На выписку обе бабушки явились вовремя. Мать Ирины, Ольга, плакала, держа на руках внука, а Галина Михайловна придирчиво разглядывала малышей.
— Головы на месте и их по одной на брата. – Алексей забрал у матери сверток с сыном и пошел к машине.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Лешенька, что ты такое говоришь?! – возмущенно запричитала Галина Михайловна, торопясь вслед за единственным сыном.
Первая неделя слилась для Ирины в один сплошной длинный день. Она не могла потом никак вспомнить, а спала ли хоть раз за все это время дольше десяти минут. Малыши никак не хотели устанавливать график. Засыпали и просыпались тогда, когда им нравилось и Ирине стало казаться, что она такая молочная ферма на ножках с волшебной кнопкой, которая должна все время быть включена.
Ольга приезжала к дочери по утрам, наводила порядок, готовила есть и после обеда ее сменяла Галина Михайловна.
— Возраст уже не тот, чтобы мне с тряпкой по углам лазить. Пусть Ирина этим занимается. А я детей нянчить буду.
— Мама, Ира после операции, ей даже с кровати вставать пока тяжело.
— Так пусть не ложится! – смеялась Галина Михайловна, тетешкая внука. – Нет, все-таки дети, рожденные естественным путем гораздо крепче. А эти все время плачут или спят.
— Еще раз такое услышу, больше ты сюда не придешь! – Алексей нахмурился, и Галина Михайловна предпочла прикусить язык. Ссора с сыном в ее планы не входила.
Прошло три месяца, и Алексей вернулся к прежнему графику работы, в котором командировки сменяли одна другую.
— Потерпи немножко, Иришка. Вот Геннадьича проводят на пенсию и я займу его место. Буду большой начальник и ездить куда-то мне больше не придется.
— Леш, да я все понимаю. Все в порядке. Я, конечно, была бы очень рада, если бы ты был все время рядом, но понимаю, что так нельзя. По крайней мере пока. Мы справимся.
Звучало это более бодро, чем было на самом деле.
К трем месяцам у Ирины начались проблемы с кормлением. Молока становилось все меньше. Дети не наедались, капризничали, а для нее время свернулось в одну точку. В этой точке она сидела, не различая дня и ночи, поочередно прикладывая детей к груди или слушая, как тарахтит молокоотсос.
— Не смей бросать кормление! Материнское молоко – это здоровье для детей! Это их иммунитет! А если молока мало, значит ты все делаешь неправильно! – Галина Михайловна бушевала, а у Ирины не было сил поставить ее на место.
— Она привезла мне консультанта по грудному вскармливанию. – Ира сделала глоток кофе и довольно зажмурилась. – Боже, какое счастье! Я так мечтала об этом!
— О консультанте? – Вера удивленно подняла брови.
— О кофе! – Ирина рассмеялась, но тут же нахмурилась. – Консультант меня тогда и добил.
— Как это?
— Понимаешь, Вер, я даже в школе стеснялась переодеваться на физкультуру. А тут какая-то чужая тетка мнет мне грудь, рассказывая моей свекрови, как я неправильно прикладываю детей и прочее.
— А ты неправильно прикладывала?
— Да кто его знает? Вроде правильно. Так как в роддоме показывали. Там замечательные были неонатологи. Следили за нами, и все рассказывали. И дети не жаловались поначалу. Это потом уже начали капризничать.
— А тебе в голову не приходило, что дело вовсе не прикладывании? Может быть тебе надо было просто больше есть, пить и спать?
— Приходило, но мои выводы никому не были интересны. Даже моя мама сказала, что я не права. Мне хотят помочь, а я упрямлюсь.
— А ты упрямилась?
— Нет. Мне было уже все равно. Вера, я так устала, что сил никаких нет. Мне во сне снится, что я спать хочу, понимаешь?
— Не понимаю. Точнее, нет, понимаю, что ты устала, но другое понять не могу. Почему, при наличии двух бабушек ты не можешь просто лечь и выспаться? Сцедила молоко и спи хоть всю ночь.
— Ха! Это ты моим родительницам скажи. Нельзя давать соску ребенку, понимаешь? Это вредно. Грудь потом не возьмет.
Вера застонала.
— Какой-то паноптикум, ей-богу! Ира, ты понимаешь, что ты себя загонишь так окончательно? Доведешь себя до того, что и дети тебе будут не в радость?
— Понимаю… Уже… — Ира опустила голову и расплакалась.
— А вот это уже лишнее, хотя иногда и помогает. – Вера достала из сумки пачку бумажных платков и протянула Ирине. — Ирочка, я тебе сейчас скажу кое-что, а ты не обижайся, хорошо? Просто выслушай и подумай. Я уже говорила, что была на твоем месте. Поэтому знаю, что именно ты сейчас чувствуешь. Так вот… Мы сами это с собой делаем.
— Что?
— Позволяем портить себе жизнь. Позволяем уничтожать нас и наших детей.
— Как это? – Ирина выпрямилась и смахнула оставшиеся слезы.
— Так это! Кто кроме матери может знать, что лучше для ее ребенка? И что для ребенка может быть лучше, чем здоровая и адекватная мать? Адекватная во всем, Ира. От собственного здоровья, которое она должна беречь всеми силами, не слушая никого, кроме врачей, и до психического состояния, которое очень сильно иногда зависит от нашего окружения. Посмотри на моих детей. Как считаешь, они здоровы?
Ирина прикрыла глаза от солнца ладонью и повернулась к детской площадке.
— Конечно! Красивые и здоровые дети.
— Ни одного из своих я не кормила грудью. И хотела бы – не смогла. Молока не было. Оба искусственники. И никаких особых проблем со здоровьем у них нет. Так, сопли периодически, как у всех. Ходят в садик, скоро в школу пойдут. Обследованы вдоль и поперек, поэтому я могу это утверждать. Умные. Катерина читает с четырех лет, Сашка чуть припозднился, только недавно начал. Ему пять.
Ирина задумалась.
— Поверь, от того, что ты будешь кормить детей смесью, плохой матерью ты не станешь.
— Но ведь грудное вскармливание – это важно. Это основа…
— Да. Но если эта основа невозможна по каким-то причинам, то что получается? Дети существовать не могут? Или обязательно будут неполноценны? Скажи мне, сколько спят твои малыши?
— Час-полтора где-то.
— А ночью?
— Ночью также.
— Ира, я не буду тебе ничего рассказывать о том, как важен длинный сон для детей в их возрасте. Расспроси врача об этом. И о том, нужно ли тебе дальше продолжать твой «героический подвиг материнства». Могу только сказать тебе, что совершенно точно знаю, если ты не прекратишь играть в эти игры, то итог будет неважный. Может наступить такой момент, когда ты глядя на своих детей поймешь, что ничего уже не хочешь. Ни играть с ними, ни заниматься. И не потому, что ты плохая, а просто потому, что ты безумно устала и у тебя нет больше сил. А взять их будет абсолютно негде.
— Как страшно звучит… Вера, а ты так уверенно об этом говоришь… Неужели?
— Уже ли. Я же тебе с самого начала сказала, что все это уже слышала и видела. Немножко в другом ракурсе, но видела.
— Расскажи.
— Часть ты уже знаешь. Старших детей не я рожала. У меня была старшая сестра. Умница-красавица, вот только похожа чем-то на тебя. Такая же тихая и скромная была. И я такая была в детстве и юности. Родители держали нас в строгости, но любили очень. Мечтали, что вырастем, прославим фамилию. В чем-то оказались правы. Сестра моя стала известным химиком. Нравилась ей эта наука. Преподавала в вузе, руководила лабораторией. Карьера была построена, но личная жизнь не складывалась, пока она не встретила своего мужа. Видный был, яркий. Чем уж она ему понравилась – не знаю, а только сошлись они. Руслан, через два года Василиса, а потом еще через шесть – Максимка. Казалось, что жизнь удалась, ведь такая пара, такие дети. Только никто не знал, что творилось за закрытой дверью в их семье. Никто не знал, что все эти годы он избивал Полину, мою сестру. Даже дети об этом не знали. Вскрылось все случайно. На мой день рождения пошли в баню девчатами. Она долго отнекивалась, но потом согласилась. Там, где ей видно было, синяки сошли, а на спине… В общем, я поняла, что дело плохо. Много было слез и разговоров, но ни меня, ни родителей она не послушала. Уходить от него боялась. Он был прекрасным отцом, как ни странно. Дети его обожали. А Полина считала, что для нее главное – это счастье детей, а не ее собственное. Вот только…
— Что?
— Не выдержала она. Постоянные нервные срывы, препараты, которые она принимала, чтобы держаться. Они ехали домой от родителей. Оставили детей на выходные, чтобы наладить отопление в доме, который купили. Что случилось в машине, никто не знает. Может, поссорились опять, может еще что… Только… Полина в какой-то момент просто направила машину в стену и на полной скорости въехала в бетонный забор у предприятия недалеко от дома. Машина была совершенно исправна. Значит, она сделала это сама…
Вера закинула голову, прогоняя непрошенные слезы.
— Как же так? – Ира растерянно смотрела на Веру. – А дети? Ведь она всегда думала о них?
— Зарядка закончилась, Ирочка. У всего есть уровень заряда. И у нас тоже. У Полины уровень заряда стал критически низким, а подпитаться было негде. Она не дала ей помочь. А мы виноваты в том, что не настояли. Не увезли, не спрятали…
— Ужас какой… Погоди, Вера, но ты сказала, что ты была на моем месте? Ты сама?
— Да. Потом жизнь испытала на прочность и мою зарядку. Когда родственники наотрез отказались брать к себе детей Полины. Родителям и не дали бы, возраст и состояние здоровья не позволяли. Но были еще дяди, тети… И никому дети оказались не нужны. Оставался детдом.
— И тогда ты их взяла?
— Не сразу. Мне было всего девятнадцать. Я еще училась. Ни жилья, ни работы. Я бросила институт, выучилась на парикмахера и стала крутиться. Поначалу было сложно, а потом потихоньку наладилось. Мне нравилось делать людей красивыми, а любовь к химии дала дополнительный бонус. Ведь хорошо покрасить может не каждый мастер. А уж если еще и техниками разными овладеть – так и вовсе золотое дно получается. Через полгода я сняла большую квартиру и собрала документы. Родители помогли, чем могли. Чего я только не наслушалась в свой адрес! И что брошу их, и что верну через месяц, и что не справлюсь… А я ничего не видела и не слышала, кроме детей. Когда приходила их навестить, они молчали. Ни разу не спросили у меня, заберу ли я их. Старшие все понимали, а Максим был совсем маленький. И первые пару месяцев мы все жили как на иголках. Все боялись, что ничего не получится. Да еще и проверки ходили одна за другой. Нет, это, конечно, очень хорошо, что органы опеки так работают, следят, чтобы все было хорошо, но мы на эти звонки в дверь дергались каждый раз так, как будто это последний наш день вместе.
— Трое детей… Вера, да тебе памятник ставить надо!
— Ага, и ходить туда-сюда, чтобы тропа к нему не зарастала? – Вера рассмеялась. – Нет, Ирочка, ничего особенного я не сделала. Просто то, что должна была. Да и дети у меня замечательные. С Максимом помогали очень.
— Постой, а как у тебя свои появились?
— А это продолжение. После того как я старших забрала, год прошел, и я встретила своего будущего мужа. У меня машина сломалась, а он мне помог. Так и познакомились. Он из большой семьи, родни куча. Мать, бабка, две сестры, это не считая мужчин. Там свой уклад и мужчины в женские дела не лезут. А все, что касается детей и дома – это женские дела. И за новой невесткой все должны наблюдать. Мало того, что я не ко двору пришлась со своим «выводком», так еще и самостоятельная чересчур оказалась.
— Конфликтовали?
— Не сразу. Я ведь понравиться хотела. Поэтому и молчала где надо и где не надо. Муж мой хороший человек. Сразу дал понять своим, что я не увлечение. С детьми общий язык нашел. Все было хорошо, пока у нас Катя не появилась…
— А что не так?
— А вот то же самое, что у тебя. Я мгновенно стала неправильной матерью. Все делала не так. Роды тяжелые были, меня с того света буквально вытащили. Я еле на ногах стою, а мне лекции читают, как я должна за ребенком ухаживать по обычаям, да мужа ублажать. А мы с мужем, смешно сказать, ни о каком блаженстве даже не мечтали. – Вера рассмеялась. – Мечтали выспаться! Катерина у меня такая звонкая получилась как колокольчик! Да еще и Максим ревновать стал сильно. Маленький же еще. В общем такой букет проблем получился – мама не горюй. Без старших я бы и не справилась. Васька тогда на себя готовку взяла, а Руслан приходил из школы и драил всю квартиру. Не считал зазорным. Пока добрая моя свекровь ему не растолковала, что не мужское это дело. А много надо? Подросток еще. Начались взбрыки. Вроде ничего серьезного. Это я так считала, а семья моя новая считала по-другому. Шептались, сплетничали, а потом как-то собрали женсовет. И поставили мне ультиматум. Я ведь плохая мать, как ты помнишь. Поэтому ни тем детям, ни своей не могу нормально ничего дать. Вот и потребовали они, чтобы я старших детей отдала обратно в детдом.
— Что?! – Ирина охнула так громко, что беспокойно завозились близнецы. Она толкнула коляску, начав неспешный ее танец туда-сюда и снова повернулась к Вере. – А ты?
— А что я? Я поняла, что надо что-то срочно менять.
— Что ты сделала, Вера?
— Выгнала всех. В шею. Орала так, что на Оперной площади в Париже слышно было, наверное. Я же вообще-то не скандальная. Ругаться и отношения выяснять не умею, а тут меня аж понесло. Муж пришел в конце этой феерии и сказать, что он обалдел – не сказать ничего. Правда, когда узнал из-за чего сыр-бор, орал еще громче меня.
— На своих?
— Ага. Объяснил им, кто для него теперь «свои». Я после этого готова была ему не то, что сына родить, а все что угодно сделать. Так появился Сашка. Страшно было до истерики. Я рожать боялась. Но с ним все оказалось иначе. Рожать самой мне не дали. Прокесарили. И я забыла все свои страхи, как только его на руки взяла. И, Ира, я только с младшим сыном поняла, что такое быть матерью. Не затурканной чужими претензиями и советами теткой. Не перепуганной и ничего не соображающей от усталости тенью, а матерью. Я больше никого не слушала. Спала вместе с сыном, кормила так, как советовал врач. И знаешь, что самое интересное?
— Что?
— Они ведь с Катей погодки. И дочка у меня была очень характерная, капризная, а тут, как подменили. Я успокоилась, и ребенок мой успокоился. И спать стала хорошо, и ела так, что только за ушами трещало. Говорят, что тяжело с погодками. А мне легко было. Я даже на йогу записалась. Правда ходила, конечно, через раз, а то и через пять, но ходила же! И никто мне больше не рассказывал, что я «не такая». А ведь был момент, когда так достали, что я сидела на подоконнике и думала о том, что мне хочется просто покоя…
Ирина вздрогнула и отвела глаза.
— Понятно. Ирочка! – Вера взяла за руку Ирину. – Мне психолог потом сказал, что это обычное явление. Человек не может постоянно быть в психотравмирующей ситуации. И если ему твердить, что он свинья, то и захрюкает и что похуже сделать может. Главное, не дать себя загнать в эту яму. Выбраться из нее очень сложно. Особенно, если некому помочь. Вот ты сегодня первый шаг уже сделала.
— Какой? – Ирина удивленно посмотрела на Веру.
— А рассказала мне. Держу пари, ты даже мужу ничего не рассказывала? Так? Не хотела скандала в семье. Не хотела с мамой его рассорить и боялась.
— Если ты мне скажешь сейчас — чего, то я решу, что ты ведьма.
— А не надо тут ведьмой быть. Боялась, что выберет не тебя, а маму, так? Она тебе это очень хорошо объяснила, кто главная женщина в его жизни?
— Ты – ведьма, Вера!
— Нет. Обычная баба. Ладно, ладно, не хмурься! Женщина. Эти проблемы, кажется, с начала мира существуют и будут существовать, когда и нас не станет. И каждая мама своему мальчику будет объяснять, что мать у него одна, а жен может быть сколько угодно.
— Вер, если я своим такое хоть раз скажу…
— Не зарекайся. Они у тебя еще крохи совсем. Откуда-то же берутся знатные такие свекрови. – Вера рассмеялась. – У тебя масса времени, чтобы переосмыслить свой подход к этой жизни.
В коляске завозились близнецы, и Ира поднялась со скамейки.
— Спасибо тебе, Верочка!
— А не за что! – Вера глянула на часы и тоже встала. – Нам пора. У Кати танцы через полчаса.
— Вера… — Ирина опустила глаза, не решаясь спросить.
— Придем ли мы завтра? – улыбнулась Вера. – Обязательно придем. До встречи.
Она подхватила стаканчики, в которых еще плескался на донышке кофе и, махнув на прощанье рукой, пошла в детской площадке.
Ирина поднялась домой и, раздев мальчишек, на минуту задумалась, а потом взяла телефон и вызвала врача, который вел ее детей частным образом, на дом. Через пару часов она скинула список покупок мужу и посмотрела на малышей.
— Теперь все будет по-другому!
Галина Михайловна схватилась за голову на следующий день, увидев на кухне выстроившиеся в ряд бутылочки.
— Что это? Вы с ума сошли? Как можно так гробить детей?!
Ирина, которая с утра, впервые за долгое время, успела вымыть голову и привести себя в порядок, перекинула косу через плечо.
— Галина Михайловна, вам пора!
— Куда пора? – свекровь запнулась на полуслове, не понимая, что происходит.
— По своим делам пора. А мне пора заняться детьми. И да, в ваших нравоучениях я больше не нуждаюсь. Вы своего сына вырастили. Прекрасным человеком, за что я вам очень благодарна. А я хочу воспитать своих детей сама. Как у меня это получится – не знаю пока. Но в чем я уверена, так это в том, что никого за огрехи в этом воспитании я не буду винить потом, кроме себя.
— Ира, ты не в себе? Что это значит? – Галина Михайловна начинала закипать как чайник на плите.
— Это значит, что я больше не хочу и не буду слушать в свой адрес уничижительные замечания. Это значит, что как кормить и растить своих детей, я буду решать сама, совместно с педиатром. Ваша помощь будет для меня бесценная и желательна, но только в том случае, если вы признаете за мной право быть матерью своим детям.
— У тебя что-то с головой. Я немедленно звоню Алексею.
— Только попробуйте! Он на трассе сейчас и ваша истерика ему совершенно ни к чему. Сделаете по-своему – внуков больше не увидите. А сейчас – всего хорошего! Подумайте о том, что я вам сказала и увидимся в другой раз. Когда Леша будет дома. Думаю, что это будет самый хороший вариант.
Галина Михайловна возмущенно фыркнув вылетела из квартиры, а Ира опустилась на стул и тихонько взвыла. Понимая, что не справляется, она набрала телефон Веры.
— Плохо тебе? Буду через десять минут. Держись!
Ира не помнила потом, как Вера отпаивала ее валерьянкой. Не помнила, как она то плакала, то смеялась. Не помнила, как вернулся домой Алексей и перепугался, увидев жену в таком состоянии. Не помнила, как уснула после укола успокоительного, который ей сделала скорая, вызванная мужем. Проснулась она на следующий день рано утром почему-то совершенно отдохнувшей и спокойной. Глянув на часы, она вскочила с кровати и замерла. В кроватке тихо посапывал один из мальчиков, а второй был на руках у Алексея, который вошел в комнату, стараясь не шуметь.
— О! А чего ты вскочила? Ложись! Красота какая эти бутылочки! Представляешь, я их вечером покормил, и они всю ночь спали. Только полчаса назад проснулись. – Алексей уложил второго сына в кроватку и обнял жену. – Как ты?
— Хорошо… Леш, правда, хорошо. Даже странно как-то.
— Вера сказала, что у тебя истерика случилась из-за того, что ты первый раз в жизни повела себя по-другому. Не так, как всегда. Сломала шаблон. С мамой моей поругалась?
— Даже не знаю. Наверное, поругалась. Я не кричала, ничего такого, но такого ей наговорила… — Ира схватилась за голову. – Сама не знаю, что на меня нашло…
— А правильно и сделала! – Алексей прижал к себе жену. – Давно пора было. Если бы я знал, что здесь все так запущено! Почему мне ничего не рассказывала? Я бы давно порядок навел.
— Расстраивать не хотела.
— А тебя, значит, расстраивать можно? Глупо же, Ириш?
— Глупо…
— Ладно! Будем дальше решать проблемы по мере их поступления. А теперь, давай спать. У нас еще пару часиков точно есть.
Спустя полгода на площадке гуляли Вера с Ириной и дети.
— Мама, смотри! Смотри, он топает! Сам!
Ирина рассмеялась и схватилась за телефон. Включив камеру, она стала снимать, как близнецы один за другим топают за Катей по площадке, смешно переставляя пухлые ножки.
— Все! Теперь держись, мать! Спокойное время твое закончилось! – Вера рассмеялась, глядя, как мальчишки один за другим шлепнулись на попу и хохочут.
— А оно у меня было?
— Теперь поймешь, что было! – Вера протянула Ире стаканчик с утренним кофе. – Как дела-то, вообще? Две недели же не виделись. Потом расскажу, как мы съездили. Море, это, конечно, прекрасно, но с таким количеством детей – тот еще аттракцион. Как вы, Ир?
— А, хорошо! – Ирина улыбнулась. – Спокойно, Верочка. С некоторых пор я стала понимать, что это и есть счастье. Галина Михайловна подулась и перестала. Леша с ней разговаривал несколько раз. Приезжает теперь по звонку и помогает без претензий бесконечных. Ну, почти без претензий. – Ира усмехнулась. – Перевоспитывать ее поздно, да и не мне этим заниматься. Мне психолог хорошо объяснил, что делать в таких ситуациях и я теперь не боюсь ее разговоров. Да и с мамой отношения стали гораздо лучше. Я многое для себя поняла. Но, Вер!
— Что?
— Мне кажется, что я никогда не смогу отстаивать свои интересы, так как ты.
— А и не надо! У тебя они свои и отстаивать тебе их надо по-своему. Главное же результат? Ты больше не чувствуешь себя никудышней матерью?
— Нет. Непутевой только слегка.
— Это нормально. Здоровая самокритика. Главное, что твои дети считают тебя самой лучшей мамой на свете!
— Сейчас перестанут! – Ирина сунула свой стаканчик в руки Вере и рванула к площадке. Вера рассмеялась, глядя, как Ирина пытается отобрать у близнецов соседскую кошку, которую они явно хотели продегустировать на вкус. Кошка орала, но терпела, близнецы голосили, а Ирина вытаскивала кошкин хвост изо рта то одного, то другого. Наконец, она отобрала бедное животное и выпустив ее подальше от детей, достала из сумки салфетки.
— А жизнь-то начинает играть новыми красками! – Ирина подмигнула подруге и пошла приводить в порядок детей.
(Автор: Людмила Лаврова)
