они не менялись никогда.
Ира не скрывала, что бегает уже на танцы в соседнее село, звала и их. Девчонки уже привыкли к Ирке, и порой ее даже не хватало. Она всегда могла рассказать что-нибудь захватывающее про любовь.
Один раз со старшим братом Лены они всё же сходили на эти самые танцы в клуб соседнего села. Просто ради интереса пошли.
Сельская молодежь откровенно выпендривалась перед «дачными». Девчонки лихо вытанцовывали, обнимали парней. На крыльце курили, а за углом клуба выпивали. Немолодая директриса клуба пыталась наладить хоть какую-то видимость порядка, но было ощущение, что она человек-невидимка – ее просто не замечали.
Дачницы, в своих лёгких платьях, их мальчишки в отглаженных теннисках с воротничками здесь казались чужими. Зато совсем своей тут была Иришка. Она и пыталась затянуть их в центр клуба, в густоту веселья, но они быстро ретировались.
Когда уезжали они с дач, меж собой переписывались. У Аси был дома телефон, но больше телефонов ни у кого не было. Писала Ася и Ромке, но не так часто, как девочкам.
Учеба, школьная суета, домашние дела захватывали. Оставалось не так много времени до окончания школы, все меньше свободного времени, но все же Аська с подружками иногда вечерами ездила на Лефортовский каток. Она надевала папин пушистый свитер, толстые носки и выглядела очень круто. Все говорили, что она – красотка.
На катке было тесно, над исчерканным ледяным полем висели яркие лампочки, играла современная музыка. Они ездили по кругу, когда Ася вдруг услышала:
– Аська! Аська, это ты?
К ней на всех парах, в белом шарфе и полосатом свитере на конькобежных коньках лихо гнал красивый парень.
– Ромка? Вот это встреча!
Так непривычно было встретить его зимой. Казалось, что Ромка материализуется лишь летом на даче. Он раскраснелся, на лоб выбилась светлая густая челка. И ничего особенного в этой встрече не было, они катались по кругу уже вдвоем, болтали, смеялись, падали и поднимались, а подружки Наташа и Таня смотрели с завистью.
Впервые в этот вечер Ася подумала о любви. Теперь ее письма Ромке писались куда чаще, чем девочкам. Да и его письма тоже.
А весной они встретились на первомайской демонстрации. Уже запланированно и специально встретились. Ромке поставили дома стационарный телефон, и теперь они могли созваниваться.
Аська с бумажными цветами в белом фартуке стояла на условленном месте, косы подвязаны атласными красными лентами. Кругом – толпы людей, все плясали, хохотали, кричали, искали друг друга, а она смотрела во все глаза – искала Ромку.
– Аська! Аська моя… Еле нашел.
И это «Аська моя» она вспоминала долго…
Этим летом провели на дачах вместе они всего две недели. То Асю родители возили на Балтику, то Ромка улетал с родителями на Чёрное море, к потом поступал в медицинский.
Ушла детская привязанность, и на ее место пришла влюбленность. Ася терялась перед давно знакомым Ромкой, краснела от его прикосновений. Да и он сжимался и застывал, когда она касалась его.
А перед отъездом они целовались. Первый раз в жизни оба целовались. И радость, и счастье переполняли обоих.
Тем летом Ромка поступил в московский медицинский институт. А Ася заканчивала школу.
***
Агнесса Александровна вовсю настаивала на том, чтоб внучка шла в театральное училище, утверждала, что артистические способности у нее есть, просто они не развивались – виноваты бестолковые родители. Ася себя артисткой совсем не представляла, хоть и была достаточно активной в комсомольской общественной работе.
Правда, в последнее время ее активность стихла. Проснулась в ней женственность, стеснительность и нежность. Уже не хотелось повышать голос на вымахавших как-то в одночасье безалаберных одноклассников, хотелось одиночества и мечтаний.
Сейчас встречи с Ромой были совсем нечастыми. Днями и ночами он зубрил латынь, а жили они на разных концах Москвы. Нет, если бы Ася настояла, то Ромка – нежный, заботливый, трепетный, примчался б сразу. Но она дала себе установку – ее будущий муж должен стать врачом. Да и ей не плохо было б подтянуть учебу в последний школьный год.
Их освободили от дополнительных нагрузок, все только и говорили, что о будущих экзаменах, занимались дополнительно, лебезили перед учителями.
Ася решила, что будет поступать в архитектурный. Она готовилась к творческому конкурсу, бегала на художку. Мама ее поддерживала, а отец в таких вопросах всегда поддерживал маму.
Только бабушка Агнесса волновалась, звонила ей часто и предлагала передумать, пробоваться в театральный
– Асия, у Иры мать померла, представляешь!
– Да ты что! Ох, бабушка. Как же так?
– Спилась. Совсем спилась бабенка. А бабушка у нее уж еле ходит, под руки она ее на скамейку выводит. А сама Ирка на почте работает. Недавно взяли. Но говорит, что только из-за бабки она тут, а бабки не станет, так уедет. А мы уж привыкли… Без помощницы-то тяжело нам с Дусей будет.
– Как там Ира? Плачет?
– Ира? Да нет. Она, Ась, мне кажется всегда играет нужную роль.
И Ася подумала, что бабушка права. Именно это чувствовала и сама Ася. Ира всегда играла, не жила, а играла какую-то роль.
***
В июне Ася сдавала школьные экзамены, а Ромка проходил практику в районной больнице. После каждого экзамена он звонил, поздравлял. В июле Ася поступала, а в августе отец торжественно ей вручил путевку в санаторий Крыма «Магадан». Это был подарок за поступление. Ехать туда она должна была с мамой.
– Хороший санаторий! – улыбался отец.
– Я не хочу в «Магадан», я хочу к бабушке на дачу.
– На дачу в августе успеешь. А пока…
В санатории Аська откровенно скучала. Она бродила босиком по набегающей на ноги пене, смотрела на чаек и мечтала о Ромке.
Ее Ромка! Ее…
Писала она ему через день, а он отвечал. Письма были нежными, трогательными. Оба ждали встречи.
А потом вдруг пришло от Ромки странное письмо. Он писал сумбурно. Писал что-то о том, что не достоин ее, что ему нужно время, писал насколько она чиста и прекрасна, желал ей счастья, как будто прощался.
Аська ничего не поняла, решила, что у него просто депресняк от долгого расставания. Они с мамой уже собирались возвращаться.
Но на дачах Ромки не оказалось.
– У него дела институтские, вот он быстренько собрался и уехал, – объяснила его бабушка, – Нет, ничего не передавал, Асенька, – и как-то быстро закрыла дверь.
Ася до Ромы не дозвонилась, тут же напросилась поехать в Москву, а там, на метро – и к Ромке. Но и дома Ромы не было. На звонок в дверь никто не ответил.
Ася вообще уже ничего не понимала, но до сентября оставались считанные дни. Скоро он вернётся на учебу, позвонит, извинится, и все у них наладится.
А в начале сентября закрутилась сама. Новый институт, новые друзья, группа, новые преподы и задачи. Она всё ждала, что Рома сам ее найдет, позвонит, приедет… Домашний телефон его был отключен. Как-то позвонила бабушка Агнесса со странным разговором:
– Вот и учись, Асиюшка, учись. Рано думать о другом-то. Занятость жизненная все излечит.
– Что мне лечить-то, бабуль? Это вы там с тетей Дусей не болейте.
– Мы… Да Дуся вон подрасклеилась, расстроилась сильно.
– А что случилось?
– Да так… Глупости все.
Ася собралась в выходные ехать к Роме в институт. Продумывала сюрприз, представляла, как обрадуется.
– Аська, – позвонила ей вечером Катька, – Привет!
– О! Ты откуда?
– Откуда откуда. Из собственной своей квартиры. Я на иняз поступила в пед, и теперь живу одна в Москве, от дачной ссылки меня освободили. Предки по—прежнему в дальних странах.
– А я на архитектурном, Кать. Так ты в Москве?
– Ну, конечно. Давай встретимся в Сокольниках. Или ко мне подваливай.
Сентябрь стоял светлый, прозрачный. Дома сидеть не хотелось. Настроение у Аськи было прекрасным даже несмотря на ситуацию с Ромкой. Казалось, просто недоразумение, которое вот-вот разрешится.
Аська и не знала, что предстоит ей узнать страшную новость, ехала на эту встречу, как на праздник.
Обнялись, пощебетали, похвастались вузами, рассказали как поступали, посмеялись …
– А ты молодец, Ась! Держишься….
– В смысле?
–Ну, как… Я про Рому…, – Катя немного отвернулась, ей было неловко..
– Что про Рому?
– А ты… Ты, вообще, в курсе?
– Кать, хватит говорить загадками. Мы с ним …мы… Катя, говори, – Ася взяла ее за руку, уже волнуясь.
– Ась, так ведь у них с Иркой свадьба скоро… Она же от него беременная …
***
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
