Огромный лесной массив был наполнен жизнью и днём и ночью. Но он проглотил в свое нутро двух маленьких существ, совсем неприспособленных к жизни в нем.
В его ночном сумраке, холодной сырости и ночных звуках им не было места.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Арсений не спал. В небольшой просвет еловых ветвей он наблюдал за небом. Вот оно стало темно серым, потом и вовсе почернело. Нюра дремала.
Арсению было очень неудобно, он ворочался, поднимал еловые ветки так, чтоб они закрыли его от сквозящего со спины ветра. Потом лег, скрючившись рядом с Нюрой и навалил на них веток еще.
Ночь стала еще глубже и гуще. Далеко, видимо где-то у воды, сипло мычала выпь. Где-то возле ног раздавался странный звук, как будто кто-то раскрывает ветви ели и пытается залезть в их убежище.
Арсений поднимал голову, всматривался, но ничего не видел. Он то ложился, то садился опять. Пару раз просыпалась Нюра, прижималась к нему плотнее и засыпала опять. Он закутывал её опять распустившимися путаными длинными волосами и еловыми ветками.
Как ни странно, с наступлением полной темноты комаров стало меньше.
Арсений устал ждать рассвет. Звуки леса были такими странными и пугающими. Голова его была тяжела и качалась, глаза чесались. И он уже не понимал, где явь, где сон. Он совсем ненадолго задремал, а когда очнулся, опять увидел в просвет между ветвей серое небо.
Лес молчал. И было очень-очень холодно. Арсений понял – вся его одежда тоже мокрая. Ночная лесная роса, охватившая все и всех, не могла обойти и их стороной. Он плотнее прижался к Нюре, а когда лес немного ожил, когда зашевелились его уголки, когда зашуршал глухарь, когда запели птицы, он решил вылезать.
Колени не слушались, закоченели и скулы сводила дрожь. Он ощущал ломоту во всем теле.
Сенька поискал сухой хворост. Но такого здесь не было. Деревья склонили тяжёлые от воды ветви.
Сеня достал спички и, ещё не глядя, по мягкости коробка, понял – спички тоже намокли. Он осторожно открыл коробку, достал спичку и попытался её зажечь. Она царапала мягкий коробок, но не зажигалась.
Сенька со злостью бросил ее на землю. Хотел и весь коробок запулить, но вовремя остановился и убрал его в карман олимпийки.
Холод пронизывал каждую клеточку, он присел, обхватив себя руками.
Что же делать? Сейчас проснется и также будет дрожать Нюрка. Согреться им нечем. Он чувствовал себя ужасно. И он не знал, куда им идти.
Одежда Нюры не высохла нисколечко. Скорее наоборот, впитала в себя всю сырость августовского леса.
Сидеть на корточках мешали комары. Они проснулись тоже и атаковали агрессивно. Сеньку они бесили очень. Он вернулся под ёлку – надо было и спящую Нюрку спасти от этого нашествия.
Он прижался к ней ближе и отмахивался от комаров со злобой. И вдруг понял – от этого стало теплее.
Вспомнил – от холода помогает движение. Пора было будить Нюру и идти. Он ещё не решил куда, но скомандовал:
– Подъем! На зарядку становись! – получилось не очень звонко, голос осип.
Нюра протирала глаза, вылезала из-под завала еловых колючих веток. Ойкала и хныкала.
– Давай, давай! Вставай! А то комары съедят. Выходим на зарядку.
– Я не могу, у меня болит спина, и шея болит. Холодно… А тут, ой, смотри.
На щиколотке Нюрки растеклось большое красное пятно. То ли кто-то укусил ночью, то ли укололась.
– Ничего-ничего! Это пройдет. Сейчас зарядку сделаем и в путь. Вставай. Нам домой надо попасть сегодня.
Сенька тряс Нюру, заставляя проснуться. Она плакала от болячек и холода, но Сенька не сдавался, веселил её как мог.
– Эх ты, хныкалка! А дома вон какая смелая была, вечно вредничала. А сейчас чего сопли распустила. Ну ка, давай – махи ногами: раз-два, присели, встали.
Он держал ее за руки и присядал. Она все еще хныкала, но начала через силу присядать с ним тоже.
– А теперь прыжки. Умеешь на одной ноге? А вот так. А через ветки, давай.
Нюрка постепенно успокоилась и, хоть и нехотя, но уже как-то двигалась и не ревела.
– Я мокрая, и твои штаны тоже намокли. Давай костер разожжем, холодно.
– Некогда нам костры жечь, идти надо домой.
– Я не могу, я пить хочу. Давай костер.
– Нет, я сказал. Бери своё тряпье и пошли.
Нюра подчинилась, взяла свои штаны.
– А куда, где дом? Я так к маме хочу.
Сенька огляделся и твердо сказал, показывая пальцем наугад:
– Туда!
Идти сначала было даже весело. Сенька дал палку Нюре, взял себе. Привязал на палку себе её штаны. Трусы отдал ей, она их спрятала в карман куртки.
Волосы девочки так и остались распущены. Сейчас в шапке с палкой, в больших на неё Сенькиных штанах, с волосами, окутавшими её всю, она напоминала лесовичка.
– Ой, смотри, лес там кончается! – прозвенел голосок Нюры.
Дети припустились к лесному просвету. Они вышли на луг, окружённый лесом. Покружили тут. Но это был просто луг. И таких лужаек на их пути будет ещё много. Они будут сбивать с дороги, выматывать, но каждый раз, с надеждой будут притягивать их.
Через час ходу идти было уже не так весело… Нюра присядала, хваталась за живот. Надо было придумать что-нибудь с едой. Но ягодный сезон почти окончен. Клюква разве, но и ее пока ребятам по пути не попадалось. Грибы были, но Сенька строго настрого запретил их есть.
Они погрызли веточки липы, пожевали смолу, нашли траву, очень похожую на щавель, но она оказалась очень горькой. Зато другая, мягкая незнакомая травка была приятна на вкус. Её немного пожевали.
– А ты точно уверен, что мы туда идём? – сидела на корточках Нюра, обхватив живот.
– Точно.
– А долго ещё?
– Не очень. Но если будешь вот так хныкать, то долго не дойдем.
И Нюра вставала и шагала за своим спасителем опять.
Тихо шумели деревья утреннего леса, попискивали трясогузки, небо хмурилось, но дождя не было. Над головой величаво плыли серые тучи.
Уже совсем рассвело. Но на сером небе невозможно было разобрать – где же тут солнце. Как не вглядывался Сенька, так и не понял, с какой стороны оно вошло.
Они шли абсолютно наугад. И Сеньке уже чудилось, что кружили …
***
С рассветом в селе на ногах уже были все. Собрались в сельсовете, распределили площадки. Дед об этом сборе не знал. Его туда не звали, потому что дед уже плохо ходил, толку от него в поисках не было. Всю ночь он продумал, просидел на крыльце. А утром сморил всё-таки его короткий сон.
Когда приковылял он, опираясь на свою клюку, которую брал крайне редко, в сельсовет, там уже была одна работница. «Все на поисках», – объяснила ему.
– А где искать будут, говорили? – поинтересовался дед.
– Конечно. Только об этом все утро и говорили, спорили. В общем, решили одну группу в Ёмсну направить, оттуда сюда, чтоб шли. Другая в сторону Калугина от места пропажи пойдет. А третья вроде вглубь до реки будет идти. Но там же нетолько наши, там и городских понаехало. Найдут, дядь Мить, не переживайте! Давайте, я вам чаю налью….
Но дед не присаживался.
– А в сторону Затейникова никто не пошел?
– Не слышала. Так это ж под горой, вряд ли дети туда пойдут. Да и далеко. А почему Затейниково-то? Почему Вы о нем вспомнили?
Дед устало и задумчиво все же присел.
– Да так. Ветер Юго-Восточной. Туда тучи гонит. Верней, к реке, а по реке-то если за облаками, как раз Затейниково и будет.
– А ветер при чем? Так ведь и Затейниково-то уж поди нет. Три дома может и осталось … Умерла деревня.
– Вот и я про то, – задумчиво сказал дед, – А ты мне чаю-то налей. Попью, да и дальше пойду.
Дед пошёл не домой, а в авторемонтную мастерскую. И там одни женщины, мужики все на поисках. Дед растерянно стоял у ворот, думая к кому ж обратится за помощью, когда к воротам подъехал ГАЗ. Дед стукнул в дверь.
– Выручай, брат…
Водителя звали Михаил, он ничего не знал о пропавших детях, он был не местный, долго слушал старика, сомневался.
– Да я ж на ремонт, машина еле ходит…
– А ремонтировать все равно некому, все на поисках.
Они поехали туда, куда указывал дед – в Затейниково. Дорогу здорово размыло ночным дождем, ехали по обочине, чтоб не увязнуть в колдобинах, залитых водой. Пробирались. Водитель уже жалел, что согласился.
– А почему Вы туда-то решили ехать? Если их ищут в другой стороне, как Вы сказали.
– Считай, чуйка.
– Ну, довезу я Вас, а дальше? Ведь еле ходите, ни в лес же пойдете?
– Разберемся…
Михаил переживал. Старик уж больно немощный. Сейчас завезет он его в глухомань, а вдруг – зря. Надо было хоть посоветоваться с местными, а он вот с ходу зачем-то согласился.
Может крыша у старика едет? Может уж ищут родственники? А он пособляет полоумному старику.
Дети пропали, если старик не врёт, вон где, а они едут непонятно куда. Места здесь какие-то чужие, тревожные. Ошмётки грязи летели в стекло.
И почему дед решил искать детей именно здесь?
Он косился на пассажира. Да нет, вроде не похож старик на слабоумного. Но кто знает…
Затейниково стояло над рекой. Крыши полусгнивших домов еле видно было от зарослей, окружавших их. Деревня спускалась, как бы сваливалась, одним боком с холма к небольшой речке. Мост через реку пешеходный, старый, поломанный.
Они осмотрелись. Дед посмотрел на реку, на лес и поднял глаза на небо. Косые рваные тучи низко текли прямо на них.
Лишь в одном из домов они увидели дым. К нему и направились. В доме жил старик. Сразу пригласил в дом. В просторной прокопченной комнате жарко и накурено. Давно небеленая печь обставлена валенками и сапогами. Чугунная плита раскалена. На ней кипит чайник, плюется кипятком.
Хозяин – худощавый, но шустрый старик.
– Ох ты, Господи! Приведи живыми остаться! – отреагировал хозяин на рассказ и перекрестился.
А Михаил все равно сомневался. Не сочинил ли дед эту историю?
Он вернулся в село, ещё раз заглянул в автомастерскую. Мужиков там так и не было.
– Так ведь на поисках все. Детей ищут …
Дед не обманул. Михаил заехал в сельсовет и позвонил своим. Где-то надо было переждать время, и он поехал опять в Затейниково. Ехать было далековато, да и дорога — колдобины, но его туда уже тянуло.
Как там дед?
***
Они шли уже очень долго. Делали привалы и передышки. У Нюрки болели стёртые о резики ноги, она потихоньку плакала, потом утирала нос и шла дальше за своим ведущим.
Все буреломы, овраги, впадины они старательно обходили, потому что Нюрке там было не пролезть, она боялась. Это занимало кучу времени.
Лес сейчас просветлел. На очередном привале Сенька посмотрел в небо. Косые рваные облака низко текли над лесом. И вдруг – голубой просвет.
«Человеку почти всегда по дороге с облаками. Так уж дадено,» – вдруг вспомнилось Сеньке.
– Вставай, хватит сидеть. Пойдем уже, – и Нюра не ныла на этот раз, встала и пошла.
Сенька теперь смотрел на небо. И что б они не обходили, куда б не забредали, он возвращался на этот путь – по дороге с облаками. А небо все просветлялось, и серые тучи постепенно сменили белые и высокие облака.
Нюра взвизгнула. Сенька оглянулся. Меж стволами берёзового участка, по которому они шли сейчас, колдовским видением мелькнула рыжая лисица. Она скрылась, ребята застыли. Потом она снова явилась перед глазами в просвете берёз, застыла, подняв переднюю лапу, глядя на детей. Потом не спеша покружила, принюхиваясь, перебирая тонкими ножками. Лисица как бы показывала, это вот её территория.
Потом она вдруг метнулась в темную глубь чащи, исчезая из глаз.
– Лиса! Не бойся. Это всего лишь лиса.
– Да, лиса. А вдруг тут и волки есть? Вдруг они уже рядом?
– А что мне волки, – потряс Сенька палкой в воздухе, – Не дрейфь, соседка, у меня же ножик есть.
И что это за чудо такое, но через некоторое время неожиданно на небольшом холме они набрели на целую земляничную поляну. Ягоды были мелкие, но необычайно вкусные. Откуда земляника в августе? Но она была. Тут они задержались надолго.
Но день уже клонился на закат, усталость брала свое. Нюра совсем не могла идти и Сенька взвалил её на спину. Так он тоже мог идти недолго, поэтому остановки участились.
Сенька переживал. Он часто рассматривал спички. Нет, ещё не просохли.
Как они переживут ещё одну ночь, если не выйдут из леса? Ему уже казалось, что они забрели в страшную даль. И теперь их не найдут. Страх охватывал, сжимал сердце. Но рядом была Нюрка, и ей этот страх показывать было никак нельзя.
И где их поисковики? Почему не нашли их до сих пор? Мать уж точно подняла всех на ноги. Она у него боевая. Ох, и достанется ему по возвращении. Но как же этого уже хочется. Пусть. Лишь бы домой вернуться! А главное – вывести это лохматое чудо – Нюрку.
Пару раз им удалось перекусить клюквой. А ещё встретился куст малины, совсем маленький, но ягода крупная, красная…
Сенька раз за разом завязывал волосы Нюры узлами, они мешали и ему, когда тащил её на спине. Но вот на одном из привалов Нюрка вдруг перекинула их через плечо и заплела в косу.
– Все! Я сама дальше пойду. Ты уже тоже еле дышишь и кашляешь сильно. Ты, наверное, простудился.
– Есть немножко.
– Мы точно правильно идём.
– Да. Мы идём вслед за облаками. Вот куда они, туда и мы.
– Это почему?
– Дед мой говорил: так уж дадено, Бог ведёт …
И Нюрка не расстроилась, не начала капризничать, поняв, что Сенька и сам не знает куда идти. Вероятно, она давно уже это поняла.
– Смотри, опять лужайка, – Нюрка шагала чуть впереди. Сенька устал порядочно, ноги как-то уже и не шли, а выбрасывались вперёд автоматически.
Они спустились с холма с редким лесом и вышли к реке. Облака плыли дальше и вправо.
Они бросились к воде. Как ни странно, она была и не слишком холодна. Напились. Посидели на берегу.
Сенька засомневался. Может все же пойти влево, там река ширилась и, казалось, именно там и должно быть человеческое жилье. Но облака звали вправо. Он поверил облакам.
Дети шли уже по берегу реки, иногда обходя ручьи и заросли камышей, шли по краю леса, но от реки не удалялись.
Спички просохли и все же удалось погреться у небольшого костра. Эх удочку бы! Но руками рыбы не наловишь. И они шли дальше.
По дороге с облаками шли.
***
Михаил вернулся в Затейниково. Деда в доме не было.
– Да к реке пошёл, недалеко он, тута, – ответил на его вопрос хозяин дома и предложил ухи.
– А вас сколько тут человек в деревне живёт? – поинтересовался Михаил, пока хлебал знатную, сваренную в чугунке, уху.
– Так я и ещё две бабки. Правда в пару домов приезжают хозяева, огород тут садют, картоху. А мы стережем.
– Ох, а уха у вас классная!
– Да-а, только поспела. Как вы приехали, думаю – надо людей попотчевать ухой нашенской. Да и детей, коли найдутся тут, тоже сразу покормить надо будь.
– Думаете найдутся тут? Знаете сколько народу их ищут. Я сейчас в сельсовете был. Там и милиция, и горожане, и служба спасения…
– Хорошо, коль так. Хоть бы нашли. А если мы найдем, вот и уха готова, – спокойно опять повторил хозяин, – Детей накормим.
«Оптимисты, однако»,– мелькнуло у Михаила.
Он отправился на поиски деда. Дед был недалеко. Он увидел его с холма. Дед дошел до самого конца тропинки по реке, а дальше …
А дальше шли заросли крапивы, переходившие в камыши. Пройти деду с его клюкой было точно там невозможно. Он смотрел вдаль.
«И сколько он вот так собирается стоять?» – подумал Михаил. Теперь он чувствовал какую-то ответственность за этого чужого старика.
Он направился к нему.
– И долго стоять собираетесь? Комары же съедят.
– Меня они уж не трогают, – спокойно сказал дед, – А вот детям там тяжело. Встретить бы их, – он махнул клюкой, – Вот так, по реке бы навстречу …
– А почему Вы так уверены, что они здесь? Их ищут в других районах.
– Ты в сельсовете-то был? – заинтересовался дед.
– Был!
– Ну, и что там? – дед внимательно слушал, повернулся к нему.
– Ищут, не нашли пока…, – ответил Михаил, что знал.
Дед отвернулся, опять посмотрел на реку.
– Тут они выйдут, но встренуть бы … Ослабли уже.
Михаил не очень верил в правоту деда. Но прогуляться по реке был не прочь. Сейчас он был сыт, и без деда уезжать все равно уже не собирался. Да и спешить было некуда. И он вызвался пройти по реке дальше.
Он обошел крапивные заросли и направился вдоль реки. Он забыл спросить имя внука и просто шёл молча. Чего кричать, если дети, возможно, отсюда за тридевять земель.
***
– Знаю, больно, но ты потерпи немножко, потерпи. Нюра!
Нюрка совсем расклеилась, её начало трясти. Сенька снял с ее ног сапоги и вдруг увидел, что щиколотка ноги, где было небольшое красное пятно распухла и раздулась, как шар.
Он пытался подхватить её на спину, но Нюрка ослабевала, обвисала и сползала со спины.
– Нюра, Нюрочка, ну ты чего, давай, давай, держись.
Он тащил её долго, она молчала у него за спиной, не отвечала на вопросы. От этого было очень страшно. Он укладывал её на землю и она только тогда начинала разговаривать.
– Ты, ляг, ляг, Нюр. Сейчас водички дам. Держись.
– Сень, и ты устал, попей и сам.
– Попью, Нюр, я попью. А ты отдохни.
Сейчас, кажется, Нюра уснула, свернувшись калачиком на сухом берегу. Солнце сжалилось, согрело. Немного подсохла одежда, а вот Нюрку периодически знобило.
Это все из-за ноги, – догадывался Сенька. И как она ещё шла столько! Молодец, девчонка! Отважная!
А вот он… Он так её и не вывел. Наверное, там у реки, все же надо было свернуть влево. А он упрямо повернул за облаками.
И Сенька, сидя на корточках у реки, набирал в руки воду, пил, умывался и плакал. Пока можно было плакать, потому что вода скроет слёзы.
А когда выплакался, опять умылся и уже собирался возвращаться к Нюре.
Собирался, но вдруг сзади услышал шорох. Оглянулся. За ним, над рекой стоял мужчина:
– Пацан, а это не тебя ли дед ищет?
***
Михаил чуть было не прошел мимо тихо сидящего на берегу мальчика. Тот сидел на корточках, в тропинке вытоптанных камышей. А когда тот привел его к девочке, Михаил вдруг понял всю остроту ситуации.
Только сейчас осознал. Только сейчас увидел, в каком состоянии дети, как это страшно, как это важно, что оказался он в эту минуту здесь.
Он подхватил девочку на руки, и почти побежал обратно к деревне. Она обнимала его за шею холодными грязными ручонками, она дрожала. А дедов внук, хромая, бежал следом и утирал незаметно слёзы.
«Мужик!»– думал Михаил и бежал ещё быстрее, оглядываясь на мальчонку.
– Дед! – только и мог запыхавшись крикнуть он, продолжавшему стоять у реки деду.
Мальчик направился к нему, к деду. А Михаил сразу в дом. Он ввалился в дверь, положил девочку на постель и никак не мог успокоиться, бегал туда-сюда.
Хозяин дома суетливостью не отличался. Он раздел девочку, закутал одеялами, все время приговаривая какие-то поговорки. Потом осмотрел спокойно ногу.
Налил бульона совсем чуток и велел ей есть. Руки у девочки дрожали, и Михаил не выдержал, сел на кровать и начал её кормить с ложки, приговаривая так, как никогда не приговаривал даже своим малым детям:
– Ну давай, ну ещё ложечку. Вот и умница.
Девочка не наелась, Михаил попросил ещё, но дед не дал. Отправил чугунок обратно в печь.
– Хватит ей. Нельзя больше. Живот скрутит.
Он приготовил какую-то настойку и уже обматывал её ногу, делал компресс.
***
Дед с внуком стояли на берегу. Сенька плакал, уткнувшись деду в живот.
– Ну-ну, чего реветь-то! Вывел ведь…
– Дед, а как ты тут оказался? – он шмыгал носом, – Деда, я на облака шёл, как ты и велел…
– Ох уж эти облака! – вздохнул дед, – Но я тебя здесь и ждал. Знал, коль на облака пойдете, в реку упретесь, а потом сюда. А они там ищут, – дед махнул рукой и обнял Сеньку, прижал к себе крепко-крепко. Живой внук!
– Пошли, пошли в дом. Сейчас и домой поедем. Матери ведь все извелись… Потом, потом все расскажешь, – дед сдерживал ком в горле.
Сеньке тоже дали чашку бульона, а потом Михаил загрузил в машину Нюру, прямо в одеялах, на руки к деду, а Сенька, одетый в бушлат хозяина, забрался в кузов.
Нюра наклонилась перед лобовым стеклом, ей уже было лучше:
– Смотрите, а нам опять – по дороге с облаками.
– Опя-ать, – кивнул дед.
Р.s.
Наши дни. Автомобиль встал на развилке южной дороги. Мужчина и женщина средних лет путешествовали.
Водитель немного нервничал.
– Нет. Ну и где тут указатели? Как понять?
Женщина, сидящая рядом наклонилась и взглянула на небо.
– Сень, нам налево.
Он вышел из машины и тоже посмотрел на облака.
– Ага, едем, – он улыбнулся, – Нам туда наверняка. Нам же всегда по дороге с облаками.
***
Друзья, благодарю за прочтение.
Автор Рассеянный хореограф
