— Валенки.
— Нет, сапожки!
— Валенки!
— Сапожки!
Бабуля, устав спорить, ушла в горницу и плотно прикрыла дверь. Зоя быстро оделась, обула сапоги, накинула белую ажурную косынку, две золотистые косы легли на плечи.
Двери снова открылись. – Куды «паутинку» нацепила? Мороз, чай, шаль надень.
— Ну, бабушка, что ты со своей шалью…
— Так замерзнешь! Кто же ходит так зимой, ветер просвищет… не хочешь шаль, ну тогда возьми платок шерстяной… новый же…
— Это который с кистями?
— Он самый.
— Зачем такой большой?
— Зойка, надень, говорю, а то дверь закрою и не пущу, не погляжу, что двадцать годов стукнуло.
Зоя вздохнула, почувствовав решительность бабушки и согласилась на цветастый платок, который казался ей огромным. Но, по сравнению с шалью, показался её лучшим вариантом.
Дома было тепло. Потрескивали дрова в печи, и кошка, умываясь, села поближе к печке. Ситцевая занавеска, прикрывавшая лежанку, чуть колыхалась, ждала хозяина. На лежанку обычно любил взбираться отец, говорил: «косточки погреть».
Стол уже был застелен праздничной клеёнкой, в буфете стояли цветастые «пузатые» кружки и дружненько возвышались тарелки.
Над столом – зеркало, в котором можно увидеть себя почти во весь рост, если отойти на определенное расстояние. На стене радио и песня тихо слышна:
«Поёт морзянка за стеной весёлым дискантом,
Кругом снега, хоть сотни вёрст исколеси…»
И тут же, у окна, отрывной календарь с цифрой – 1964 год. И осталось красоваться этим циферкам до конца дня и до двенадцати ночи. А там – 1965.
У Зои дыхание перехватило: Новый год ведь. И собирается так тщательно на свидание. Можно ли пожелать большего счастья в девятнадцать лет?
Она вырвалась из дома, поглядывая на сапожки, которые отстояла «в неравном бою» с бабушкой. Вечно старшие поучают: как одеться, как себя вести… А Зоя уже сама знает, как одеваться… не холодно ведь.
И бежит она по поселку, который вот-вот городом станет (власти обещали такой статус дать). Сам посёлок небольшой, в вперемешку стоят частные домики и двухэтажные кирпичные, недавно построенные. Здесь и лесозаготовители живут, и энергетики, и строители. А еще тут сельхозпредприятия есть, кругом ведь сёла и деревни, вот и везут сюда на переработку. Хорошо живет поселок, хоть и приютился неподалеку от таежных мест. Окрестности – красота! Летом тут и грибы, и ягоды, и рыбалка. Рыбачить, конечно, и зимой можно. Тут рядышком пруд большой. Теперь уже замерзший.
«Я по речке иду, И боюсь, и смеюсь,
По хрустящему льду
Башмачком прокачусь.»
Вспомнилось Зое и она шепчет эти строки, не сбавляя шаг. Зоя торопится, варежки забыла надеть. Не холодно. Вот выпало такое время под Новый год: вроде морозец, а не холодно. А может это от любви так тепло?
«Я во льду голубом
Залюбуюсь собой;
В шапке с белым пером
Будет суженый мой».
Идет Зоя торопливо уже вдоль пруда, что растянулся на половину улицы. Вот в доме напротив пёс залаял: «Гав-гав!»- Послышались угрожающие звуки.
— Не трогаю я тебя, — шепчет Зоя, — у меня своё дело.
А вон навстречу бабенка идет с коромыслом, к колодцу направляется. А рядом мужчина молодой – рассказывает что-то. И еще дужки ведра скрипнули, даже Зоя услышала.
Она снова улыбнулась, представила, как идет с мужем (с будущим мужем), а все смотрят, здороваются… а ведь так и будет, Зоя не сомневается.
Вечерело. Петр, запахнув полушубок, вышел из дома. Воздух, пропитанный морозом и запахом свежести не холодил, а бодрил. Парень разгоряченный домашним теплом, взял горсть снега, охнув, бросил себе в лицо, рассмеялся от нахлынувшей бодрости, закрыл калитку и пошел в сторону пруда. Тропинка там есть, путь сокращает. И радуется. А чего ему не радоваться? Армия за плечами, три года оттрубил как-никак, и вот уж скоро двадцать два исполнится… и девушка есть. Любимая.
Он торопится, даже полушубок распахнулся, из-под шапки выглядывают темные, чуть волнистые волосы… чего скажешь, хорош собой. Вот сейчас пройдет мимо пруда, а там и клуб недалеко, где его ждут. И он вспоминает, как долго его ждали, три году служить – не шутка. А она дождалась. И как же им на Новый год не встретиться, первый раз вместе на праздник, Петр ведь осенью вернулся из армии.
А там, на берегу, мелькнул цветастый платок. И такие яркие на нем узоры – красные, далеко видать. Будто не платок, а цветы среди зимы распустились.
Декабрь 2024 года. Небольшой сибирский город.
— Круто играют, наваляют счас приезжим, — шепчутся зрители и поддерживают местную волейбольную команду.
Паренек толкает в бок товарища: — Слышь, Лёха, как тебе вон та – темненькая?
Светловолосый парень, которого назвали Лёхой, делает вид, что не понял: – Которая?
— Ну вон та… подачу счас сделала… по мне так ничё, я бы закрутил…
— Я уже познакомился, — отвечает парень, — так что «занято».
— И чё? было уже? – продолжает спрашивать сосед.
— Хм, — Лёха усмехнулся, — всё те расскажи. – Прозвучал сигнал, игра закончилась. Парни поднялись. – Ну я пошел.
Товарищ посмотрел ему вслед, снова взглянул на девушку, сожалея, что Лёха раньше к ней успел подкатить.
— Женя, постой, — Алексей ждал девушку, и увидев, остановил ее.
— А-аа, привет, ты уже здесь? – спросила она, стараясь показать свое, если не равнодушие, то спокойствие.
— Так я давно здесь, всю игру с Никитой смотрели.
— Ну и как? — спросила она немного заносчиво.
— Ну, круто. Молодцы, выиграли. – Он взял ее за руку. – Ты счас куда?
— Домой.
— Давай провожу.
— А потом? – спросила она.
— А потом пойдём куда-нибудь. Ну хоть в кафе…
До кафе они так и не дошли. Алексей, показал на свой дом. – Я здесь живу. Зайдем?
— А родители?
— Нет дома.
— Она насмешливо посмотрела на него.
— Ладно, хорош смеяться. Могу и при родителях пригласить, если хочешь.
— И что ты им скажешь? – последовал вопрос с подвохом.
Алексей не думал об этом, он, и в самом деле, не знал, что можно сказать родителям. Да и надо ли что-то говорить, когда тебе исполнилось двадцать лет и на следующий год – диплом, как говорится, в кармане. В конце концов, имеет он право встречаться с девушкой.
— Ладно, пошутила, — сказала Женя, — можно и к тебе.
Она с любопытством оглядела его комнату, и он, второпях, убрал вещи, которые бросались в глаза. Кровать-полуторка была небрежно застелена, во всю стену – обои с изображением мегаполиса; казалось, все дома – однотипные, стального цвета. В углу шкаф для одежды, у окна письменный стол, на нем ноутбук, наушники. Дальше какие-спортивные приспособления.
— Занимаешься? – спросила она.
— А то! Конечно занимаюсь, я ведь тоже играю.
Он присел на кровать, чуть склонившись и уперся локтем. – Падай! – Позвал он. – Ты после игры, тебе отдохнуть надо.
Не хотелось ей показаться «забитой», как некоторые девчонки, и поэтому приняла приглашение и присела рядом.
Конечно, если бы давно познакомились, было бы проще, тем более уже взрослые: ей восемнадцать, а ему двадцать. Но прошло совсем мало времени – всего неделя, как Алексей увидел эту девушку. Также на соревнованиях. Они тоже играли на прошлой неделе, Алексей в мужской команде по волейболу. Он не занимался профессионально, но так, ради поддержания формы, нравилось провести несколько матчей.
Сегодня их третья встреча с Женей, и он обрадовался, что она легко согласилась зайти к нему домой, тем более родителей до ночи не будет. Нет, конечно, можно было бы снять квартиру на несколько часов, но Алексей никогда еще для этой цели не снимал квартиру. Здесь, в его комнате, ему казалось, всё проще, и он надеялся, что Женя тоже понимает его, а иначе зачем тогда согласилась зайти.
Он посмотрел на ее прямую спину и молнию на платье, коснулся рукой, словно изучая этот манящий силуэт. Она капризно дернула плечиком.
— Тебе не нравится? – он приблизился к ней, обнял за талию.
Женя подумала, что надо убрать его руку, ведь мало времени прошло, как они познакомились. Но почему-то не хотелось, прикосновение было приятным. И вообще, она ловила себя на мысли, что делает всё неправильно, но при этом ей нравится.
И всё же она убрала его руку. – А где же культурная программа? – спросила она вкрадчиво.
— Понял! – Он включил музыку.
— А это что за альбом? – она кивнула на стол.
— А-аа, это мои детские фотографии, надо убрать куда-нибудь, а то место занимают… представляешь, раньше надо было распечатывать фотки, потом в альбом запихивали. То ли дело сейчас, не надо никакой фотобумаги.
— А вообще интересно посмотреть на тебя маленького, — сказала девушка.
— Ладно, — он послушно подал фотоальбом.
Она чувствовала, как его рука скользит по ее спине, но перелистывала страницу за страницей. Она уже подумала, что когда-то это должно случиться, тем более он ей понравился, так почему бы не сейчас. И пусть они так мало знакомы…
— А еще есть фотографии? – вдруг спросила она.
Алексей убрал руку, привлек ее к себе. – Ну и что, мы фотки будем смотреть или делом займемся? Ты же не против…
— Ну так-то, да… но культурная программа еще не закончилась, — сказала она, сама не понимая, зачем оттягивает время…
Он поднялся, вздохнул. – Ну нет у меня больше альбомов, можем потанцевать… хотя, кажется, в «стенке» что-то еще есть. Ну не знаю, интересно ли тебе…
— Почему бы нет? Кстати, люблю разглядывать старые фотки, я даже одно время изучала программу по ретушированию старых снимков, по восстановлению…
— Во как?! Молодец.
Через пару минут он принес потрепанный временем альбом. – Слушай, нашел настоящий раритет, ну тут вообще смех, смотри, какие фотки…
Они открыли тот, в котором лежали уже пожелтевшие снимки.
— Прямо старинные? Откуда они у вас?
— Та это еще от бабули. Тут даже открытки старинные есть.
Женя увлеклась фотографиями и с любопытством разглядывала незнакомые лица. Последнюю страницу завершало большое коллективное фото. Она уже хотела закрыть альбом, но заметила, как из-под большой фотографии выглядывает уголок еще одного снимка. Решила полюбопытствовать и достала пожелтевшее фото. На чёрно-белой фотографии стояли парень и девушка.
Женя всегда удивлялась, что прежнее поколение почему-то старше выглядит на фото. На девушке белая блузка и темная юбка, а на блузке – комсомольский значок. Две светлые косы лежали на плечах. Взгляд у нее серьезный, даже напряженный. И рядом – парень. Темные волосы, чуть волнистые. Он тоже в светлой рубашке и тёмном пиджаке с комсомольским значком. И также серьезно смотрит в объектив, а его рука лежит на плече у девушки.
— Кто это? – спрашивает Женя.
Алексей берет фотографию, вглядывается в нее. – Не видел ни разу это фото, может просто не помню, альбом давно никто не доставал. А вообще, на фотографии моя бабушка.
— Точно твоя бабушка?
— Ну реально она.
Женя испуганно смотрит на Алексея. – А это мой дед. Деда Петя.
Алексей усмехнулся. – Гонишь что ли? С чего ради?
— Я тебе отвечаю: это мой дед. Я его по нашим семейным фоткам помню. Это точно он. У нас фотографии есть, где он совсем молодой…
— И что? – спрашивает Алексей.
— Нет, ну просто интересно… они вместе. И дед, кажется, обнимает твою бабушку…
Алексей уже подозрительно смотрит на фотографию, потом на Женю. – И что… ты думаешь…
— Ничего не хочу думать! – Ответила Женя и стала нервно поправлять замок на платье, стараясь застегнуть молнию до упора.
— Ну вообще-то бабушкой всю жизнь прожила с моим дедом Колей. – Сказал Алексей, но при этом легкий холодок пробежал у него по спине.
— И мой дед всю жизнь с моей бабушкой Ниной прожил. А твоя бабушка где? — спросила девушка.
— Баба Зоя умерла в прошлом году. А твой дед?
— Умер, я еще маленькая была, в первом классе училась. Но я его помню, хороший был, подарки мне всегда дарил, я ведь самая младшая внучка, поздняя…
— И я самый младший внук, тоже поздний, — признался парень.
— Ну и что ты думаешь, почему они тут вместе? – вновь спросила Женя. – Хотя не это странно, они вполне могли встретиться раньше… только непонятно, почему дед обнимает… ну, твою бабушку обнимает. – Она снова взглянула на фото. – Хотя, они такие молодые здесь…
— Понятия не имею, почему так. Мне кажется, это вообще случайно, или ты подумала… — он посмотрел ей в глаза.
Женя отодвинулась от него. Уже не было того легкого настроя, с которым она перешагнула порог этой комнаты, не было той решительности, когда присела на кровать.
— Не знаю. Может у родителей спросить…
— Мои вряд ли что-то с кажут. Сколько себя помню, дед с бабулей дружно жили. Дед, правда, тоже раньше умер, а бабушка в прошлом году.
— И моя бабушка тоже в прошлом году, — с горечью сказала Женя, — получается, спросить не у кого.
— А надо ли спрашивать? – он резко повернулся к ней и готов был снова обнять. – Что-то мы в историю ударились, к чему нам это?
Она увидела, что на обороте фотографии написан год: — Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, — прошептала она.
— Тем более, это давно было, — сказал он.
— Нет, — она резко поднялась, — как-то не так всё… прости, не могу.
Алексей опустил голову и взъерошил волосы, будто хотел освежиться. – Бли-иин, что за дурацкая ситуация… может узнать, прояснить что ли, — предложил он.
— А как? спросить у родителей? а если обидятся? Это получается, что я своего деда подозреваю в чём-то…
— А я свою бабулю… нет, как-то по-другому надо. Ладно, пойдем, провожу и заодно поговорим, что можно сделать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ