Рассказ основан на реальных событиях.
1928 год. Ст. Батуринская, Северо-Кавказский край.
Елена провожала своего мужа на ярмарку в город и вдруг ощутила какое-то беспокойство, доселе ей незнакомое. Отчего вдруг сердце тревожно бьётся? Не впервой же Митя отправляется с роднёй, чтобы на ярмарке продать излишки.
— Батька, а можно я с тобой? — младший четырехлетний сын Витя бросился к отцовскому коню, но Дмитрий покачал головой:
— Мал еще. Вот подрастёшь, так и быть, буду брать с собой.
— А Санька уже подрос, но ты же его не берешь, а ему уж восемь лет, — огорченно вздохнул Витя.
— А кто будет матери помогать, а? Кто вчера должен был у свиней всё почистить, да вместо этого с хлопчиками на реку ускакал? Так что сидеть вам в станице, пока батьку и матушку слушать не научитесь. Пошла! — крикнул он лошади и ударил по её бокам крепкими сильными ногами.
В город он прибыл не один, с братом. Сам на коне, позади еще одна лошадь с телегой. Брат его, Василий, коня продать хотел, вот и встал сразу же туда, где продавали четвероногих помощников.
В первый день Дмитрий продал почти всё, что привёз в город, торговля вышла удачной. А вот Василий не смог продать коня, хоть и хорош он был. Да вот не только он один прибыл со своим скакуном — со всей округи стекались желающие.
Переночевали у знакомого, который не раз привечал у себя братьев. А на следующее утро Дмитрий и Василий вновь отправились на ярмарку.
— Это поездка у меня удачная, попробую сам продать твоего коня, — задорно улыбнулся Дима.
— Давай так, продашь коня, десятая часть тебе. Домой охота шибко. Марийка, небось, кулебяку к моему возвращению приготовила, — произнес брат.
— А я бы борща сейчас поел, да со стопочкой, — ответил мечтательно Дмитрий.
Дмитрий зазывал покупателей и вдруг увидел, как к нему направляется девушка удивительной красоты. Будто на цыганку похожа, но в одежде казачки. Коса длиннющая, до самого пояса, глаза её были темными, и задорно горели живым огнем. Следом за ней шла женщина, скорее всего её мать. Они обе подошли к коню Василия и девушка, разглядывая животное и ласково гладя по гриве, что-то ему прошептала на ухо. Конь фыркнул и потянулся к её руке, в которой был кусочек сахара.
Тут из толпы будто вынырнул мужчина — волосы его были черные, как смоль, глаза такие же тёмные, как и у девушки. Можно было бы подумать, что это цыгане, но.. Одежда и казацкий говор говорили об обратном.
— Маруся, як же ты долго. Выбрала? — спросил мужчина.
— Выбрала, батька, выбрала. Вот этого коня хочу взять.
— Может, еще глянешь?
— Нет, батька, — покачала головой Маруся. — Я его выбрала, а он выбрал меня, я чувствую. Ты обещал, что сама подберу себе коня, вот его хочу.
— Будь по-твоему, — кивнул мужчина. — Так шо, хлопцы, до Темрюка сдюжит?
— Сдюжит. Выносливый конь, ему всего два года, молодой еще, — кивнул Василий, а Дмитрий не сводил взгляд с черноокой красавицы, которая ходила вокруг животины и ласково гладила его по гриве и по длинной шее, водила своей рукой по морде коня и подкармливала сахаром.
— Значит, вы из Темрюка? — Дмитрий подошел к девушке.
— Да, — она глянула на него и вдруг засмущалась.
Он будто бы невзначай коснулся её руки и по телу словно ток проскочил.
— Красавица, ты замужем?
— Нет еще, — покачала она головой. — Но батька сказал, что в следующем году сосватает.
— Сколько же тебе лет?
— Шестнадцать.
Дмитрий улыбнулся, вспомнив, как его, восемнадцатилетнего парня, сосватали к шестнадцатилетней Елене весной, а осенью их уже венчали. Тогда ему казалось, что он влюблен и окрылён этой любовью, но…
Он отвлекся от своих мыслей и шепнул:
— Не торопись, красавица, замуж выходить. Возможно, твоя любовь где-то рядом.
— Уж не ты ли? — она рассмеялась тихонько.
— Увы, я женат и у меня двое детей, — развел руками Дмитрий. — Да и старше я тебя на двенадцать годков.
— Маруська, хватит лясы точить! — услышали они голос её отца. — Нам еще путь долгий предстоит.
— Интересно… похожа на цыганку, а звать Маруськой. Это как? — удивленно спросил Дмитрий.
— А дед мой был ассирийским цыганом, — ответила Маруся и улыбнулась ему. — Ну всё, бывай, казак, пора мне в путь-дорогу.
***
В дорогу отправились и братья. Василий мечтательно смотрел вперед и думал о кулебяке, которую ему жена приготовит, говорил и о том, что удачно в город съездили, а Дмитрий всё больше молчал.
— Так что, десятину с коня берешь?
— Себе оставь, — махнул рукой брат. — У тебя четверо по лавкам, пригодится.
— Отчего же ты хмурый, брат?
— Думы свои думаю.
— Знаю я твои думы, — строго ответил Василий. — О красавице темноглазой мечтаешь?
— Даже если и так, тебе что за дело?
— Никак ты не угомонишься, — покачал головой Василий. — Дома жена-красавица, двое хлопчиков подрастают, полон двор хозяйства, а ты всё на сторону смотришь. Думаешь, я не знаю о твоих похождениях? Да вся станица знает и судачит. Неужто Ленку не любишь?
— Не знаю, брат. Раньше, казалось, что любил. А потом…Увидел, что и другие девчата есть, покрасивше, позадористей.
— Это от того ты задорную Татьянку обрюхатил, вдовицу Краснова? — усмехнулся Василий.
— А может и не я вовсе, другие умельцы имеются, — расхохотался Дмитрий.
— Угомонись, Митька, гуляния твои добром не кончатся. Жену пожалей, каждый ей в глаза с насмешкой смотрит. И красавицу ту забудь, не по Сеньке шапка — молода она и свободна, тебя такого даже ко двору не пустят. А ежели решишься на такой шаг, прокляну. Я же знаю — наиграешься с девкой и бросишь её.
— Глупец ты, Василий, — покачал головой Дмитрий. — Ну как я с ней наиграюсь, коли она в Темрюке живет, а я в Батуринской?
Но чем ближе они были от родной станицы, тем больше душа Дмитрия тянулась к черноокой красавице.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
