— Кто это? — спросила Катя.
Егор нахмурился:
— Это точно не бабушка, и… я вообще не помню такого снимка… Я его раньше не видел.
Он осторожно вынул карточку, она была твердая — изображение на картоне. На обороте — витиеватый рисунок, фамилия фотографа и дата — 1875 год.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Катя и Егор переглянулись.
— Такая древность… Странно, что она уцелела в этом бедламе. Нет уж, что-что, а эту фотографию в тут оставлять нельзя. Вдруг крысо-кролики ночью закончат свое дело.
И Катя осторожно положила фотографию в сумочку.
Еще несколько часов молодые люди провели в доме, пытаясь одновременно разобраться в царящем тут хаосе и найти ключ к разгадке тайны. Но потом они поняли, что объем задач значительно превосходит их силы.
— У меня уже ноги гудят, — Катя опустилась на край постели. — Смотри, тут даже кровать использовали как склад.
Девушка отогнула край матраса. В изголовье были спрятаны банки с консервами, нераспечатанные пакеты с постельным бельем, теплые нарядные носки, которые, видно, никто ни разу не надевал.
Кате показалось, что Егор слегка смутился.
— Бабушка была очень старенькая. И перед концом уже не вполне здраво мыслила. Да еще всё время вспоминала то ограбление… Поэтому то, что считала самым ценным, она прятала в своей постели. Считала, что, если придут воры, они, как и в тот раз, не тронут «спящую» и ничего не найдут… Думаю, на сегодня надо заканчивать. Сейчас я принесу нам воды из колонки, вымоем руки… Продолжим завтра.
— Но нам нужна какая-то зацепка. Иначе ничего другого не останется, как только разобрать дом по камушку…
— Сегодня вечером в гостиницу придет мой приятель. Потолкуем еще и с ним.
Через несколько минут Егор принес ведро воды. Отмывались ребята во дворе, поливая друг другу из кружки.
— Давай сходим в замок, — предложила Катя, — Время не позднее, я думаю там музей еще работает.
— Мне казалось: ты слишком устала…
— Не настолько, чтобы сидеть в гостинице. Там всё равно нечего делать — даже интернет плохо работает. А далеко идти?
— Я же тебе говорил: тут всё близко.
Тем не менее замок находился за чертой города. Он стоял на настоящем острове, который образовали два рукава реки. Первое, что увидели молодые люди, когда вышли к мосту, — это невысокие башни, увенчанные зубцами, и ворота меж ними.
— Ничего себе! Тут, похоже, кто-то всерьез увлекался Средневековьем, — Катя осматривалась. — Только вместо крепостных стен — какие-то строения. Может быть, тут прислуга жила? Смотри, ворота открыты, значит, и музей тоже.
Сам замок, похожий на дворец, привел Катю в еще большее восхищение. Он был построен в готическом стиле и напоминал, скорее, дворец, с его островерхими башенками, стрельчатыми арками, изысканными капителями.
— Смотри, что это за деревянный домик у реки? Какой красивый…
— Здесь когда-то жил лесничий.
— Боже мой, па-мятник над мо-гилой собачки…
— Мы сейчас дождемся, что музей закроется.
В конце концов, Катя дала себя увести от диковинок, от которых с трудом оторвался ее взгляд.
Чуть помедлив, Егор открыл парадную дверь. Они не услышали шагов: женщина, которая вышла к ним навстречу, была в мягких тапочках. Пожилая, невысокая, крашеные белокурые волосы… Егор узнал ее:
— Татьяна Юрьевна, мы не опоздали?
Осмотреть замок можно было самостоятельно или взяв экскурсию. Молодые люди предпочли второе. И вслед за Татьяной Юрьевной пошли из комнаты в комнату, из зала в зал. Давно уже замок был превращен в краеведческий музей. И ребята выслушали историю края с самого начала — осмотрели камни, на которых сохранились отпечатки древних ракушек, и разные археологические находки.
Речь экскурсовода лилась и лилась. Татьяна Юрьевна рассказывала им об узорах на стенах, где запечатлены таинственные мас-онские знаки, о лепном орнаменте, включавшем банты, ленты и гирлянды…
Экспозиция в гостиной рассказывала о прежних хозяевах замка, и Катя схватила Егора за руку.
— Смотри…
На стене висел портрет, точно совпадавшей с фотографией, которая сейчас лежала у девушки в сумке.
— Кто это? — спросил Егор.
— Младшая дочь хозяина усадьбы, ее звали Варварой и насколько известно, она по-ги-бла в годы Гражданской во-йны…
— Какой красивый перстень у нее на руке, — небрежно сказала Катя.
— О, с этим перстнем связана целая легенда, — Татьяна Юрьевна обрадовалась тому, что слушатели попались не равнодушные.
Обычно те, кто приходил сюда на экскурсию, интересовались внутренней планировкой красивого дворца — и только. Но сейчас видно было, что у гостей просто загорелись глаза.
— Здесь же у нас хранятся документы — письма, дневники… Лежат на витринах и экскурсанты бросают на них беглые взгляды — и только. А я читала их все, и это захватывает, будто роман. Знаете, что за камень в этом перстне?
Даже Катя, которая хорошо разбиралась в таких вопросах, пожала плечами.
— Вот так, сходу, не угадаю. Взять бы в руки…
— Это черный опал. Такие добывают в Австралии… Считается, что камень обладает магическими свойствами…
— Ничего себе… Девятнадцатый век, и в захолустный городишко попадает австралийский камень…
— Простите, я ювелир… буду, — перебила Егора Катя. — Я, конечно, читала про мистические свойства камней… вскользь… Вроде бы черный опал приносит несчастья. И еще он считается камнем во-ров, потому что отводит людям глаза и они не сразу замечают кражу…
— Есть поверье, что особенно крупные и яркие черные опалы «чистой воды» способны вызвать злых духов, которые являются на землю в виде теней и выполняют волю хозяина. А этот камень, видите, какой большой… Впрочем, — Татьяна Юрьевна задумалась, — я сомневаюсь, что хозяева замка интересовались черной магией… Скорее всего, Варвара Павловна носила кольцо с опалом просто потому, что это было красивое необычное украшение.
— Так откуда оно появилось у нее? — допытывалась Катя.
— Судя по письмам, перстень подарил ей жених. Это было, как говорят, «кольцо в честь помолвки». А до того, как надеть на палец обручальное — она не дожила. Как видите, перстень с черным опалом не принес ей счастья.
*
По дороге в гостиницу они спорили.
— Держу пари, что Татьяна Юрьевна больше ничего не знает об этом кольце. Иначе она бы сказала…
— И поэтому ты решил не показывать ей нашу фотографию? Вдруг это навело бы на след… Как этот снимок мог оказаться в доме твоих предков? Вдруг твоя прапра — сколько там раз бабушка — дружила с этой княжной?
— Такая знатная особа с бедной девушкой? Не смеши… Скорее всего, замок просто был разграблен. И вещи из него осели во многих домах.
— Но спросить-то можно было?
Только когда до гостиницы оставалось буквально несколько шагов, ребята вспомнили, что у них нет никаких запасов на ужин. Завернули в ближайший продовольственный магазин, купили хлеб, сыр и колбасу на бутерброды, несколько коробок сока.
Но не успела Катя накрыть на тумбочке импровизированный ужин, как явился гость, которого ждал Егор. Уже в первую минуту, когда парни здоровались и Егор представлял ее другу, Катя отметила, что Виктор явно встревожен. Он поставил на тумбочку бутылку коньяка, вручил девушке коробку конфет, но заметно было, что ему не терпится перейти к разговору, ради которого он пришел.
И как только был поднят первый тост — «за встречу», Виктор спросил:
— На какой срок вы приехали, и что думаете делать?
— Старый дом, как я понимаю, не восстановить, — Егор хмурился, размышляя. — Проще снести его и построить новый на этом месте. Или продать участок. Но в любом случае, надо сначала оттуда всё вывезти… Я не могу сразу вызвать грузчиков и машину. Нужно перебрать всё, оставить то, что представляет какую-то ценность. Я не имею в виду — для продажи, а просто как память — для нашей семьи. Катя сегодня там нашла….
— Подожди, — перебила девушка, — Виктор, я так понимаю, что этот дом связан в вашем представлении с чем-то мрачным? С какими-то тайнами?
Виктор поднял взгляд на друга. Он словно не хотел, чтобы девушка присутствовала при этом разговоре. Слишком мрачная тема. Но потом он решился.
— Восемь человек, — сказал Виктор.
— Что?!
— За последний год в нашем городке, где всегда была тишь да гладь, да божья благодать, исчезло восемь человек… — Молодой человек достал из кармана карту, расстелил ее на коленях, ладонью расправил смятую бумагу. — Вот, видите, я обвел красным цветом окружность, где их видели в последний раз… И твой дом находится как раз в центре этого круга.
— Не может быть, — вмешалась Катя, — Мы живем не так далеко, наши города — спутники. Уж такая новость непременно мелькнула бы в интернете. Сюда бы слетелись журналисты.
Виктор пожал плечами и сказал сухо:
— Не знаю, почему это не стало сенсацией, не мое это дело. Но я могу назвать имена этих людей, их адреса — мы тут по большей части знаем друг друга. Исчезли люди разного возраста, но в основном молодые… В том числе дети. Объявления о пропаже висели на каждом столбе, на каждой остановке. И никого не нашли. А твой дом… Все знали, что он стоит заброшенный, что после того, как не стало твоей бабушки, там никто не живет. И тем не менее иногда по ночам видели, как в окнах горит тусклый свет… Мигает…
— Да там уже давно электричество отключено!
— Я один раз уже думал: кто-то из вас приехал. Подошел, постучал, мне никто не открыл… А потом обнаружилась закономерность. Ночью в окне горит свет — а на другой день кто-то исчезает…
Виктор поймал на себе взгляд Егора. Был этот взгляд каким-то странным, с оттенком жалости. Егор точно удерживался, чтобы не сказать: «Да ты, приятель, наверное, фильмов ужа-сов пересмотрел лишнего».
— Если ты мне не веришь и не хочешь всем этим заниматься, тогда одна просьба — снеси этот дом до самого основания, разбери его по камушку — все будут тебе только благодарны. Здесь многие верят в то, что это не просто дом…
— А портал в а-д? — с иронией спросил Егор. — Хорошо, мы подумаем…
Никто из них не знал, что за дверью номера их разговор подслушивает внук администраторши гостиницы. Павлик нередко приходил к бабушке «на работу». И сейчас он просто бегал по пустынным коридорам, когда услышал: рядом говорят о том самом доме.
Павлик и его друзья давно уже хотели забраться вовнутрь и провести там ночь. Об этом доме среди мальчишек ходили стра-шные сказки. Там оживали духи и происходило то, о чем и при свете дня боязно говорить.
Павлик понял: приехали хозяева, которые хотят снести дом. Значит, надо торопиться. Он скатился вниз по лестнице, крикнул бабушке, что идет домой, а сам поспешил к ребятам.
Забраться внутрь дома следовало в одну из ближайших ночей, иначе будет поздно.
Часть 6
— Ну хорошо, — продолжал Егор, — свет в окне — это, конечно, интересно, но хоть кто-то видел, что в дом заходили те люди?.. Ну, которые потом пропали? Хоть кто-то из них? Может быть, там просто устроили приют местные бом-жи? Замок открывается на раз…
— Мне кажется, если бы у тебя там кто-то ночевал, мы бы это поняли, — вмешалась Катя. — Осталась бы какая-то еда, шмотки, да, наконец, запах бы присутствовал… Не поверю, чтобы те, кто устроил там притон, тщательно всё убирали за собой, да так, чтобы ничто не выдало их присутствия. С другой стороны, непохоже, что туда вообще кто-то заходил после ухода старой хозяйки. Там осталось всё, как было при твоей бабушке…
Но Виктор продолжал смотреть Егору прямо в глаза:
— Обещай мне, что вы не уедете отсюда, пока не решите этот вопрос. Продавайте, сносите, делайте, что хотите, только не оставляйте этот дом снова — заброшенным. Так его бросить нельзя. Похоже, дом черпает силы, забирая людей…
— Ты случайно не сделался писателем, в частности, сказочником?
Виктор мог обидеться на эти слова друга, но он сказал только:
— Ты уедешь, а я останусь здесь жить. Я не хочу, чтобы следующей жерт-вой стал кто-то из близких мне людей.
Когда Виктор ушел, Егор покрутил пальцем у виска, но Катя не разделяла его скептицизма.
— Мы же всё равно будем искать то, что спрятано в доме…То есть нам придется долгое время там находиться… А вдруг туда кто-то придет? Ну, из тех, кто зажигал там свет? Может быть, это и правда опасно…
— Кать, давай завтра, — попросил Егор. — Не знаю, как ты, но я устал как собака… Я тебя уверяю, там никого не может быть страшнее, чем несчастные бездомные люди, которые решили переночевать под крышей. А с ними мы как-нибудь разберемся.
Егор расстелил постель. Он заснул почти мгновенно. Но последнее, что он увидел перед тем как отбыть в царство Морфея — это Катю, уткнувшуюся в мобильный телефон. Выражение лица у нее было упрямое и, судя по всему, она не собиралась ложиться.
Егор проснулся, когда небо уже начинало синеть на востоке. Его разбудило легкое позвякивание. Катя вскипятила в банке кипяток, бросила в него бульонный кубик и теперь размешивала его ложечкой.
— Есть захотелось, — сказала она с виноватым видом. — После мозгового штурма, знаешь, какой аппетит? А у нас ничего нет, кроме булки и вот этих кубиков. Не хочешь?
Егор покачал головой:
— Ты так и не ложилась? Сегодня днем будешь клевать носом…
Это замечание Катя пропустила мимо ушей. Перелила бульон в чашку и стала пить его по глоточку, закусывая булкой.
— Ну и что ты там отыскала? — Егору не то что бы было это интересно, просто он не мог не спросить.
Катя сделала знак, мол, сейчас. Допила импровизированный суп и с мобильником присела на край кровати.
— Смотри… Мы исходим из того, что ищем в твоем доме перстень с черным опалом… Сейчас… вот… видишь, что про него пишут.
Опал — это целый мир, наполненный загадками, мифами и уникальными свойствами. Его название происходит от древнесанскритского слова «упала», что переводится как «драгоценный камень».
С момента своего открытия опал привлекал внимание людей благодаря своей необычной красоте и разнообразию цветовых вариаций. Камень, обладающий уникальной игрой света, стал символом загадочности и утонченности, а его редкие разновидности, такие как черный опал, и сегодня ценятся чрезвычайно высоко. Игра цвета, подобная сиянию звездного неба или переливам радуги, веками вдохновляла людей, рождая как восхищение, так и суеверия.
История взаимоотношений человека и опала полна противоречий. В некоторых культурах, например, в древней Австралии, он почитался как священный камень. В других культурах, напротив, опал ассоциировался со злом, несчастьем и даже сме-ртью. Так, в Средние века существовало широко распространенное поверье, что опал — предвестник чумы и других эпидемий. Камни массово уничтожались, их бросали в реки и костры, в надежде предотвратить распространение бол-езней.
Римский император Калигула, известный своей жестокостью и тиранией, был страстным коллекционером опалов, считая их символом своей власти и непобедимости. Однако согласно историческим хроникам за неделю до его убийства любимый опал Калигулы потемнел и раскололся, что многие восприняли как дурное предзнаменование. Эта история, возможно, подпитывала суеверия, связанные с драгоценным камнем.
В России, при дворе Екатерины Великой, опалы находились под негласным запретом. Считалось, что эти камни сеют раздор и приносят несчастье.
Гибель императора Александра II также ассоциируется с опалами. Александр очень любил этот камень и подарил своей возлюбленной Екатерине Долгорукой украшения с опалами и опаловую печать для писем… Этой печатью была скреплена последняя записка, отправленная царю в роковой день его гиб-ели от рук тер-рористов.
Последняя императрица Александра Федоровна любила украшения с опалами, великолепные ювелирные изделия входили в ее коллекцию. Позже ходили слухи, что в стр-ашной судьбе царской семьи виноваты эти ро-ковые камни.
— Кать, — сказал Егор, — всё это очень интересно, но давай рассуждать здраво. Хорошо, если мы вообще что-нибудь найдем. Вполне возможно, мы провозимся в этом крысятнике несколько дней и ничего не обнаружим… Ладно, допустим, мы отыщем это кольцо. Не сомневаюсь, что стоит оно очень дорого. Но хоть уб-ей, я не могу поверить в то, что оно действительно причастно к исчезновению людей… Что оно вообще что-нибудь может…
— Я читала, что на драгоценный камень, как на любую вещь, можно навести порчу…
— Порча действует на тех, кто верит в эту ерунду, — отрезал Егор. — Своеобразный эффект плацебо. А сейчас очень советую тебе — пока еще есть время — лечь и поспать хотя бы пару часов. Сегодня нам предстоит тяжелый день.
*
— Я вам точно говорю, — Павлик готов был поклясться, — скоро от этого дома ничего не останется. Так что забираться туда нужно сегодня ночью или завтра на край-няк.
Ребята сидели у Павлика в саду, за сараем, где стояла на подпорках перевернутая лодка. Заберешься вовнутрь и можно рассесться, будто на лавочках. Очень удобно: снаружи никто не увидит. Родители еще ни разу не засекли их здесь. А иначе непременно выгнали бы, начав выдумывать свои «взрослые» страхи: вот упадет лодка, сло-мает вам руки-ноги, вы задо-хнетесь внутри, и тому подобное.
Но пока «штаб» ребят не был раскрыт и они обсуждали тут все важные вопросы.
— Сегодня не смогу, — отказался Лёнчик. — К нам тетка приехала, мою комнату заняла, так что я у отца ночую. Выбраться никак не выйдет — отец сразу заметит. Но утром тетка уже уедет, так что завтра ночью — пожалуйста.
Никита, который был старше остальных ребят на два года и заправлял этой компанией, важно кивнул:
— Итак, завтра. Значит, заходим туда и сидим до рассвета. Это не очень долго — светает сейчас рано. Потом дернем по домам — никто и не заметит.
— А что мы там будем делать — просто сидеть? — спросил маленький Мишенька.
— Ты лучше сразу прикинь, Михалыч, если струсишь, лучше оставайся дома. Еще не хватало, чтобы ты потом сорвался к маме со слезами и нас всех спалил…
— Кстати, насчет «просто сидеть», — встрял Павлик. — Если там ничего такого не появится, можно специальное заклинание произнести.
— Какое? Откуда ты его возьмешь?
— Да в интернете скачать не вопрос… Вызовем злого духа.
— А если он и вправду придет?
Никита натянул Мишеньке кепку прямо на глаза:
— Всё, малой, с тобой вопрос решили. Дома сидишь и не отсвечиваешь.
— Нет! — взвыл Мишенька. — Я с вами хочу! Что вы меня гоните всегда, когда самое интересное.
Но Никита уже не обращал на него внимание, обсуждал с остальными пацанами мелкие детали.
— Так, фонарики по-любому надо с собой взять. Ночью не жарко, оденьтесь потеплее. Время какое?
— Чтоб в полночь там быть, — предложил Павлик, замирая от собственной смелости.
— У меня мама допоздна телевизор смотрит, — пискнул Мишенька. — Давайте попозже, па-цы…
— О тебе вообще речи нет!
— Я всё равно пойду! Если вы меня не возьмете, я сам приду… Я адрес знаю…
— Не плющи мал-ого, — тихо сказал Лёнчик Никите. — Он так и так заснет и не придет. И сам будет виноват.
— Значит, я захожу за Лёнчиком, — продолжал Никита, — Павлик подтягивается в парк… И самое главное, чтобы никому не проговорились. Никто из рода-ков знать ничего не должен, это, надеюсь, всем совершенно ясно.
*
Катя в очередной раз пожалела, что в гостинице нет горячей воды. Они с Егором разбирали хлам уже четвертый час, оба были потные, грязные и злые…
— Отсюда пойдем на речку, — как нечто решенное сказала Катя. — Если я не искупаюсь, то ум-ру. Бани же, наверное, в этих краях нет?
— Спроси чего полегче, — Егор разбирал вещи, взбирался на непрочный табурет, чтобы осмотреть верх шкафов, и даже заглянул в печку.
— Подоконники еще посмотри, — посоветовала ему Катя. — Я в одной книжке читала, что внутри подоконника был тайник и там лежала шкатулка с драгоценностями…
— Это был авантюрный роман?
— Я уже не помню… Ой! — Катя подняла крышку сундука и в воздух взвилось сизое облачко пыли.
А секунду спустя Катя завизжала как самая обыкновенная девчонка.
— Что?! — бросился к ней Егор.
— Тут эти твои… крысо-кролики… не знаю… Что-то го-лое, длинноухое и быстрое… Сигануло в разные стороны….
— Они тебя покусали?
— Нет! Но противные ужасно! И они ничего нам не оставили, смотри! — и Катя подняла двумя пальцами обгрызенный кожаный переплет.
— Лучше не бери это в руки, мало ли какая за-раза…
— Ничего, я всё равно в перчатках…. Смотри, тут сохранилось несколько страничек, они прямо желтые от времени и на них что-то написано каллиграфическим почерком.
— Забирай это в гостиницу, там хотя бы оботрем переплет спиртом…
Катя подняла на Егора иронический взгляд.
— Ну вод-кой… — поправился он.
Катя аккуратно положила блокнот в полиэтиленовый пакет. Потом она перебирала небольшую библиотеку, перетряхивала каждую книгу. Здесь тоже кое-что обнаружилось, правда, нельзя было сказать, насколько это ценные находки. Но Катя отложила несколько писем, а также все листочки, на которых что-то было написано от руки.
В четыре часа вечера Егор поднял обе руки.
— Всё, я сдаюсь! Айда на речку….
Вскоре они плавали и плескались в чистой прохладной воде, а потом лежали на камнях, подставив спины солнцу. Катя потянулась к своей сумке.
— Ты хочешь сейчас всё это читать? — спросил Егор. — Не загоняйся… Нам предстоит еще минимум несколько таких авральных дней…
— Ты загорай, загорай… В случае чего, если я испачкаюсь, то прямо здесь и помоюсь — речка рядом.
Егор задремал. Проснулся он оттого, что Катя тормошила его за плечо:
— Слушай, я кажется, нашла, вот… Написано про тот самый камень… Я угадала: речь идет о кольце с черным опалом. Если всё правда, то это действительно страшно…
Егор взглянул на листки, которые подруга показывала ему. Судя по всему, это было письмо.
Часть 7 ( окончание)
— Смотри, — говорила Катя, указывая на строки, — это хозяйка замка, Варвара, писала твоей прапрабабушке. Оказывается, твоя прапра… сначала она была там горничной, а потом, после революции сделалась фактически подругой и наперсницей своей прежней хозяйки. И вот в письме Варвара рассказывает об этом камне…
Он действительно привезен из Австралии и прежде принадлежал племени аборигенов, где считался священным в нашем понимании. С его помощью можно было установить связь с тем светом, с уме-ршими людьми, услышать волю богов… С этим черным опалом совершались маг-ические ри-туалы, как мы говорим: «на него было сделано».
Камень постоянно должен был подпитываться энергией живого существа, брать у него силу. Человек, который носил опал, понимал, что ему выпала великая честь, и что он при этом обречен. Когда он уходил в небытие, черный опал переходил к другому избраннику…
Но самое главное… вот… Если камень долго не «кормить», он начинает добывать себе «корм» самостоятельно, становится для людей чем-то вроде магнита… Выбирает, ну, наверное, тех, кто легче всего поддастся его гипнозу. Так что люди действительно могли пропадать…
— Кать, — взмолился Егор, — ну как ты это себе представляешь? Он их напрямую ел, что ли, этих людей? Камень? У него зубы есть? Невозможно в такое поверить… Ну вообще никак невозможно…
— А я верю… — Катя оперлась подбородком на подставленную руку.
Она лежала на животе и смотрела на реку, мимо Егора. Больше Катя ничего не сказала, но он почувствовал, что она обиделась. Он попытался сгладить.
— Нет, ну бывают, конечно, всякие аномалии…. Что-то непознанное осталось же в мире… Образно говоря, Бермудский треугольник. Но то, о чем ты говоришь, — это за гранью… Я допускаю еще, что аборигены внушаемы, что священный для них камень выполняет роль своеобразного плацебо…
— А что ты с ним хотел сделать, когда найдешь? — всё так же не отрывая взгляд от воды, вдруг спросила Катя, и поправилась: — Если найдешь…
— Почему «я»? Теперь мы всё решаем вместе.
— Это второстепенно, что вместе. И всё-таки, что ты думаешь?
— Н-ну, — Егор растерялся на несколько мгновений, — может быть, стоит его продать. Или можно оставить в семье как фамильную драгоценность… Ты считаешь, как лучше поступить?
— Отослать его обратно в Австралию, — Катя подцепила одной рукой платье, показывая, что пора собираться и уходить. — Я вообще считаю, что каждая вещь должна находиться у того, кому она дороже всего…
Вроде бы размолвка меж ними, похожая на легкое облачко, на мгновение заслонившее солнце, миновала, но до конца вечера они разговаривали мало. И когда Егор засыпал, он видел, что Катя всё еще перебирает письма.
А в первом часу ночи Егора разбудил телефонный звонок.
— Прости, что так поздно, — сказал Виктор. — Вы сейчас где?
Егор не понял сначала, почему друг об этом спрашивает:
— Как где? В гостинице, разумеется…
— Дело в том, что я проходил мимо вашего дома. Вот и сейчас стою и смотрю на него издали. В окнах горит свет… Не электрический, конечно, а как будто кто-то там, внутри, сидит с фонариком. Я уж решил, что вы припозднились и решили поработать ночью. А если это не так — вам стоит сходить и посмотреть на незваных гостей.
*
— Что я говорил, — торжествовал Павлик, — Мишане можно пообещать всё что угодно. Он всё равно после десяти вечера засыпает, да так, что его из пушки не разбудишь. И он ни на кого потом вину свалить не сможет за то, что его с собой не взяли. Сам виноват…
— Ну и хорошо, что так.
Никита оглядел свою маленькую команду и остался доволен. Мальчишки оделись достаточно тепло, фонарики были у всех.
Десяти минут ни прошло, как они уже отворяли калитку «Черного дома». Как пробраться внутрь, им было отлично известно. В кухне выбито стекло, и дыра завешана розовым байковым одеялом. Взрослый не протиснется, а пацаненок — пожалуйста. Лёнчику повезло меньше всех: он оцарапал ладонь и колено мелкими осколками стекла, в полутьме даже кр-овь вытереть толком не удалось — Лёнчик просто размазал ее.
Но всё это отступало перед захватывающим моментом — мальчишкам предстояло исследовать изнутри дом, о котором они столько слышали, но в котором никогда не были.
Несколько минут ребята ни о чем не могли думать — они просто ходили из комнаты в комнату, то и дело восклицая: «Ух ты!», когда луч фонарика натыкался на что-нибудь интересное.
— Вон! Вон! — вдруг закричал Павлик, тыча пальцем куда-то в угол.
Остальные бросились к нему, и три луча света скрестились на одном месте. Что-то шмыгнуло в дыру в полу, но мальчишки успели его разглядеть.
— Лысая крыса…
— А почему у нее такие длинные уши?
— Бабушка- бабушка, а почему у тебя такие длинные ушки?
— А может, это и не зверь вообще — мутант какой-нибудь?
Наконец, всё было осмотрено, никаких живых существ, кроме странной крысы, в доме не обнаружено. И мальчишки решили расположиться в большей из комнат, в проходной. Так они были уверены: ничто не ускользнет от их внимания.
Никита снял с постели одеяло, которое уже напоминало ветошь, бросил его на пол и уселся первым. Лёнчик и Павлик присоединились к нему.
Какое-то время они просто сидели, будто думали: достаточно их присутствия здесь, чтобы таинственное и загадочное проявило себя.
Потом Павлик, самый нетерпеливый, предположил:
— Может ему свет мешает? Вот выключим свет, оно и появится…
— Пацы, — голос у Лёнчика чуть дрогнул, — только если это… в темноте сидеть… ничего страшного рассказывать не надо… Никаких страшилок, харэ? Здесь и так хватает…
В другой обстановке над ним начали бы посмеиваться. Мол, пришел посмотреть на чудище, а сам боишься детских историй про «Желтую тумбочку» и «Красное пятно»… Но сейчас мальчишки были удивительно серьезны. Все чувствовали: достаточно какой-нибудь мелочи, перышка, упавшего на чашу весов, чтобы они бросились отсюда, отталкивая друг друга.
Никита первым погасил фонарик. Перед тем как нажать на кнопку своего, Павлик невольно сжал руку Лёнчика и почувствовал, что друг ответил ему таким же пожатием.
Темнота.
Они окунулись в нее, сначала изнемогая от ужа-са, каждому казалось, что он тонет в черной воде. Потом понемногу пообвыкли, раздышались.
Мальчишки сидели и ждали, но ничего по-прежнему не происходило.
— Павлич, — сказал Никита, — ты там про какое-то заклинание еще говорил. Ты его с собой притащил?
— Ага, — сказал Павлик и почувствовал, что голос плохо подчиняется ему. Он прокашлялся: — Только тогда я фонарик зажгу, чтобы прочитать… Я ж наизусть не помню.
Вспыхнул луч фонарика. Метнулись тени. Павлик достал из кармана смятую бумажку, разгладил ее и стал произносить слова, каждое из которых вроде было понятно и знакомо, но от их сочетания отчего-то повеяло холодком. У Лёнчика начала зу-деть пораненная коленка.
А трещины на штукатурке — на той стене что напротив, — вдруг сложились в узор, напоминающий чье-то гневное лицо.
*
Катя недавно задремала. Но она спала чутко и первой услышала звонок. А потом, сведя брови, прислушивалась к тому, что друг говорил Егору.
— Кать, ты со мной не ходи, — сказал Егор, начиная одеваться, — я быстро. Наверняка бом-жи опять залезли в дом.
— Вот я и хочу на них, наконец, посмотреть, — не слушая Егора, Катя выбралась из постели.
— Ты мне не веришь, да? — он понял то, что она ему не сказала, но о чем думала.
— Я допускаю, — Катя натянула свитер, расправила горловину, — может быть, ты и прав, а может, это что-то другое… Отчего ты так боишься за меня? Если там бом-жи, делай что хочешь: шугани их или разреши им остаться до утра. А если…
— И что тогда?
— Тогда нам с тобой лучше быть вместе.
Никто не дежурил за стойкой гостиницы в этот час. Дверь была заперта на задвижку. Егор отодвинул ее.
— Надеюсь, до того момента как мы вернемся, дверь не закроют снова… Не хочется выглядеть иди-отами.
Улицы оказались абсолютно пустынными в этот час. Катя и Егор шли быстро. Катя не знала, волнуется ли Егор, но ей самой делалось тем страшнее, чем ближе они подходили к дому. Ей хотелось бегом побежать обратно в номер и забраться под одеяло с головой.
— Смотри ты, и вправду свет, — удивился Егор. — Катя, я тебя очень прошу, оставайся здесь…
— Пошли, — шепнула она одними губами…
После она думала, что никогда в жизни не требовалось ей столько храбрости, как в тот момент, когда она первая потянула Егора к дому.
…Мальчишки, замерев, смотрели на рисунок… или на живое существо, обозначившееся на стене. Никто из них был не в силах пошевелиться… А трещины всё разбегались, становились шире… Павлик хотел было сказать, что дом начинает рушиться, но не мог произнести ни слова.
Потом показалось, что-то выбирается из щелей… или это была просто игра света… Но нет… В неверном дрожащем отсвете фонаря по стене побежали тени. И сразу стало ясно, что их отбрасывают не сами ребята и не окружающие предметы. Нет, эти тени жили самостоятельной жизнью. Они окружали сидящих в комнате, они не спешили, воспринимая мальчишек, как свою несомненную добычу…
Послышались шаги, кто-то распахнул дверь. Но действие уже началось и ничто не в силах было прервать его.
Павлик заметил краем глаза, что на пороге комнаты стоят двое. Мужчина — впереди. И за его плечом — молодая женщина. Ее глаза расширились от ужа-са, но она не сделала ни шагу назад.
А мужчина, наоборот, шагнул в комнату.
Катя смотрела не на мальчишек, невесть как очутившихся в их доме и в этот момент до сме-рти перепуганных. Она видела только тени, наполняющие комнату, словно отражение чьего-то кош-мара. И в этот момент она ясно поняла, что будет с теми, кто сейчас находится здесь. Из живых людей они превратятся в такие же темные силуэты — и затем бесследно исчезнут с наступлением дня.
Катя верила в то, во что никак не мог поверить Егор. В какое-то иное измерение, где жизнь идет по другим правилам…
Егор стоял не шевелясь, и лицо у него было абсолютно белым. Но оцепенение его продолжалось недолго.
А потом он поднял руки и…
Катя впервые видела работу артиста не из зрительного зала, а стоя рядом с ним. Руки Егора танцевали, вились в воздухе, сплетали свои узоры. А потом к движению рук присоединилось и всё тело.
…Новые существа появились на стенах. Им предстояло усмирить тех, кто явился из иного мира.
— Только не выключай фонарик…
Позже Кате казалось, что она произнесла эти слова одними губами, что ее никто не услышал. Хотя мальчишки сказали, что отчетливо различили ее голос. И Павлик мелко затряс головой, а его рука с фонариком тоже ходила ходуном. Погасить фонарь — значило уйти в царство тьмы, дать ей над собой власть.
«Властелин теней», — подумала Катя, глядя на Егора. Глаза его были полуприкрыты, и сейчас он напоминал факира, своею дудочкой заклинающего кобру.
И тени или те души, что превратились в них, смешались… Только что они казались непобедимыми, но Катя чувствовала: еще немного… несколько мгновений… и они дрогнут. Вот темные силуэты сгрудились возле стены… их, кажется, стало меньше…Вот и последняя тень исчезла — взмах когтистой лапы был последней попыткой удержаться, не уходить в небытие… в тягостный сон, который будет продолжаться еще долго, долго…
— Брысь отсюда, — сказал Егор тихо.
Сначала Катя подумала, что он говорит это теням, а потом поняла, что слова обращены к мальчишкам. А у тех ноги не шли. Они и поднялись-то с трудом.
— Вас проводить по домам? — спросила Катя. Ей самой голос не повиновался… Пришлось откашляться. — Проводить?
Но ребята один за другим замотали головами. Наверное, они никогда не испытывали такого облегчения, какое переживали сейчас, покидая страшный дом.
— Они не вернутся? — И опять непонятно было, о ком спрашивает Катя: о страшных гостях или о мальчишках. Но она сама знала, что уже ничего и никого не будет. Сюда никто не придет. Этой ночью. — Теперь ты мне веришь?
Катя оглянулась вокруг себя в поисках чего-нибудь тяжелого. На глаза ей попалась прислоненная к стене кочерга. Она подняла ее, перехватила поудобнее — и ударила по стене как раз в том месте, где трещины образовали рисунок, напоминающий страшное лицо.
На пол упали куски штукатурки. А в глубине стены обнаружился маленький тайник. И что-то лежало там, завернутое в почти истлевшую фланель.
— Кажется, — сказала Катя, — Мы с тобой нашли то, что изначально искали.
*
Они с Егором сидели на том самом одеяле, которое еще недавно облюбовали мальчишки. Они проговорили до рассвета, и сейчас уже не было нужды включать фонарик на сотовом телефоне: все предметы в комнате можно было ясно различить.
Время от времени Катя поднимала руку, разжимала кулак. На ее ладони лежал старинный перстень, и она поворачивала его то так, то этак. Он был серебряным, резная оправа тонкой работы и камень, пожалуй, чересчур крупный для кольца, которое будет носить женщина.
Больше фаланги — так и палец согнуть неудобно.
Катя знала, что опалы редко измеряют в каратах, их ценность определяется игрой красок — тем, насколько их оттенки ярки и насыщенны. Черный опал, который лежал сейчас на ее ладони, сиял подобно бриллианту, вспыхивая то огненно-красными, то ме-ртвенно-зелеными, то белыми огнями…
Точно зигзаги молнии — Кате казалось даже, что они озаряют комнату. Камень притягивал, от него трудно было отвести глаз. И еще одну особенность заметила девушка: она держала опал, но и в ее руке он оставался холодным. Человеческое тепло не нагревало его. А может быть, тепла одного человека ему было мало и он ждал большего.
— Не могу поверить, — говорила Катя, — я не могу поверить во всё то, что мы видели этой ночью… У тебя нет ощущения, что всё это сон?
— У меня совсем не осталось сил, — отвечал Егор. — Сейчас кажется, что я даже руку не смогу поднять…
— Тебе плохо? — испугалась Катя.
— Нет… Просто надо отоспаться.
— Но теперь-то тебе придется думать, что делать с камнем.
— И ты предлагаешь…
— Надо найти тех, кто в теме. Списаться с ними по интернету. Может, удастся вернуть камень туда, где он должен быть.
— А до тех пор? Ты же видела, что может случиться благодаря ему… Постой… Дай мне его сюда.
Егор поднялся, опираясь на стену. Катя протянула ему перстень. Егор положил его на стол — девушка думала для того, чтобы на камень упал луч света. Она против своей воли залюбовалась черным опалом и не заметила, как в руках у Егора появился молоток.
Откуда у него взялись силы в этот миг? Но он ударил по камню — и Катя не могла его остановить. Егор би-л снова и снова, чтобы все осколки превратились в пыль.
— Что ты сделал?! — по щекам Кати текли слезы. — Это было нельзя… Это было нельзя…
*
Историю эту скрыть не удалось. Павлик стал заика-ться, и в русых мальчишеских волосах засеребрилась седая прядь. Мальчишкам пришлось выложить правду о ночном путешествии. Но, естественно, в эту правду никто не поверил.
Доискались хозяина дома.
Егору пришлось объясняться в полиции, а там для освидетельствования молодого человека пригласили врача. И то, что сначала мальчишки, потом Егор, а потом и Катя рассказывали про тени, живущие своей жизнью, а Катя — еще и про колдовской камень, было сочтено за горя-чечный бре-д. Отец Павлика грозил Егору рас-правой, и хотя медики не обнаружили никаких следов на-си-лия над детьми, родителей убедить в этом было нельзя.
— А я хотел еще остаться здесь жить, — с грустной усмешкой Егор помогал Кате укладывать вещи. — Хотел поставить новый дом на месте прежнего. Но люди здесь нам не верят и никогда не простят. Обосноваться тут нам не дадут.
— Нам есть, где жить, — откликнулась Катя. — Я разыграла тебя с этой квартирой. Прости. Шутка, конечно, глупая… Эта квартира не отца, а моя, то есть наша с тобой. Уедем отсюда поскорее.
— Меня не радует, что вся эта история попала в интернет. Я теперь печально знаменит. А ведь у меня — детский театр. Найдутся те, кто не захочет водить ребят ко мне на представления.
*
История действительно наделала шум — в местных масштабах. Значительного урона репутации Егора она не нанесла — все-таки в родном городе его хорошо знали и людям трудно было поверить в гряз-ные слухи. Но зато знакомые и незнакомые требовали рассказать им историю камня во всех подробностях.
— Что же ты так с ним поступил? — упрекали Егора. — Ведь такой редкий опал можно было дорого продать.
А молодежь добавляла:
— Это же артефакт!.. А вы его уничтожили. Надо было проверить, на что он способен…
— Теперь о нас может прочесть кто угодно, — сказал Егор Кате, показывая ей очередную интернет-статью. — Глядишь, новость докатится до твоей любимой Австралии.
Друзья-театралы настояли, чтобы свадьба Егора и Кати прошла не совсем уж скромно и закулисно.
— Мы вас будем встречать возле ЗАГСа и отвезем прямо в студию, — сказал Михаил, — А там накроем стол.
Катя замахнулась на него — не всерьез, но искренне:
— Может, если бы не ты, этой истории и вовсе бы не было. Кто подтолкнул меня к мысли устроить эту глупую проверку с квартирой…
— Я же не думал, что речь дойдет до мистики…
Мать Кати, наконец, нашла свободную минуту и занялась свадьбой дочери:
— Ты у меня единственная и ты выходишь замуж, не могу же я пропустить это событие….
И Кате пришлось смириться с тем, что мать отвезла ее в салон и там они два часа выбирали платье. Сама Катя согласилась бы на что угодно, но мать заставляла померить то одно, то другое, потом просила продавщиц принести третье и, наконец, остановилась на таком дорогом наряде, что Кате оставалось лишь сокрушенно покачивать головой. Сама она ни за что не выложила бы такую цену за платье, которое наденешь только один раз.
Одно потянуло за собой другое. Мать договорилась со знакомой парикмахершей. А в «день икс» приехала к дочери с утра и привезла ей свои украшения: серьги с бриллиантами и кулон на тонкой цепочке из того же набора.
— А этот сними, — сказала она, указывая на простенький медальон, который носила дочь. — Он сюда совсем не подходит.
— Нет, — Катя прикрыла скромное сердечко ладонью, — подарок Егора. Как хочешь, но я его оставлю.
Мать только плечами пожала:
— Дело твое.
…И была вся положенная церемония в ЗАГСе: марш Мендельсона, роспись в книге, обмен кольцами, первый вальс…
Когда молодые вышли из Дворца бракосочетаний, их аплодисментами приветствовали студийцы. Егор и Катя кивали, и улыбались. Вдруг молодая сильно вздрогнула.
— Что с тобой? — спросил Егор, и бросил на жену встревоженный взгляд. — Ты очень побледнела.
А она не могла отвести глаз от толпы, вернее, от того человека, которого увидела среди знакомых ей ребят. Был он неестественно смугл, словно происходил родом из южных стран. Черные волосы его вились густой шапкой. Одет он был, как и все прочие — в рубашку и костюм, но Кате легко было бы представить его в набед-ренной повязке и с ко-пьем в руке. Глаза у незнакомца были черные, жгучие.
— Кто это? — чуть слышно спросила Катя.
Но Егор ее не услышал — только увидел, как шевельнулись ее губы.
— Что ты сказала? Повтори, пожалуйста…
Катя не отвечала. Она положила ладонь на грудь, на маленький медальон. Когда-то его действительно подарил ей Егор. Медальон был с секретом — он открывался. В таком можно носить крошечную фотографию любимого человека, или — как в старину — прядь его волос. Но сейчас там лежало совсем иное. Когда Егор крушил камень молотком, осколок упал Кате на ладонь, точно сам пришел ей в руки. И теперь черный опал ждал своего часа.
Автор Татьяна Дивергент
