Третье сентября 1978 года.
Дорогой дневник, сегодня был самый необычный день. Утром зарядил дождь и мать заставила надеть галоши. Ненавижу галоши. После школы Вовка, как обычно, отправился меня провожать до дома.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Глава 2
Убрав доску в сторону, Татьяна увидела пустое пространство под ней и старый деревянный сундучок с резными узорами на крышке.
Вытащив его и определив на пол перед собой, девушка аккуратно сдула с него пыль и почувствовала, как в её кармане завибрировал телефон.
— Как дела? — поинтересовался муж на том конце провода. — Я не разбудил тебя?
— Да нет, не разбудил. Дела? Да нормально дела, — произнесла она, пребывая в некоторой растерянности от своей находки. Если бы не утюг, так внезапно полетевший вниз, она бы вряд ли обнаружила этот тайник.
— А я жду посадки на самолет и решил вот тебе позвонить, — продолжил муж. — Слушай, тут такое дело… Отца твоего в больницу увезли.
Таня вздохнула и подумала уже в который раз, что мир тесен. Очень тесен. На самом деле по очень странному стечению обстоятельств её муж и отец работали в одном ведомстве. Отец не был его непосредственным начальником, но поскольку они работали в одном здании, то постоянно пересекались. Даже поддерживали какие-то отношения. Это безумно раздражало девушку.
— Я же, кажется, просила тебя не говорить мне ничего о нем? — возмутилась Татьяна, в тот момент даже забыв о своей находке. — Достаточно того, что ты с ним общаешься. Для меня его нет. Совсем нет. Отец для меня пустое место.
— Таня, я просто хотел тебе сказать, что там все серьезно, — продолжил Анатолий. — Его увезли и тут же прооперировали… Ты б позвонила ему завтра? Он ближе к обеду должен уже прийти в себя.
— Я не буду ему звонить, — категорично заявила девушка. — Ни завтра, ни послезавтра, ни когда-либо вообще.
— Хорошо, я понял, — произнес Анатолий.
Они достаточно сухо попрощались. Тане отчего-то вспомнилось её поступление в институт и телефонный разговор, подслушанный случайно, когда она вернулась домой раньше обычного.
— Ты взяла у него деньги? — буквально закричала Татьяна тогда на мать, хотя раньше никогда такого себе не позволяла. У нее буквально снесло крышу от одной только мысли, что к её поступлению причастен отец, которого на тот момент она давно вычеркнула из своей жизни.
— Взяла, — произнесла мать неуверенно. Она только положила трубку и, повернувшись, увидела дочь в дверном проеме. — Ты медалистка, отличница, но, моя дорогая, к сожалению, этого мало для того, чтобы поступить на ту специальность, которую ты захотела, да еще и на бюджет. Пятнадцать человек на место!
Татьяна тогда выскочила из квартиры быстрее ветра и гуляла на улице до самой темноты, пытаясь успокоить свои мысли.
Как после того предательства можно было взять деньги? После развода её мать не стала подавать на алименты. Алиментов не было, но деньги отец давал, как теперь она точно знала. Он всегда звонил ей на день рождения и передавал подарки. Дорогие подарки, которые она всегда кому-нибудь передаривала или теряла или ломала. Девушка считала, что так мужчина откупался. Откупался от своей совести.
Таня, подхватив свою находку, отправилась в гостиную, стараясь прогнать свои воспоминания прочь. В печке успокаивающе потрескивали дрова. Сев в удобное кресло и откинув крышку сундучка, девушка стала внимательно рассматривать его содержимое.
Несколько старых открыток, тетрадь, обложка которой уже пожелтела от времени, старые часы с разбитым циферблатом. На обложке тетради было размашисто написано: «Все думают, что время придет, а оно, оно только уходит».
Повертев часы в руках, Татьяна открыла тетрадь на первой страничке и замерла, ощущая, что прикоснулась к секрету и даже уже догадывалась к чьему.
Крупным размашистым почерком была написана дата, а дальше чуть мельче текст. Чужие мысли. Мысли её матери.
Таня на секунду закрыла тетрадь, а потом вновь её открыла.
Третье сентября 1978 года.
Дорогой дневник, сегодня был самый необычный день. Утром зарядил дождь и мать заставила надеть галоши. Ненавижу галоши. После школы Вовка, как обычно, отправился меня провожать до дома. Нес мой портфель и вдруг просто поцеловал. Кажется, я его люблю. Люблю по-настоящему. Думаю, после школы я выйду за него замуж.
Девушка, оторвав свой взор от маминых переживаний, улыбнулась. Желтое пятно на странице не давало читать дальше, но, в общем и целом, смысл прочитанного был понятен.
Это мамин школьный дневник. Дневник переживаний и просто мыслей…
Читать чужие мысли, как минимум, некрасиво. Она, скорее всего, хотела, чтобы эти секреты остались только на этих листах и нигде больше.
Таня, встав со своего места, прошлась по комнате и положила тетрадь на стол.
В этот момент телефон опять зазвонил.
Посмотрев на экран, она удивилась и поднесла телефон к уху.
— Привет. Можешь говорить? — произнесла в трубку одноклассница и по совместительству главврач местной поликлиники.
— Привет. Могу, конечно.
— Анатолий рядом что ли?
— Нет, он в командировке.
— Да уж. Сядь, пожалуйста.
— Что случилось? — произнесла Татьяна, усаживаясь в кресло, в котором еще пару минут назад читала мамин дневник.
— Я тебя сегодня по врачам провела, как ты и хотела, — Вероника замолчала на мгновение, а потом продолжила. — Ты сделала узи и результаты попросила меня забрать так как очень спешила. Я забрала…
Таня молчала, пытаясь понять к чему ведет этот разговор. Хотя уже в тот момент где-то в глубине души прекрасно понимала.
— У тебя обнаружили опухоль, — произнесла одноклассница и продолжила. — Нужно будет пройти дополнительно обследование… Возможно это просто глупая ошибка.
— Ты сейчас серьезно? — спросила Таня, скорее обращаясь в пустоту, чем к собеседнице.
— Серьёзно… Дополнительное обследование все решит, — повторилась Вероника. — Завтра во второй половине дня сможешь приехать в больницу? Я все для тебя организую.
Татьяна слушала, как подруга её успокаивает, как сквозь воду, ощущая пустоту внутри. Они так хотели ребенка. Решили, что нужно заняться здоровьем и вот на первой ступени обследований обнаружились такие вещи, от которых мурашки шли по коже.
Девушка хотела позвонить Анатолию, но звонить не стала. Он, скорее всего, уже в самолете. Да и пока ничего непонятно. Вдруг ошибка? Глупая ошибка.
Татьяна принесла постельное белье из спальни, расстелила его на диване и, выключив свет, какое-то время смотрела в потолок, а потом поняла, что не сможет уснуть. Не получится.
Включив ночник, она какое-то время слушала, как потрескивают дрова в печи, а потом, встав со своего места, дошла до стола и, нерешительно взяв тетрадь в руки, вернулась назад.
«Все думают, что время придет, а оно, оно только уходит» — прочитала она вслух и сама напугалась своего голоса, который гулко прозвучал в пустом доме.
За окном вновь залаяли собаки. Открыв тетрадь на середине, Татьяна погрузилась в чтение маминых мыслей.
10 марта 1988 года.
Чистяков повел меня в ресторан. Дорогой прошу заметить. Цветы, шампанское, подарил дорогие духи. Боюсь даже представить, как потратился.
Глава 3
8 марта 1986 года.
Ненавижу его. Просто терпеть его не могу. Хотя кого я обманываю?!
Поняла сегодня, что сделала бы все для того, чтобы забыть его навсегда и все, что было, тоже забыть.
10 марта 1986 года.
Сегодня мой день рождения. Ура, мне восемнадцать! И не ура. Я одна и, кажется, останусь одна на всю свою сознательную и жалкую жизнь. Некрасива, неумна, неталантлива. Достижений нет. Вообще слишком много этого «не» для меня одной. Утопиться что ли?
22 июня 1986 года.
Видела его на дискотеке с очередной дамой сердца. Кажется, он перебрал всех моих подруг. Иногда так хочется его убить. Ушла раньше, потому что не было сил на все это смотреть. Кажется, он меня не замечает. Я для него пустое место. Так и есть.
15 сентября 1987 года.
Поступила в техникум. Дали койку в общежитии. Ура! Мать с отцом замучили. Почувствовала глоток свежего воздуха. Даже то, что есть особо нечего не расстраивает. Вечерами постоянно вспоминаю Вову. Уехала, но, кажется, куда бы не убежала он навсегда останется со мной. В моей памяти. Жаль, что машину стирающую память не изобрели.
25 октября 1987 года.
На этаже украли магнитофон. Приходили люди из следственного комитета. Трясли всех так, что мало не показалось. Ничего не нашли. Следователь забавный.
За окном пошел снег. Таня, отложив дневник в сторону, дошла до стола и, налив из пятилитровой бутылки воды в стакан, залпом его опустошила. А потом огляделась так, будто оказалась в этом доме впервые. В этот момент её и правда посетило такое чувство. Девушка посмотрела на окружающие её сейчас вещи с другой стороны.
Мать никогда не говорила, как она жила, никогда не рассказывала никаких историй из прошлого, тем, наверное, страннее было сейчас читать все это. Её увлечение казалось каким-то не совсем здоровым, но если учитывать возраст, то все вставало на свои места.
Таня вернулась на диван и, положив тетрадь на колени, продолжила чтение.
28 октября 1987 года.
Следователь Чистяков пригласил меня на свидание. Даже не знаю зачем я согласилась. Если бы кто-нибудь спросил о том, нравится ли он мне… Я бы, абсолютно точно, ответила, что нет. Он мне не нравится.
28 ноября 1987 года.
Дорогой дневник! Пишу нечасто, но стараюсь делиться какими-то значимыми событиями. Хотя это не очень-то и значимое. Просто удивило. На месяц после нашего первого свидания Чистяков подарил мне кольцо. Красивое кольцо.
Я и забыла об этом событии, а он вспомнил. Милый и какой-то жалкий что ли. Так и не поняла зачем я это делаю. Зачем я встречаюсь с ним? Может назло соседке Светке, которая прямо сохнет по нему… А может потому, что не могу забыть его.
Сегодня мать звонила. Где только номер общежития взяла.
10 марта 1988 года.
Чистяков повел меня в ресторан. Дорогой прошу заметить. Цветы, шампанское, подарил дорогие духи. Боюсь даже представить, как потратился.
В ресторане чуть не заснула. Мне с ним скучно. Жалко его. Так старается.
19 мая 1988 года.
Ну что ж мой дорогой дневник, Чистяков сделал мне предложение, а я зачем-то сказала, что подумаю. Хотя о чем думать? Девчонки говорят, что я дура и надо было сразу соглашаться. Завидный жених без всяких непонятных родственников, служебка, зарплата. А я не хочу. Я сама не знаю чего хочу. Хотя знаю. Кого я обманываю?! Хочу, чтобы он увидел меня с Чистяковым. Чтобы понял кого потерял.
25 июня 1988 года.
Приехала к родителям и не узнала их. Мать за этот год так сдала, да и отец тоже. Вчера помогала матери на огороде и видела, как Вовка на пригорке стоял и смотрел за мной. Хотя с чего бы? Может и не за мной. Может показалось.
27 июня 1988 года.
Девчонки пригласили на домашнюю дискотеку. Собираюсь с мыслью, что все-все делаю для него, для того чтобы ему понравиться, для того чтобы он увидел какая я стала. Надеюсь, что мы сегодня встретимся. Мы обязательно встретимся.
Татьяна посмотрела на часы. Два часа ночи. Надо бы поспать, но сна ни в одном глазу. Повертев в руках часы с разбитым циферблатом, она продолжила чтение.
28 июня 1988 года.
Дорогой дневник, тебе сегодня пишет та у которой бабочки в животе. И в животе, и в голове. Везде.
Кажется, я вновь потеряла голову и совсем ничего не понимаю. Разве можно потерять её дважды? Видимо, да. Я же как-то умудрилась. Вчера весь вечер танцевала с ним. Танцевала, целовалась. Вернулась домой под утро. А сегодня, сегодня я наказана. Услышала от матери много нового о себе. Уехала бы из родного дома, но он меня здесь держит. Надеюсь, скоро увижу его. Очень надеюсь.
29 июня 1988 года.
Ни вчера, ни сегодня не видела его. Кажется, схожу с ума от разлуки. Мать на улицу не пускает. Смотрит, как на врага народа.
1 июля 1988 года.
Мать уехала к родственнице. Встретились с ним сегодня ночью на речке. Плавали вместе. Потом сидели у воды, и он прижимал меня к себе так, что бросало в жар. Кажется, эту ночь и все, что случилось между нами, я никогда не забуду. Никогда.
Я обязательно выйду за него замуж. Обязательно и никак иначе.
Взаимной любви вообще, наверное, не бывает. Её просто нет. Придумали люди глупую сказку для детей, чтобы верили в светлое и доброе. Люди потом всю жизнь её и ищут… А нет её.
Глава 4
Перечитав последнее предложение несколько раз, Тане стало не по себе.
Она Татьяна Чистякова, а следователь Чистяков Сергей Борисович — это её отец. Теперь он уже, конечно, не просто следователь и занимает должность гораздо выше той, что занимал более тридцати лет назад… Но все, что она сейчас читала, плохо укладывалось в её голове и полностью рушило её картину мира.
2 июля 1988 года.
Кажется, это лето я не забуду никогда. Любовь во мне. Любовь вокруг. Цветы, бабочки, он. Завтра вернется мать и продолжится мой домашний арест. Будем видится только днем. Ненавижу её за это.
15 июля 1988 года.
Вова сказал, что у него ко мне серьезный разговор. Жду вечера так, как не ждала ничего до этого. Надеюсь, что удастся улизнуть на улицу через окно. Мать устает на огороде и ложится рано.
Кажется, это будет второе предложение за это лето. Теперь я точно знаю с кем хочу быть и кого выберу. Выбор очевиден. Жалко Чистякова, но жить с нелюбимым всю жизнь не для меня.
Ничего не хочу писать и ничего не хочу чувствовать. Хочу накрыться одеялом и заснуть. Заснуть навсегда. А лучше отменить сегодняшний разговор и день тоже отменить.
Не понимаю, что он хочет и что ему нужно. Сказал, что нужен перерыв и он устал и должен понять, что хочет и тут же отправился на дискотеку не один. С Валькой.
Ему не нужны отношения… Ему не нужна я…
За что мне все это?
19 августа 1988 года.
Сегодня девять дней как его нет. Его мать зачем-то сунула мне на поминках наручные часы. Те самые, которые была на нем в ту ночь. Ночь, трасса, мотоцикл и алкоголь. Для него все закончилось быстро и страшно. Для меня еще страшнее.
Мы уже больше месяца не вместе, но я на что-то там надеялась. Дура. Конечно, дура.
Сколько же я ему всего наговорила за этот месяц… Только забрать свои слова не получится и забыть тоже. Сколько всего плохого и хорошего между нами произошло? Кажется, этим летом прошла целая жизнь. Моя жизнь. Он меня не любил. Теперь я это знаю точно.
Взаимной любви вообще, наверное, не бывает. Её просто нет. Придумали люди глупую сказку для детей, чтобы верили в светлое и доброе. Люди потом всю жизнь её и ищут… А нет её.
Я люблю… любила Вову, меня любит Чистяков. Где в этом треугольнике взаимная любовь? Нет ее.
21 августа 1988 года.
Сегодня вечером уезжаю. Мать собрала два чемодана овощей с огорода, все бегает и суетится. А я… Мне тошно на это смотреть. Тошно от всего этого.
Решила, что скажу Чистякову «да». Во-первых, он этого ждет, а во-вторых, во-вторых, потому что спокойно с ним. Он не предаст и до старости будет в рот заглядывать и спрашивать, что мне нужно. Временами это раздражает, но я привыкну. Привыкну и буду счастлива.
Следующие несколько страниц оказались пустыми. Татьяна, перевернув их продолжила чтение.
20 мая 1989 года.
Ну что, дорогой мой дневник, закинула тебя подальше с глаз долой из сердца вон и вот приехала и вновь тебе пишу. Вдруг поняла, что просто не с кем поговорить обо всем, что происходит в моей жизни. Мне некому доверится.
Чистяков работает с утра до ночи. Начальство его хвалит и сулит быстрое продвижение по карьерной лестнице. А мы с Танюшкой приехали к моим родителям.
Приехали, потому что в четырех стенах тяжело одним сидеть. Здесь дом, воздух…
За это время я вышла замуж, родила, забросила учебу. Чистяков говорит, что учеба — это не важно. Он нас обеспечит. На руках носит, любые прихоти исполняет. Постоянно то духи достает, то колготки, то еще что… Таню как куклу одели. Коляску импортную где-то раздобыл. Так старается, что тошно бывает.
Приехала сюда, домой, и поняла, что не могу. Здесь все о нем напоминает. У пруда лавочка, на которой целовались, дорога по которой он меня на мотоцикле первый раз прокатил. Стараюсь не думать, что бы было если бы он был жив. Ничего бы не было. Ему никогда не нужна была я.
Видела его мать. Прошла мимо, сухо поздоровалась и практически сразу отвернулась. Думает, наверное, что я хорошо в жизни устроилась и сына её не помню.
А я все помню. Рада бы и забыть. Только как? Как забыть того, кто в сердце навсегда? Все вспоминаю те дни, когда нам было хорошо. Мало, но хорошо. Хорошо по-настоящему. Не так как сейчас.
А еще думаю о том, что Таня может быть и его дочерью… Запросто может быть. По срокам. Хотя, наверное, глупости все это.
Перевернув страницу, Татьяна прочитала несколько раз следующую фразу. Её смысл никак не укладывался в Таниной голове.
Кому я вру? Кому? Листам бумаги? Себе?
Я ничего не знаю точно… Не могу знать.
Только одно. У нее его глаза… ЕГО.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ