Зина и Лена знали, что Катя следит за бригадиром и посмеивались над ней.
— Катька, отстань от Михаила, нормальный он мужик, — смеялась Лена. — Хватит в разведчиков играть. Ну что ты в эту провизию вцепилась? Глашка, которая к нам неделю назад из деревни приехала, такое рассказывала, волосы дыбом встают. Там люди и картошку мерзлую едят, и лебеду собирают, а мы тут жалуемся, что нам тушенку, крупы и хлеб урезали. Пора уже понять, что если и дальше так пойдет, тоже переберемся на лебеду.
— А я вот слыхала, что в рабочих бригадах снабжение урегулировано. Не помогаете мне, не мешайте!
ЧАСТЬ 1 ЗДЕСЬ
****
Вот и бегала Катя за ним, а Михаил все продолжал оказывать знаки внимания Зине, которой это вовсе было не надо. Но в девушке уже не было больше ревности, она поняла, что бригадир ей недоступен и смирилась.
И вдруг Михаил вернулся в очередной раз из города сам не свой. По его лицу было видно, что не все у него в порядке. Строго дав указания, он ушел к себе. Взгляд у него был отрешенный.
— Будто умер кто у него, — тихо сказала Лена.
Другие кивнули. Многие женщины в цеху заметили настроение начальника.
А к вечеру прибежала Катерина, которая время от времени бегала к времянки Михаила и следила через окошко за ним.
— Ой, горькую он там пьёт. Сидит в одиночестве и хлебает. Между прочим, девчата, у него сало на столе и хлеб ломтями нарезанный, — прошептала она тихо Лене и Зине. — А мы сегодня на обед жидкую кашу ели без хлеба.
Вдруг в дверь постучали и вошла их соседка по жилому бараку.
— Зинка, тебя наш Михаил к себе вызывает.
— Зачем? Ночь на дворе, — испугалась Зина.
— Я почем знаю? Велено было позвать. Иди, ждет он тебя. Велел одной прийти.
****
Лучше бы она не послушалась этих слов, не пошла бы к нему или, наплевав на его распоряжение, взяла с собой Катю или Лену. Но и это вряд ли бы ее спасло.
Увидев ее на пороге, Михаил, находящийся под хмелем, будто с цепи сорвался. Словно зверь какой к него вселился. Она даже опомниться не успела, как он запер дверь изнутри…
А через час, трясясь от унижения и прикрывая подол порванной юбки, Зина выходила из времянки. Михаил уснул, а у нее зуб на зуб не попадался. Завтра он за все ответит, она под суд его отдаст.
Но тут Зина заревела. Стыд-то какой, кто прознает, жалеть ее будут, а это еще хуже.
Вдруг она услышала рев мотора — в лесхоз въехало два черных воронка.
А дальше началось то, что заставило Зину поверить — справедливость есть.
Эти люди приехали за Михаилом, чтобы его арестовать. Брали показания у работников цеха и лесхоза, до самого утра допросы шли. Зина не стала ничего говорить о том, что случилось незадолго до приезда оперативников и следователя. Стыдно было мужчинам такое рассказывать. Только Лена и Катя все поняли.
— Знаешь, я думаю, что он чувствовал все. Где-то прокололся. Слышала, что оперативник говорил? В городе при передаче провианта должны были его взять, но кто-то предупредил Мишку и он не приехал. Но поймали того, кому он сбывал наши продукты. А я вам говорила, вы же надо мной смеялись. В городе толкал он наши консервы и крупы, оставляя нас жить на лебеде да грибах, — говорила Катя. — Видать, он с тобой такое сотворил, потому что понял — терять ему больше нечего, напился и повел себя безобразно.
— Девочки, родненькие мои, не говорите никому. Стыдно-то как, — плакала Зина.
****
Но вскоре многие узнали ее тайну, потому что та ночь не прошла даром — она понесла.
— Знаю, как скинуть можно, — подсела к ней Глашка вечером перед сном.
— Ступай к себе, Глаша. Не буду я скидывать и делать ничего не буду.
— Неужто родишь от Мишки? — сделала она удивленные глаза.
— Ты не понимаешь. — глазами, полными от слез, Зина смотрела на нее. — Я уже потеряла одного ребенка, а вдруг после этого у меня больше детей не будет? Я и так на этом свете одна, кроме подруг у меня больше никого нет. Ни родителей, ни мужа, ни детей. К тому же, кто бы это не был — девочка или мальчик, но в этом ребенке течет моя кровь. Этот ребенок наполовину состоит из меня.
— Как знаешь. Если передумаешь, только спроси, я тебе все расскажу.
****
Зина родила в положенный срок девочку Аллу. Кроху нянчили всем лесхозом, Зина была им благодарна, потому что получала огромную помощь от дружной бригады.
Так прошел год и в 1945 году, когда мужики стали возвращаться домой и многие, чтобы заработать деньги на новую жизнь или разрушенные дома, нанимались в ремонтные, строительные или лесозаготовительные бригады. Вот и их лесхоз пополнился мужиками, а Лена, Катя и Зина получили разрешение вернуться в город.
Только вот на одной из станций, когда оставалось два часа до прибытия в родной город, к ним подсела Лебедкина Варя, работница фабрики. Увидев Зину с ребенком и двух девушек, она обрадовалась встрече.
— Вот, от мамки еду. Ой, а чей это ребеночек?
— Мой, — тихо ответила Зина, опуская глаза в пол.
— Как же твой? От кого? -выпучила глаза Варя.
— Ветром надуло ей, чего пристала? — огрызнулась Катя.
— А ты все такая же языкастая, — покачала головой Вера. — Ведь не просто так спрашиваю. Я у мамки всего день была, на выходной ездила…А вчера на работе была, так вечером у проходной с Матвеем встретилась, он тебя искал, Зин. Как же так, вроде же погиб?
— Ты путаешь, — побелела Зина.
— Что же я, наладчика нашего не узнаю? Спросила у него, мол, как же так, Матвей, погиб ты вроде. А он и отвечает — длинная история, выжил и на том спасибо. Как до своих добрался, так весточку прислал, а в ответ ничего. Писал письма, обратно не получал весточки. А теперь вот вернулся и пошел к фабрике, чтобы с женой встретиться. Я ему и сказала, что в лесхозе вы. Обещался через два дня сам поехать, а тут вы назад вертаетесь. Квартиранты твои съехали, кстати, Матвей их обратно к матери отправил. Зинк, ты чего, язык проглотила?
— Оставь ее в покое, не видишь, человека будто обухом по голове ударило, — ответила ей Лена. — Зин, дай Альку, подержу…
И теперь каждая минута приближала Зину к родному дому, к любимому мужу, который по ошибке был признан погибшим. Радость и любовь смешались в сердце со страхом и тоской, едва глядела она на личико своей годовалой дочки Аллочки. Она любила свою дочь и старалась не думать и не вспоминать от чего она на свет появилась. Главное, что она у нее есть.
Часть 3
Катя и Лена хотели пойти с подругой, поддержать её, но Зина лишь покачала головой:
— Не надо. Это мой грех, мне за него и отвечать.
Когда Зина переступила порог дома, она увидела своего Матвея и сердце сжалось от радости и от боли одновременно. В его глазах зажегся огонь, он быстро вскочил, чтобы обнять жену, но тут же сел на место и недоуменно посмотрел на Зину, которая держала на руках ребенка. Он будто боялся задать вопрос. Тогда она тихо произнесла первая:
— Это моя дочь.
— Как же так? — он нахмурился.
— Так вышло, Матвей. Я все расскажу.
Она подошла к шкафчику, не выпуская ребенка из рук и открыла верхний ящик. Достав похоронку, она положила ей на стол.
— Что это? Оправдание? Я знаю про похоронку, — даже не прочитав бумагу, ответил Матвей. — Ранен был около леса, наши подумали, что все… К тому же отступали. А потом я оклемался и в лес уполз, там меня егерь подобрал, затем в госпиталь отвез. Я в луже лежал, документы размокли так, что букв ни черта не видно было. В госпитале я был тяжелый, но сестрички выходили. Спустя два месяца вернулся в строй. Но едва два мог слова говорить, попросил написать тебе письмо, и то ли не отправили, то ли оно не дошло, но ты уехала в лесхоз и… нашла другого мужика. Да, родная, недолго ты по мне убивалась, быстро нашла замену. Да и не так я себе представлял нашу встречу, не так… — его глаза заблестели от слез. — Я мечтал заключить тебя в объятия и долго-долго не отпускать, а теперь понимаю — не нужно тебе это.
— Нужно, очень нужно, — положив дочку на кровать, Зина размотала платок на голове и опустила его на плечи. Затем подошла к мужу и пыталась его обнять, но он отстранился.
— Зачем, Зин? Наверняка, ты уже другого любишь.
— Не веди себя как ребенок, — жалобно попросила она. — Выслушай меня, прошу.
Она села на пол рядом с ним на колени и смотрела ему в глаза, рассказывая, как страдала после получения похоронки, как в лесхоз сформировали новую бригаду и ее помимо воли туда отправили.
— Знаешь, мне было все равно — дома бы оставили, послали бы на север, да хоть к черту на рога, не имело это значение. Без тебя моя жизнь опустела.
Слезы текли по ее лицу, когда она рассказывала про Михаила, про то, что случилось той ночью.
— Почему же ты не оставила этого ребенка в доме малютки? Если бы действительно так было, как ты рассказываешь, неужто ты бы смогла полюбить девчонку, глядя на нее и вспоминая отца?
— Как ты можешь так говорить, Матвей? — с болью произнесла она. — Это же частичка меня, я ее носила в себе, в ней течет и моя кровь. К тому же, я была уверена, что больше детей у меня никогда не будет. Я тогда дала себе слово, что кроме тебя ни одного мужчину не пущу в свое сердце. Когда я родила Алечку, то поняла, что кроме неё у меня в жизни никого больше нет.
— А дальше как быть, Зина? — мучительно глядя на нее, спросил он. — Как мы дальше жить будем?
— Матвеюшка, дай мне один год. Всего один год… Если за это время ты не сможешь меня простить и принять Алечку, я смирюсь. Но сейчас не уходи, я не вынесу вновь разлуки, я только обрела тебя вновь и не хочу терять так сразу.
Он протянул руку и поднял её с пола за локоть, усадив к себе на колени. Крепко прижав жену, Матвей почувствовал сильное сердцебиение в её груди и подумал о том, что жизнь к ним несправедлива.
****
— Зин, Матвей рад? — спросила Катюша, глядя на ее уже заметный живот.
— Рад. Этому ребенку он рад. А вот Альку он будто не замечает, а я чувствую себя виноватой из-за того, что понесла.
— Это как так? — глаза Катюши округлились. — Ребенок же — это счастье. Тем более после того, как вы с Матвеем первенца потеряли. И в чем же ты виновата? Разве ты это дитя сама себе сделала?
— Я будто бы привязала его к себе этим ребенком. Я просила у него год, а спустя четыре месяца забеременела. Получается, если он захочет уйти, то не сможет. Своего ребенка он не бросит. Значит, будет со мной жить из-за него…
— Ой, какие порой глупости на ум приходят беременным женщинам. Неужто и у меня так будет? — фыркнула от смеха Катя. — Да любит он тебя, любит. Все это видят.
— Но Алечку он не принял.
— А ты чего хотела? Ребенок его жены от другого мужчины. Это не шутки. Тут не год, тут больше времени надо.
— Знаешь, он не разрешает себя называть папой. Когда она только стала лепетать «мама» и «папа», он поправил: «дядя». Для него Алечка будто кошка в доме — он не обижает её, нет, но и не замечает.
— Ничего, Зина, наладится все. Все перемелется, мука будет…
****
В положенный срок Зина родила мальчика. В родильном доме она не находила себе места — Алечка осталась с Матвеем, как они будут вдвоем? Рвалась домой буквально через пару часов после родов, но на нее прикрикнула медсестра:
— Ишь, чего удумала! Врач сказал три дня лежать, вот и лежи.
— Ребенок у меня дома.
— Сколько дитю? — нахмурилась медсестра.
— Два года дочке.
— Чай не грудной младенец, справится родня без тебя. Муж разве не управится с ребенком?
Зина отвернулась к окну — не рассказывать же пожилой женщине, что Матвею до Али нет никакого дела.
Вдруг дверь распахнулась и вошел муж, а за ним санитарка, которая кричала, что сюда нельзя. Но Матвей схватил в охапку молоденькую пухленькую санитарочку и закружил:
— Сын у меня родился, сын! Увидеть его хочу, сил нет ждать!
Затем бросился к жене и крепко обнял ее, шепча слова благодарности.
— Все ждут, и вы подождете. Экий вы прыткий! Таких отцов по десять штук в день метлой гоним, — пытаясь быть грозной, ответила покрасневшая санитарка, а медсестра поджала губы и осуждающе посмотрела на Матвея.
— Как вам, папашкам, неймется. Ладно уж, раз вошли сюда каким-то образом, пойдемте за мной. Дам вам халат, да сына покажу, пока врач отлучился. Только на минуточку, а потом вы сразу же покинете родильное отделение. Эх, узнает кто, попадет мне!
Матвей вышел из палаты за медсестрой, остальные роженицы посмеивались, переглядываясь с Зиной.
Через несколько минут Зина услышала свист со стороны улицы. Выглянув, она рассмеялась — Матвей прыгал под окошками и посылал ей воздушные поцелуи…
****
Он пришел за ней в роддом вместе с Алечкой. Вел её за руку, как отец ведет родную дочь, нежно поглядывая на нее и следя, чтобы не споткнулась и не упала. Зина удивилась, увидев их вместе.
— Я думала, ты с соседкой оставишь её… — тихо прошептала Зина.
— Мама, — Алечка обрадовалась, увидев ее, затем вновь взяла руку Матвея и громко произнесла: — Папа!
Он не стал ее поправлять, лишь кивнул и улыбнулся. Зина удивленно посмотрела на мужа и на дочь.
— Я всё понял, я многое осознал, — принимая новорожденного сына на руки, произнес Матвей, глядя на ребенка с нежностью. — Вот когда увидел его, тогда и понял твои чувства. Невозможно отказаться от крохи, которая частичка твоей души, плоть от плоти. И, наверное, нам нужны были эти три дня наедине, чтобы многое изменилось.
— Матвей… — её голос стал глухим от подступающих слез.
— Ничего не говори, пойдем домой. Возьми Толика на руки, а я Алечку понесу. Ветер начинается, надо быстрее до дома добраться.
— Толика? — удивилась Зина.
— Да, нашего сына будут звать Анатолий.
ЭПИЛОГ
Больше у них детей не было, не получилось. Может быть действительно Матвею нужно было остаться с девочкой вдвоем, чтобы пробудились какие-то чувства. А может быть и новорожденный сын перевернул его сознание, разбудил отцовский инстинкт, но он принял Алечку, она стала называть его папой.
Алечка выросла, так и не узнав, что Матвей не ее родной отец. Он все сделал для этого.
(Автор Хельга)
