— Не волнуйтесь, Лев Евгеньевич, мы с Кристиночкой прекрасно справимся без вас!
Крис скорчила рожицу. Как же ей надоела эта слащавая Элеонора Георгиевна. С тех пор как умерла мама, она всё время живёт в их доме. Уже пять лет прошло. Маму Кристина помнит, но уже не очень хорошо. А бабушку Валю, так и совсем стала забывать. Папа почему-то не хочет, чтобы она навещала Крис. Всё, что помнит девочка, это бабушкины тёплые мягкие руки и румяные сырники, политые сладкой сгущенкой.
А у Элеоноры Георгиевны руки сухие и жёсткие. И на завтрак она чаще всего заставляет Кристину есть пресную овсянку или брокколи. А это разве вкусно? Хорошо ещё, что папа деньги без проблем даёт Крис на карманные расходы. В лицее можно купить пиццу или булочку щедро посыпанную сахарной пудрой. Правда, делать это лучше так, чтобы Элеонора Георгиевна не узнала. Иначе зарядит читать лекции о правильном питании.
Элеонора Георгиевна называется старомодным словом «экономка». Что оно означает, девочка знает. Уж что-что, а читать Кристина любит. У неё в комнате шкаф с книгами до самого потолка. Папа смеётся над ней и дразнит синим чулком. Ну и пусть, Крис не обижается. Ей уже десять, и она прекрасно знает, что папа совсем не хочет обидеть её, шутит просто.
Сам он тоже раньше много читал, но в последнее время занимается только своим бизнесом. Это отнимает всё его время. Однажды Кристина слышала, как дядя Олег, папин друг, говорил ему, что нельзя хоронить себя заживо и заниматься только работой. А папа похоронил себя вместе с Дианой, и пытается заменить простую человеческую жизнь маниакальным зарабатыванием денег.
Диана — это мама Кристины. Из всего сказанного девочка поняла только, что дядя Олег ругал папу за то, что он так много работает. Она бы и сама хотела, чтобы папа чаще бывал дома, и ей не приходилось постоянно находиться под пристальным наблюдением ненавистной Элеоноры Георгиевны. Вот и сейчас, наверное, он снова поехал в свой офис.
— Кристина! — Элеонора Георгиевна опять вошла без стука. — Ты делаешь уроки?
— Почему вы не стучите, когда заходите? — Кристина нахмурилась. — Я делаю уроки.
— А я буду делать то, что считаю правильным. — Экономка недовольно поджала губы. — В мои обязанности входит тебя контролировать.
Женщина вышла. Крис показала ей вслед язык. Уроки, и правда, надо сделать. А потом она порисует или почитает. Гулять с Элеонорой Георгиевной сущее мучение, а одну её не пускают.
Крис уткнулась в тетрадку и на какое-то время отвлеклась от своих невесёлых мыслей.
* * * * *
— Крис! — Окликнул снизу отец. — Иди, я тебя кое с кем познакомлю!
— С кем? — Кристина свесила голову через перила лестницы.
Внизу, рядом с папой стояла красивая светловолосая девушка. Она улыбалась Крис, и девочка тоже улыбнулась в ответ.
— Ну вот, знакомьтесь. Это Юля. А это моя замечательная, но не слишком послушная дочь.
— Крис. — Девочка протянула гостье руку. Та аккуратно подержала детские пальцы в своей тёплой ладони и отпустила.
— Кристина! Представляться положено полным именем. И не здороваться с пришедшими гостями — плохой тон. — Элеонора Георгиевна словно возникла из ниоткуда.
— Какая разница! — Кристина недовольно повела плечом.
— Дочь, не дерзи. — Лев Евгеньевич недовольно посмотрел на Кристину. Она обиженно повернулась и побежала вверх по лестнице, поймав краем глаза сочувственный взгляд Юли.
— Почему она всё время лезет? — Девочка прижимала к себе лохматого медвежонка. — Она мне никто, какая-то домомучительница.
В дверь постучали. Это было неожиданно, и Крис, почему-то смутившись, прошептала:
— Войдите.
— Привет! Можно к тебе? Ух, сколько книг! — Юля восторженно оглядела книжные полки. Она тоже держала в руках книгу.
— Можно! — Девочка отложила игрушку. — Я не хотела вести себя невежливо.
— Я ничего плохого не увидела в нашей встрече. — Гостья протянула книгу Кристине. — Это тебе. Не читала?
— Лидия Чарская. «Записки маленькой гимназистки». Нет. Я не читала. Интересно?
— Мне было очень интересно. — Призналась Юля. Я люблю эту писательницу.
— Значит и мне понравится. Спасибо!
— Читай на здоровье. А сейчас пойдём ужинать. Папа ждёт внизу.
— Опять Элеонора Георгиевна будет читать мне нотацию. Всегда говорит, что я не так сижу, не так ем. Знаешь, как надоело.
— Насколько я поняла, папа отпустил вашу домоправительницу на сегодняшний вечер. Так что ужинать мы будем втроём.
— Правда? — Кристина подпрыгнула от радости. — Тогда идём скорее.
И она за руку потащила Юлю вниз.
Ужинали весело. Обычно серьёзный и неулыбчивый, отец сегодня много шутил. Кристина охотно болтала с Юлей, рассказывая ей о школе, о прочитанных книгах, о мальчишках в классе.
— Юля, я начинаю ревновать свою дочь к тебе. — Шутливо сказал Лев Евгеньевич.
— У тебя очень хорошая дочь, Лёва.
Кристина улыбнулась.
* * * * *
С этого дня Юля стала частой гостьей в их доме. Отец ожил, чаще стал проводить вечера не в офисе. Они вместе, втроём, ходили гулять, в кино, катались на роликах. А однажды отец спросил:
— Дочь, ты не будешь против, если Юля будет жить с нами?
— Вы поженитесь, да?
— Чуть позже. А пока я хотел бы, чтобы Юля пожила в нашем доме.
— Ура! Я согласна. Юля — очень хорошая. Она мне нравится.
— Мне тоже. — Подмигнул Лев Евгеньевич.
* * * * *
Однажды в выходной Кристина проснулась от того, что кто-то щекотал ей пятку. Она открыла глаза и увидела Юлю. Девушка приложила палец к губам и хитро смотрела на Кристину.
— Может приготовим папе завтрак, пока он спит?
— Давай! — Загорелась девочка. — А ты умеешь готовить сырники?
— Хм. Сырники? — Юля задумалась. — Можно попробовать и сырники.
Смеясь и перешептываясь, они спустились в кухню. Когда большая тарелка наполнилась аппетитными поджаристыми кружочками, Кристина вздохнула:
— Жаль, сгущенки нет.
— Точно нет? — Заглянула в холодильник Юля.
— Точно. — Вздохнула девочка. — Это считается вредная еда.
— Если редко, то не такая и вредная. — Рассудительно заметила Юля. — Хочешь, дойдём до магазина?
— Хочу!
— Тогда одеваемся и через пять минут внизу.
Когда разрумянившиеся и весёлые они вернулись из магазина, на столе дымились тарелки с овсянкой. Лев Евгеньевич, вытирая мокрые волосы, вышел из ванной.
— Ого! А где это вы были? — Весело спросил он.
— В магазине. — Личико Кристины вытянулось. Она пыталась понять, куда делась тарелка с сырниками.
— Мойте руки и садитесь завтракать. — Приветливо улыбнулась Элеонора Георгиевна.
— Папа, а где?.. Мы с Юлей готовили тебе завтрак. Ты не видел?
— Если ты про эти жирные, жареные оладьи, то я их выбросила. — Элеонора Георгиевна нахмурилась. — Лев Евгеньевич, с вашей поджелудочной, такая пища смерти подобна.
— Это сырники. — Заплакала Кристина. — Папа, мы с Юлей так старались! Хотели сюрприз тебе… Сырники со сгущенкой.
Юля молча гладила девочку по голове.
— Дочь, овсянка тоже хороший завтрак. Можно добавить сгущёнку в кашу, если хочешь.
— Не хочу! Пусть она сама её ест!
И Кристина, плача, убежала к себе.
— Какая несдержанность. — Сухо заметила Элеонора Георгиевна. — Вам, Лев Евгеньевич, следует приучать девочку не столь ярко выражать свои чувства.
— Но вы обидели ребёнка. — Не сдержалась Юля. — Нельзя так.
— Не вам, милочка, учить меня, как воспитывать детей. И знаете, если вы не нуждаетесь более в моих услугах, я тот час же начну искать себе другое место.
— Что вы, Элеонора Георгиевна! — Лев Евгеньевич сделал Юле знак рукой. — Мы ни в коем случае не собираемся с вами расставаться.
Завтрак был испорчен.
— Лёва, ты не прав. — Упрямо закусив губу, сказала Юля, когда они остались одни. — Ты должен был заступиться за дочь.
— Что я должен, я знаю сам. — Жёстко заметил Лев Евгеньевич. И чуть мягче добавил. — Элеонора Георгиевна оказала мне неоценимую услугу, воспитывая Кристину после смерти её матери. Она хочет для девочки только хорошего.
— Но разве ты не видишь, что она подавляет ребёнка. Она ведь не позволяет девочке быть самой собой.
— Знаешь, — вспылил мужчина — пусть лучше моя дочь будет воспитанной и сдержанной без своего «я», чем разболтанной, самовыражающейся как все эти, которых показывают по телевизору. А если тебе что-то не нравится…
— Я поняла… — Юля молча оделась и вышла из дома.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
