Горячий, пахнущий травами воздух окутал Стаса. Хозяйка дома окинула его незаинтересованным взглядом, не оторвавшись от своего занятия ни на мгновение
— У вас тут как в бане, — бросил Стас, расстегивая теплую пуховую куртку.
Заметил, что из рукава проклюнулось пёрышко, вытянул его и сунул в карман.
— Зря пришел, — сказала молодая женщина.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
В руках у нее была ступка. Пестиком она толкла что-то пахучее. До боли знакомый пряный сладко-горький запах щекотал нос, но Стас никак не мог сообразить, чем же это пахнет.
— Зря? — переспросил он. — Вы же ещё не знаете, зачем я здесь.
Хозяйка, наконец, удосужилась посмотреть ему прямо в глаза.
— Не быть вам вместе. И свадьбе не быть. Отпустить надо. Удерживать станешь — только оба промаетесь.
Стас затряс головой, словно пёс, которому в уши попала вода.
— Я на Кате женюсь в любом случае. Меня эти его трюки не напугают! К вам пришел только потому, что мне сказали – вы всё можете. Не бывает безвыходных ситуаций. Вам же тоже, наверное, хочется непростые вопросы решать. Вот вам сложная задача. Докажите на что способны. Не мне, себе докажите!
Но Агафья будто и не заметила пламенной речи.
— В этом деле не помогу. Силы добро не дают. И никто не поможет, только мучения твои удвоят.
— Не нужно про мои мучения. И жалеть меня не надо. Если дело в этом – мне всё равно. Я всё выдержу.
— Напрасно слова тратишь. Он её не отпустит.
— У него выбора не останется, я всё сделаю, чтобы Катю удержать.
— Тогда и тебя со света сживёт, — сказала ведунья спокойным, ровным тоном.
В доме вдруг стало тихо. Даже огонь в печи не шумел. Словно время остановилось.
Стас, собиравшийся с пеной у рта спорить с ведуньей, так и не произнёс ни слова. Вслушивался в эту тишь, глядя на хозяйку дома не мигая, будто в трансе. Губы онемели. Мысли спутались, все слова забылись.
— Ну? Чего стоишь? Беги, пока тропку не замело и машина цела.
Стас словно очнулся.
— Не вы, так другой кто-то поможет, — высказал он, поежился, словно от озноба, застегнул куртку и вышел прочь из избы.
За снежной завесой уже совсем ничего не было видно. Стас шёл вперёд, доверившись своей памяти и чувству сторон света. Тропка терялась, погребенная под слоем снега, Стас нервничал, пытался разглядеть хоть что-то в снежной кутерьме, но метель кружила и вьюжила, не позволяя найти ориентир. Снег под ногами стал совсем рыхлым. Стас понял, что где-то сошел с тропы. Ноги проваливались по щиколотку, а в груди разрасталась паника. Ещё можно было вернуться по своим следам, и парень уже подумывал так и поступить, когда тропа отыскалась снова.
Его трясло. Не от холода. От негодования. Челюсти непроизвольно сжимались. Сдаваться без боя он был вовсе не намерен. Не собирался отдавать Катю ни сущности с горящими глазами, ни её бывшему мужу. Если бы она сама хотела уйти, понял бы и держать не стал. Но здесь был другой случай.
Однажды, когда Катя, смущаясь и постоянно приговаривая, что он ей не поверит, рассказала свою историю, Станислав решил, что она просто шутит над ним. Забавлялся. Потешался. Но Катя вдруг замкнулась, а парню стало не по себе, потому что высмеял её, того не желая. Тогда у него закралось сомнение: в своём ли она уме. Но кроме этих странных рассказов, казавшихся бредом, в ней не было ни капли безумия. Он предложил ей показаться психологу или другому специалисту, но девушка так на него посмотрела, что Стас смолк и надолго закрыл эту тему. Потом всё забылось. Пока однажды он не решился сделать предложение. Вот тогда и начались её кошмары. Будто кто-то нажал невидимый рычаг.
С шумом мимо промчался грузовик, и Стас очнулся от забытья, вынырнул из своих тяжелых мыслей. Проблему он так и не решил. И теперь нужно было торопиться вернуться домой.
Парень взобрался на дорогу. Автомобиль за это время стал похож на сугроб. Стас обмел его щёткой, убрал аварийный знак в багажник, сел за руль и вдавил педаль газа в пол. Машина рванула вперёд, взрывая сугробы, наметённые вдоль колёс.
Резкий визг тормозов заставил его впечататься взглядом в зеркало заднего вида. Там, где только что стоял его автомобиль, теперь, сделав два оборота вокруг своей оси, остановилась машина. Стас осторожно притормозил, снова съехав на обочину. Он вглядывался, силясь рассмотреть через снежную завесу, что творится позади и не требуется ли помощь. Но вот водитель выровнял автомобиль и, постепенно набирая скорость, проехал мимо.
В этот миг что-то щёлкнуло в его голове и по спине пробежал холодок от внезапно пришедших на ум слов ведуньи: «Беги, пока тропку не замело и машина цела».
— Откуда она знала?
Он тряхнул головой.
— Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что в такой снегопад на дороге опасно. Я же тоже это знал, потому и поставил знак аварийной остановки, — проговорил он вслух.
Ему было проще прогнать мысли о том, что маленькое предсказание Агафьи сбылось.
Стас достал телефон и снова написал сестре.
«Твоя ведунья отказалась помогать».
Дорога домой длилась вечность. Дворники скребли по стеклу, сметая липкий снег. На душе у парня было неспокойно. Будто он вот-вот опоздает. Несмотря на метель, Стас прибавил газа.
Леса и поля сменились городскими постройками, знакомыми районами. Словно нарочно на каждом перекрёстке горел красный. Стас нервно отстукивал по рулю тревожный ритм. Загорелся зелёный, и парень, лихо пролетев через перекресток, свернул во двор. Обычно он тратил минут пятнадцать, выискивая место поудобнее, переставляя автомобиль то так, то эдак. Но в этот раз необъяснимое чувство беды заставило его бросить машину, перегородив проезд другому авто.
Голова была тяжелой, боль пульсировала в висках. Стас быстро взбежал по лестнице, не сумев заставить себя дождаться лифта. Вошел в квартиру.
Что-то было не так. Неуловимо изменилось. Он заглянул на кухню. Белый лист бумаги бросился ему в глаза сразу. Стас поднял его двумя пальцами осторожно, будто тот был ядовит.
«Свадьбы не будет. Я возвращаюсь к Артёму. Не ищи меня, не пытайся вернуть и прости.»
Стас перечитал эти строки ещё три раза и только тогда отложил письмо. Слишком сухое и короткое. Он опустился на стул, налил в стакан воды из чайника. Сделал глоток. Жидкость была обжигающе горячей. Стас вскочил и метнулся к окну. Он понял, что Катя ушла совсем недавно. В воздухе всё ещё витал запах её духов. Но двор был пуст. Не веря, парень побежал в спальню: белого платья, дожидавшегося своего часа, больше не было. Как и других её вещей. Только из-под кровати торчал черный полукруг. Он нагнулся и подобрал её резинку для волос. Вдохнул запах. Закрыл глаза. Мыслей не было. Не было чувств. Все эмоции словно замёрзли.
Стас убрал резинку в карман, сел на край кровати. Рука сама потянулась к телефону.
Сестра взяла трубку сразу, будто ждала звонка.
— Она отказалась мне помогать. Надеюсь, у тебя есть ещё какой-нибудь адрес. Только кого-нибудь нормального, кто возьмётся и доведёт дело до конца.
— А что сказала Агафья? Она приняла тебя?
— Заявила, что мне нельзя помочь и что нужно Катю отпустить, и что-то про то, что Силы ей запрещают мне помогать. Бред какой-то. В общем, мне нужен кто-то другой. Она ведь не единственная на всю планету. Я уверен, в городе есть и другие. А если нет, то пусть это будет другой город. Другая страна. Мне всё равно. Дай мне адрес, и я поеду. Марина, ты слышишь меня?
В воздухе разлилась такая тишина, что Стас на мгновение решил, будто звонок сорвался.
— Я не думаю, что знаю нужного человека, — сказала Марина.
И брат сразу понял — врет.
— Тебе никогда не удавалось меня обмануть, сестрёнка. Если ты не скажешь, найду сам.
На том конце раздался вздох.
— Есть одна…. Но я не хотела бы, чтобы ты к ней ходил. Говорят, она много берёт. И не только деньгами.
— Да что же вы все пытаетесь решать за меня? Агафья говорит, что я должен бросить Катю, теперь и ты туда же?
— Я не это имела в виду. – возразила сестра. – Просто я действительно слышала про одну сильную ведьму. Но ещё ходят разговоры, что исполнение желаний с её помощью ещё никому счастья не принесло.
— Я большой мальчик, — ответил Стас. – Сам разберусь. Так ты дашь мне её адрес или мне самому поискать?
Марина замолчала, словно раздумывая.
— Записывай, — обречённо сказала она.
Квартира ведьмы располагалась на первом этаже. Стас попытался заглянуть в окно, но оно оказалось зашторено плотно, не было никакой возможности подсмотреть, что творится внутри. Вдруг занавесь отдернулась и прямо в глаза ему вперился жуткий, прожигающий насквозь взгляд старухи. По загривку побежал холодок. Стас понимал, что эта пожилая женщина ничего не может сделать ему, молодому сильному парню, и всё же под лопатками свербело, а ноги были готовы отпрыгнуть назад в любой момент. Несколько секунд она смотрела на него, не мигая, заставив всем существом прочувствовать какой-то дикий, животный страх. Затем кивнула в сторону подъезда и задернула штору. Стас сморгнул морок. «Наверное, именно так и работает гипноз», — решил он про себя. Стасу было не по себе. И всё же бросить задуманное на полпути, вернуться в разоренное гнездо, он просто не мог. Потому, решившись, прошагал до подъезда и вошел в дурно пахнущее кошками и грязным тряпьём помещение. Поднялся по ступенькам. Встал у двери. На душе было неспокойно. Он постучал.
— Не заперто, — проскрипел старческий голос.
Стас дёрнул ручку и шагнул в полумрак прихожей. Он ожидал увидеть что угодно: черепа животных, потёкшие чёрные свечи, пыльный комод, полки со старьём, но только не то, что открылось его глазам. Ботиночки на обувнице стояли нос к носу. Вымытый до блеска пол отдавал лимонной свежестью. Вазочка для мелочей на комоде стояла чётко по центру. Стас даже подумал, что, если измерить расстояние до неё с обоих краёв – выйдет всё чётко до миллиметра.
— Обувку скидывай и проходи на кухню.
Парень стянул ботинки. Никогда он не страдал привычкой аккуратно составлять обувь. Но в этом чрезмерном порядке носки, смотрящие в разные стороны, казались кощунством, почти осквернением. Он осторожно подтолкнул их ногой друг к другу. И прошел на кухню.
Теперь в свете трёхглазой люстры хозяйка не казалась ему столь пугающей. И всё же где-то в глубине души он чувствовал странный озноб.
— Садись, — приказала она, заметив, что он не решается сделать лишний шаг.
Стас опустился на стул.
— Зачем пришёл?
— Хочу вернуть свою невесту, — сказал он чётко.
Старуха засмеялась. Звук больше походил на карканье. Выглядело это слишком нарочито и театрально.
— Уверен?
— Иначе бы не пришёл.
Вдруг, откуда только прыти взялось, ведьма достала салфетку, нож, схватила Стаса за руку, одним движением проткнула острым лезвием палец, промокнула и убрала всё с глаз.
Парень, опешив, даже не дёрнулся. Так и смотрел на каплю крови, наливающуюся алой ягодкой. И, когда она уже готова была сорваться, сунул палец в рот.
— У тебя её вещь есть, — сказала женщина.
— Нет у меня её вещей, вывезла всё, — с досадой ответил он и вдруг вспомнил.
Рука потянулась в карман и выудила Катину резинку для волос.
Ведьма кивнула так, будто знала обо всём заранее. Она взяла безделицу из рук Стаса салфеткой, убрала в пакетик, будто вещдок, на котором нельзя оставлять отпечатки или ДНК.
— Вот и всё, — сказала она. – Теперь сделай вот что: как полночь стукнет, телефон отключи, из квартиры съедь, запрись там, где тебя никто не найдёт, и жди. А как три дня минет, возвращайся домой. Невеста твоя сама явится.
Стас снова посмотрел на ранку. Она уже успела затянуться, только неприятно саднила.
— Чего ждёшь? – вдруг гаркнула старуха. – Ступай!
— А деньги?
— Кыш, говорю!
Задерживаться Станислав не стал. Выскочил в прихожую, обулся и вышел вон.
На улице было свежо. Морозец сразу прихватил щёки. Парень взъерошил волосы на голове, чтобы немного прийти в себя. Словно нужно было почувствовать, убедиться, что эта самая голова тут, всё ещё на месте. Он оглянулся на окно, но то было так же плотно зашторено.
Ещё недавно Стас посмеялся бы над любым, кто следует советам ополоумевшей бабки. Теперь ему было не до смеха. Шагая прочь от дома старухи, он достал телефон и набрал номер.
— Игнат Михайлович, извините, что так поздно. По семейным обстоятельствам вынужден взять три дня за свой счёт. Нет, нет, все живы. Но дело не терпит отлагательств. Да. Спасибо.
Стас сбросил звонок и тут же набрал сестру.
— Марин…
— Ну что? Как прошло? Что она сказала?
— Я поэтому и звоню. Бабка потребовала на три дня исчезнуть. Так что не теряй. И родителям если что скажи, что всё нормально.
— Стас, сколько она попросила?
Парень нахмурился. Отчего-то ему не понравился этот вопрос. Было в нем что-то необъяснимо болезненное.
— Она ничего не взяла.
— Это плохо, братик. Может, ты вернёшься? Как-то это неправильно…
— Марина, я позвонил, только чтобы предупредить. С остальным сам разберусь. Может, у неё ещё ничего не получится.
— Тогда обещай, что если выйдет… Как бы то ни было, ты вернёшься и заплатишь ей. Обещай, Стас.
— Всё, Марин. Мне пора, — сказал он и сбросил звонок.
А потом, как и требовалось, отключил телефон.
Три дня в номере отеля показались ему вечностью. Долгие часы на пролёжанном матрасе перед экраном телевизора, где показывают одно и то же… Щёлк-щёлк-щёлк по кнопкам пульта. А мысли где-то далеко. И никаких кошмаров, никаких чудовищ… Будто Катя, собирая чемодан, прихватила их с собой.
Возвращаться в пустую квартиру было волнительно. В окнах свет не горел, только сердце всё равно замирало, пока он проворачивал ключ.
Запах. Аромат её духов ещё не выветрился совсем, хоть был почти неощутим. Стас перешагнул порог, но не успел захлопнуть за собой дверь, когда знакомые шаги раздались за спиной. Он обернулся и замер, не веря. Катя вошла, посмотрела ему в глаза. Только он увидел в её взгляде вовсе не то, что ожидал. Не было там ни безумной любви, ни слёз счастья. Её глаза метали искры, готовы были испепелить. Она размахнулась и влепила ему звонкую пощёчину.
— Я ведь просила меня не искать. Чем ты теперь лучше него?
— Катя, я люблю тебя…
— И он любит. По-своему. И потому никогда меня не отпустит, разве ты не понимаешь? Он будет делать свои обряды, а я бежать к нему в ночь, в метель, в ураган. Думала, ты другой. Но теперь вижу, что ошиблась.
— Катя, Катюша, всё будет хорошо. Я знаю, ты его боишься, но я что-нибудь придумаю! Я тебя ему не отдам!
— Ты не понимаешь, Стас! Теперь нам обоим не жить… — выкрикнула она, шагнула вперёд и уткнувшись лицом ему в плечо, разрыдалась.
Она плакала навзрыд, так горько, что ей стало сложно дышать.
— Пожалуйста, перестань, — наконец сдался Стас. – Ещё немного и придётся вызвать тебе скорую. Посмотри, губы уже синие.
Он, мягко подталкивая, повёл её в спальню.
— Я не смогу остаться, неужели ты не видишь, — бормотала она сквозь рыдания и всхлипы.
— Просто поспи. Утром всё это покажется сном, слышишь? Давай, я помогу тебе раздеться.
Он уложил её в кровать, укрыл одеялом и сел рядом. Долго гладил по волосам, пока она не заснула. А когда сам стал клевать носом, тихонько прилёг рядом.
Стас очнулся внезапно. Он не понял, что его разбудило: звук, свет или то, что в комнате стало зябко. Но стоило открыть глаза, сердце пропустило удар. Катя сидела на подоконнике перед открытым настежь окном. Тюль развевался от холодного ветра.
Стас вскочил, одним прыжком преодолел расстояние до окна и схватил девушку поперёк живота, стаскивая на пол. Резко развернул её к себе и почувствовал, как мурашки бегут по спине и рукам. Глаза Кати были закрыты. Она спала.
Однажды он слышал где-то, что будить лунатиков внезапно – опасно. Потому он легонько погладил её по пальцам.
— Катенька, Катя, проснись.
— Артём зовёт, — сказала она тихо и обернулась к открытому окну.
От этих слов у Стаса на голове волосы встали дыбом.
— Никто тебя не зовёт. Тебе только кажется.
— Зовёт, зовёт, я слышу!
Медленно Катя начала выпутываться из объятий жениха. Сначала слабо, заем всё жестче.
— Отпусти меня. Он уже ждёт, — шептала Катя.
С каждой просьбой девушка становилась всё сильнее. У Стаса уже едва хватало сил, чтобы удерживать её. Внезапная мысль накрыла его ужасом: если отпустит…
Толкнул на кровать и метнулся к окну. Еле успел закрыть, когда Катя рванула из комнаты.
Он за ней. Нагнал, когда та уже схватилась за ручку двери. Босая, полуголая, она рвалась выйти на улицу прямо так, как была.
Катя скреблась в закрытую дверь и никак не могла проснуться.
Стас прижал Катю к двери, пытаясь заглянуть в глаза. Но девушка смотрела сквозь него. Зрачки сузились резко, будто она увидела за его спиной нечто страшное. Парень с трудом подавил в себе желание обернуться.
«Там ничего нет. Ничего нет.»
— Артём всё равно меня заберёт. Вон, уже прислал за мной, — прошептала Катя и обмякла.
Станислав подхватил невесту на руки. За эти несколько дней она словно высохла: стала лёгкой, и будто ещё более хрупкой. Он поправил её, чуть подкинув, чтобы голова девушки оказалась у него на плече и понёс обратно. Но дойти до спальни шанса не выпало. Едва он сделал два шага с ношей на руках, Катя вдруг снова очнулась, зарычала, как зверь.
— Катя, всё хорошо, это я, — проговорил он, прижимая её к себе крепче.
Но невеста вдруг дёрнулась и начала вырываться. Правой рукой вцепилась ему в лицо, царапая кожу, скребя по щетине. Он отпустил её ноги, придерживая за спину, перехватил запястье и отодвинул кисть, но девушка извернулась и укусила его в плечо с такой силой, что Стас от неожиданности выпустил её из рук. Катя бросилась на него, стремясь расцарапать лицо. Стас схватил её, скрутил ей руки и быстрым движением запихнул в открытый проем туалета, а затем захлопнул дверь, привалившись снаружи. Резкий удар сотряс её, едва не отправив Стаса, подпирающего полотно, отлететь к стене напротив. Он навалился на дверь всем весом.
— Катя, Катюша, послушай, всё будет хорошо, ты только успокойся, и я тебя выпущу. Мы всё решим!
— Ты такой же, как и он! – кричала девушка. – Тебе плевать на меня, главное, чтобы всё было по-твоему! Выпусти! Выпусти меня! Он идёт за мной. Он уже здесь, я чувствую его!
Дверь сотрясалась под её ударами, будто внутри была заперта не истощённая девушка, а озлобленное дикое существо.
Внезапно всё стихло. Жуткая тишина расползлась по квартире.
По спине Стаса прошел холод. В темноте было слышно, как бежит вода по батареям, как тихонько шумит холодильник.
Парень прислушался. Из туалета не доносилось ни звука. Осторожно он потянул на себя дверь. Катя сидела на полу, прислонившись к стене. Глаза её были закрыты.
Он вошел в крошечную комнату и опустился рядом. Его любимая женщина прижималась спиной к холодному белому кафелю. Волосы разметались, разлохматились локоны. Было больно смотреть на то, во что превратилась девушка его мечты. Чувство нелепости происходящего пронзало грудину. Не прошло и месяца с тех пор, как они спали в обнимку, словно котята, грея друг друга, сплетая руки и ноги. В неосознанном жесте Стас потянулся к Кате, обнял её, прижал к себе.
— Не обнимай меня, мне страшно, – прошептала она, а Стас почувствовал, как сердце от этих слов сжалось, как подступил к горлу ком. – Если любишь меня, отпусти.
Стас посмотрел ей в глаза, надеясь, что девушка всё ещё бредит во сне. Но даже во мраке понял – это не так. Катя проснулась, и взгляд её был осознанным.
— Ты правда этого хочешь? – спросил парень заплетающимся языком, будто пьяный, с трудом выговаривая слова, что не желали быть произнесёнными.
— Разве ты не видишь, что сделал со мной?
— Но это не я, Катя. Это он, это твой бывший муж тебя мучает. Разве не ты говорила, как тебе было с ним плохо, как он не хотел тебя отпускать, что он ломал твою волю?
— Зачем ты ходил к ведьме? – вдруг спросила она.
Стас сглотнул подступивший к горлу ком.
— Откуда…
— Артём сказал. Он мог не пустить меня. Мог сделать обряд и снять с меня её морок. Но не стал. Сказал, хочет посмеяться над тобой, над твоими попытками. Обещал, что отзовёт сущность, если ты отступишься.
— Но я не хочу, — выдавил из себя Стас. – Ты ведь всё ещё любишь меня, я это вижу.
— Не смогу остаться. Мне не избавиться от него. Не в этой жизни.
— Мы что-нибудь придумаем, Катя. Отвезём тебя к лучшей знахарке, хоть за край земли увезу, если надо.
— Я не поеду, Стас. Я всё решила. Отпусти меня.
В тишине тёмной квартиры эти слова прозвучали так пронзительно.
— Ты правда этого хочешь? – вмиг охрипшим голосом спросил он.
— Да, — устало выдохнула Катя и уронила голову ему на плечо. – Мне нужно назад. Пока всё не стало ещё хуже.
Стас молчал долгую бесконечность, борясь с собой. Осознавая всю несправедливость этого мира, полного людей. Мира, в котором он может проявить всю силу своего чувства только попрощавшись с Катей навсегда.
— Я увезу тебя на вокзал утром, — пообещал Стас.
Ему показалось, что в коридоре победно сверкнули красные огоньки глаз.
***
Перрон. Поезд. Неловкое короткое прощание. Если бы кто-то спросил Стаса, о чём они с Катей говорили по дороге на вокзал и потом, пока ждали прибытие состава, он не сумел бы вспомнить. Всплывал только последний момент: вагон медленно катится, унося его Катю к бывшему мужу. Она смотрит из окна отрешенным взглядом. Под глазами тёмные круги от бессонной ночи. Верить в то, что это их последняя встреча, не хотелось. Но где-то внутри, в душе, он знал: это так.
По дороге с вокзала Станислав был тих и хмур. Расцарапанная щека саднила. Он крутил в голове сцены из прошлой жизни. Разговоры о важном и о мелочах. Внезапный сигнал другого водителя вернул его в реальность. Сердце подпрыгнуло, когда он заметил, что выехал на перекрёсток на красный. В памяти вспышкой промелькнул светофор и спасительная зелёная стрелка направо. Ещё один громкий сигнал сзади заставил его собраться, и, за секунду до столкновения, Стас ушел в поворот. Сердце колотилось от адреналина. Руки на руле подрагивали. Мимо пролетевший водитель зыркнул ненавидящим взглядом. Губы водителя шевелились. И хоть расслышать его парень не мог, точно знал, что именно тот хотел сказать. Стас зажмурился и резко открыл глаза, чтобы прогнать мешающие сосредоточиться на езде мысли.
Дорога бежала вперёд. В плотном потоке парень сориентировался не сразу. Он осмотрелся и понял, что дом остался в другой стороне. Мимо пролетела табличка, сообщившая, что он покидает пределы города. В другой день он огорчился бы. Но сейчас всё равно не смог бы находиться в четырёх стенах там, где каждая деталь, каждый предмет хранит воспоминания о Кате. Даже мысль об этом причиняла боль. Стас выжал педаль в пол.
Дорога уходила за город. Высотки сменились дачами, те полями и лесом. А он всё гнал автомобиль вперёд, уже понимая, что пролетел светофор не случайно. Где-то глубоко внутри он знал, куда едет.
В этот раз скрученное дерево он заметил издалека. Было странно видеть это место чётко, когда снег не летит в глаза, не ослепляет острыми снежинками.
Тропа через лес была протоптана до самого домика ведуньи.
Стас помедлил перед дверью, затем постучал.
— Войдите, — раздался знакомый голос.
Парень прошел, стыдливо опустив глаза под взглядом хозяйки, как нашкодивший мальчишка, которого предупреждали, чтобы не играл в мяч у окон.
— Говорила же, не держи. Всё норовят по-своему сделать.
— Я должен был убедиться, — ответил он.
— Да знаю. Характер такой: на слово не поверишь, пока не проверишь, — согласилась Агафья. – Теперь вон притащил за собой… Не впускать бы тебя по-хорошему.
— Что притащил?
— Души чужие. Ты зачем к ведьме ходил? Чтобы невесту твою волоком назад притащили. Вот они и выполнили твоё желание, только уходить не пожелали. Если их не отправить обратно, будут тебя терзать, пока не усохнешь.
Стас тряхнул головой.
— Не понимаю.
— Вижу. Хотел-то чего?
— Вы сразу всё поняли, заранее знали, что, если её вернуть, хуже станет. Почему не отговорили?
— Всё равно не послушал бы. Или мне нужно было поступить как ты с невестой, волю твою сломать, чтоб делал, как велено?
Стасу стало не по себе. Больно и муторно. Хотелось выйти вон, но сюда он пришёл за ответами.
— Почему вам запрещено было мне помогать? И почему взялась за это та, другая ведьма?
— У неё свой договор с Силами. Сам видишь, чем обернулась такая помощь.
— Так может найдётся третья сила? Должно же быть какое-то средство, хоть что-то…
— Невесту твою не спасти. Сама себя на это обрекла, — ответила Агафья, снова размалывая травы в ступке.
— Да что она могла такого сделать? Ей ведь всего двадцать лет!
Агафья перестала молоть и отложила пестик.
— Не за всё мы при жизни ответить успеваем. Разве не замечал, как злые люди долго живут? Про таких говорят «как земля носит». А всё потому, что в этой жизни за все грехи расплатиться не могут. Так и невеста твоя. В прошлой жизни она много зла натворила, чужих судеб поломала. Мужей уводила колдовством. Теперь в этой жизни расплатиться должна. На своей шкуре почувствовать, каково это. Сама она себя обрекла на такую участь. Вмешайся я, сними с неё приворот – и мне достанется. В дела судьбы лезть нельзя.
— Колдовством, — уцепился Стас за слово. – А что, если без колдовства уводить, то не наказывают?
— Когда человек сам решает: уйти или остаться, за что же тут наказывать? А вот если воли лишают, по рукам и ногам вяжут, на гибель семьи ворожат — тогда и спрос другой. Одной жизни может и не хватить, чтобы расплатиться за такие дела.
Стас смотрел на хозяйку, не в силах осмыслить. Слова ведуньи звучали, как бред. Только сердце знало, что та говорит правду.
— А бывший муж? Он поплатится за то, что теперь делает с ней? Или ему с рук сойдёт?
— Он ей дан, чтобы на своей шкуре прочувствовала, каково это – воли своей не иметь. Гореть от любви к другому, страдать и не иметь возможности быть рядом. Ненавидеть своего палача, своего тюремщика и без цепей и верёвок быть привязанной. Выть от тоски, когда его нет и ненавидеть его, когда он рядом. Должна она в полной мере хлебнуть из этой чаши.
— Значит, теперь он до конца дней её мучить будет? И никак не помочь?
— Отчего же? Поможешь, если больше не будешь мешать проходить урок. Ты и сам уже дел натворил, не отмоешься. За подчин воли расплату и с тебя возьмут. И только Силы ведают, чем расплатишься. Если судьба смилостивится, возьмут деньгами.
Стас сник. Меж бровей залегла морщинка.
— Значит, не поможете, — сказал он и взялся за ручку двери.
— Погоди, а это что?
Агафья посмотрела на него странным удивленным взглядом.
Стас стал осматриваться, но ничего на себе необычного не заметил.
— Ниточка от тебя к другому человеку тянется, с кем в один день родился. По этому следу сущности и к ней пойти могут.
— Сестра… Маринка. Мы с ней близнецы. Она мне сказала, что не стоит связываться. Адрес дала только потому, что знала, рано или поздно я и сам найду. Ведьма та и денег с меня не взяла.
— Наделают дел бездумно, а другим потом отвечать за них, — проворчала ведунья. – За такое не помогать тебе надо, а наказывать, чтоб неповадно было. Но ты и сам уже себя наказал. Да и сестра в твоей дурости не виновата…. Оставайся до вечера. По хозяйству поможешь. А как стемнеет, выпровожу гостей. Тех, что ты с собой привёл.
***
Зима шла на убыль. Солнце стало позже садиться. На улице ещё лежал снег, но пахло весной. Стас отгоревал. Боль утраты притупилась. Тоска уже не гнала его взяться за стакан и забыться. Потянулись обычные дни. Только по выходным, если сестра не вытаскивала его с друзьями за город на лыжи или на шашлыки, снова приходили воспоминания. Сердце ныло. Но как бы ни хотелось ему хоть глазком взглянуть на Катю, хоть в замочную скважину подглядеть её жизнь через соцсети или знакомых, парень стойко держал себя в руках. Агафья строго наказала не делать этого, а лучше и вовсе её забыть. И когда желание сорваться становилось невыносимым, когда мерещился запах её волос, он заставлял себя вспомнить, чем закончилось ослушание в прошлый раз: болезненный взгляд Кати, её тонкие запястья, дикую боль в глазах.
Потому Стас лишь почесывал щёку, на которой остался лишь тонкий шрам, и выходил на улицу: бродить по дворам, пока мысли не придут в порядок.
Время шло. Боль не исчезла, но он научился с ней договариваться и жить нормальной жизнью. Всё реже его накрывали воспоминания. Всё больше он становился похож на прежнего себя.
В один из вечеров Стас вышел с работы весёлый и беззаботный: начальник выписал премию наличными, коллеги пригласили на день рождения в баню. Он шел к машине, ни о чем не думая, не смотря по сторонам, когда вдруг взгляд зацепился за что-то до боли знакомое. Волосы, походка… Сердце замерло.
— Катя! – выкрикнул он.
От неожиданности девушка обернулась резко, поскользнулась и ухнула на асфальт. Из сумки на снег выкатились оранжевые шары апельсинов. Стас подбежал, наклонился. С земли на него смотрела совершенно незнакомая девушка.
— Мы знакомы? – спросила она.
— Нет, извините. Вы не ушиблись?
— Кажется, цела. Но откуда вы знаете моё имя?
Стас пожал плечами.
— Я не знал. Наверное, это судьба. Давайте помогу вам встать.
Он бросил портфель в сугроб и потянулся за девушкой.
Внезапно, словно ниоткуда выскочил парнишка. Он схватил сумку и дал дёру. На скользком тротуаре Стас, в руках которого была девушка, сумел только проводить его взглядом с досадой.
— Ой, надеюсь, у вас там ничего ценного не было…
— Только что премию дали. Она вся там, — огорчённо сказал Стас.
— Моя бабушка в таких случаях говорит: «спасибо, что деньгами», — проговорила Катя, смущаясь.
Эти слова зазвенели в воздухе, заставив Станислава тряхнуть головой. Мальчишка давно скрылся из вида.
— Давайте помогу вам собрать апельсины, — спохватился парень. – Кстати, меня зовут Стас.
— Красивое имя. А давайте я вас кофе угощу. А то как-то неловко, вроде как вы из-за меня портфеля лишились.
Станислав поднял на неё глаза. В вечернем сумраке в отражении зрачков девушки мигали огоньками гирлянды.
— А давайте, — ответил Стас, подставляя локоть. – Только держитесь крепко. Тут очень скользко.
(Автор Дирижабль с чудесами)