Выиграл себе жену
Никифоровна невестку сразу невзлюбила и после брачной ночи сына, простыню с кровавым пятном на всеобщее обозрение выставила. Аким варварский и давно забытый обычай не оценил и с матерью решил поговорить.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Еще бы со свечами над нами стояла.
— А надо бы! Всякое люди судачат. – Обиделась Прасковья. – Я честь женушки твоей спасаю.
— Посмешищем ты нас выставляешь. А кто лично сомневается в девстве жены моей, пусть лично скажет. Кубарем по селу прокатится.
Рассказ «По ту сторону берега». Глава 2.
Агафья, несмотря на усталость, проплакала всю ночь. Не понимала она за что с ней так отец поступает. Ведь ни разу за все время она не пожаловалась на свою судьбу. Все по дому делала, ничего в ответ не просила. Ко всем просьбам отца относилась серьезно, не спорила, не ругалась. Была молчаливой и покорной. Мать сестрам заменила. А теперь… Неужели где-то провинилась?
Впервые за все время Агафья решила отца ослушаться. И по утру, поцеловав сестренку в лоб, вышла из дома. Решила отсидеться в лесу. Далеко не ушла. Сердце за сестренку заболело. Как девочка без нее? Ленивая Фроська ведь даже каши не сварит. И от отца Лильке могло ни за что достаться. Пришлось вернуться.
Отец еще спал. Это было неудивительно. Вчера он напился и на чем свет бранил свою судьбу. Жалел себя неимоверно, и к жалости взывал. Мол, дочь посмотри, как тяжело мне приходится. Рано овдовел. О вас думать надо. Но на Агафью так и не смог глаз поднять. Стыдно было перед дочерью. Девушка может и хотела ответить отцу, чтобы он пить заканчивал и в игры азартные играть. Но язык прикусила.
И все же в дом девушка зашла осторожно, боясь разбудить его и Фросю. Собрала яйца и хлеб. Разбудила сестренку и помогла ей одеться. Выходили также тихо. Лиля, чувствуя, что что-то не так, вопросов не задавала. Агафье она доверяла полностью и считала своей матерью, хоть и знала, что это не так.
Далеко в лес не зашли, расположились на опушке. Агафья причесала сестренку и накормила скромным завтраком. Прилегла на траву. О матери думала. И мыслями себя до слез доводила. Была бы та жива, за Лильку сердце не болело. Может быть, и замуж бы вышла. Ведь приходили к ней несколько раз свататься, несмотря на дурную славу отца. И от Акима сваты приходили… О нем думать не хотелось. Его семью Агафья побаивалась. Не понимала, чем приглянулась Акиму. Себя она красавицей не считала. А вот Фросю, высокую, с широкими плечами, пухлыми губами, восхваляла.
До вечера сестры слонялись без дела. На улице заметно похолодало. Лилька раскапризничалась и проголодалась. Пришлось возвращаться домой. По дороге Агафья размышляла о том, что будет дальше. Ну день она отсидится, второй… А дальше? Может бежать? А Лильку куда? Пропадет девчонка или от хвори, или от голода. Ни отцу, ни Фросе нет до нее никакого дела. А может смириться с волей отца и сходить к Никодиму? От последней мысли стало не по себе…
Из дома была слышна ругать. Агафья оставила сестру во дворе, а сама зашла, чтобы посмотреть, в чем дело. Отец стоял на коленях перед Никодимом. В углу забившись, рыдала Фрося. Аким расхаживал по дому. Увидев Агафью, все замерли.
— Вот она дочка! Явилась. – Игнат вытер кровь с нижней губы. – Забирайте.
Агафья, не обращая внимания на слова отца, подошла к нему и помогла подняться. Он, облокотившись об ее хрупкое плечо, издал странный хрип и заохал. Видно, били его. Усадив его на стул, Агафья посмотрела на Никодима. Этот бесчестный человек, хоть и вызвал в ней страх, однако разве могла она себе позволить себе как-то это показать. Она выдержала его взгляд, хоть ее жутко трясло.
— Твой тятя тебя в карты проиграл, а ты ему плечо подставляешь, — Усмехнулся Никодим.
Агафья едва вздрогнула, но голову не опустила и глаза не отвела. Вот, оказывается, в чем дело было.
— Как проиграл, так и отыграется. – Побледневшими губами вымолвила она.
— Смотрю с характером. С такой трудно придется. – Никодим взгляд отвел, чтобы девку еще больше не пугать и посмотрел на сына. – Да только уговор дороже денег. Верно?
Аким все это время не сводил глаз с Агафьи. На вопрос отца просто кивнул. Все его в будущей невесте восхищало. Полюбил он ее уже давно. С тех самых пор, как на речке увидел. Всем Агафья была хороша. И красива, и трудолюбива. Разве что один порок был – при живом здоровом отце голытьба. Но и с этим он смирился. Разве, что матушка, первый раз услышав кого он в дом хочет привести, чувств лишилась. Неровня им девка Игната, с какой стороны не посмотри. Но как сердцу прикажешь? А он в жизни никогда и ничего так не желал, как ее.
Разве что не хотел, чтобы так сложилось все. Хотелось, чтобы взаимность была, как у отца с матерью. А тут отец ее Игнат в отчаянии на кон поставил. Двоякие эмоции испытал Аким. Разозлился, что Игнат свою Агафью, словно какой-то скот предлагает и обрадовался тому, что шанс такой подвернулся.
— Завтра придем. Все как положено будет. – Сказал Аким, страшась, что как бы Агафья без чувств не рухнула, — Без позора.
Затем повернувшись к Фросе, пальцем пригрозил.
— А ты будешь слухи распускать, пожалеешь!
Девушка взвизгнула и сжалась. Еще сильнее побледнела. Испуганно на сестру посмотрела, но та кажется, не обратила на эти слова никакого внимания.
Когда за Никодимом закрылась дверь, Агафья за Лилей сходила. На негнущихся ногах вчерашний ужин разогрела. Игнат на дочь смотрел и слово сказать боялся. Ни одной эмоции не было на лице у Агафьи, словно и не человек она, а каменное изваяние. Такой последний раз он видел ее, когда Ефросиния, жена его, преставилась.
— Вынудили меня, дочка. – Наконец вымолвил он. – Не хотел я. Сама знаешь, какие страшные люди. И Аким этот давно на тебя смотрел. Может и хорошо, что так. Хорошо, что без позора. Коль своей для них станешь, обижать не будут. Заживешь… Все знают, как они к своим женщинам относятся. Как сыр в масле жить будешь. Может и хорошо, что я тебя им проиграл. – И совсем тихо добавил. – Еще спасибо скажешь…
Фроська разрыдалась в голос. Для нее этот день оказался тяжелый, да не в прок. Слухи про порченую сестру медленно распространялись. Одно дело про девицу судачить, другое дело про невесту Акима болтать.
А бабка, что приворотами и отворотами занималась, без оплаты ее даже слушать не стала. Выставила и припугнула.
Единственной, кто за Агафью переживал была Лилька. Да и она притихла, боясь нарушить воцарившуюся гнетущую тишину. Не понимала маленькая девочка, какое зло ее отец сделал.
***
Агафью выдали замуж как положено. Молодожены обвенчались в храме и на свадьбе гуляли три дня. Аким, как никогда, мрачен был. Вроде бы и желание сбылось, да только жена дюже несчастная. Не так себе он этот брак представлял.
Дом для молодых еще строили. Временно жили у мужа. Прасковья Никифоровна невестку сразу невзлюбила и после брачной ночи сына, простыню с кровавым пятном на всеобщее обозрение выставила. Аким варварский и давно забытый обычай не оценил и с матерью решил поговорить.
— Еще бы со свечами над нами стояла.
— А надо бы! Всякое люди судачат. – Обиделась Прасковья. – Я честь женушки твоей спасаю.
— Посмешищем ты нас выставляешь. А кто лично сомневается в девстве жены моей, пусть лично скажет. Кубарем по селу прокатится.
Чувствовала себя женщина после слов сына оскорбленной до глубины души. Сын благословения ее не попросил. В известность не поставил. По-своему все сделал. Так еще и попрекает за правое дело. И Никодим, муженек ее, в очередной раз поддакнул капризам сына. Словно она и никто в этом доме.
Агафья, невестка, должного уважения не высказала. Молчаливая ходила как тень. Словно не живая была. Постоянно в родительский дом бегала, за сестрой приглядывала, обеды варила. Здесь и там успевала.
Прасковья решила ее измором брать. Трудиться заставляла, давая порой абсолютно бесполезные поручения. Проверяла насколько крепка девчонка. Все в селе знали, что за семья у Игната. Да только девка не простая попалась. Как бы Прасковья над ней не издевалась, та ни одной слезы за все время не проронила. Не гнушалась работы и трудилась как заведенная. Одно лишь Прасковью радовало. Сын старшую сестру выбрал, а не Фроську привел.
Аким жену жалел, по ночам целовал ее огрубевшие руки. Прощения просил за то, что так женился. За то, что опозорить хотел. Оправдание себе искал. Мол, не знал, как еще ее своей сделать. В любви клялся. Только жена его не слушала. Все равно ей было. Не знал он, что Агафье все эти хлопоты только облегчение приносят. Обессиленный человек ни о чем думать не может, кроме как о сне и отдыхе. Страшная жизнь, ужасная. Без просвета на лучшее.
С матерью Аким беседовал постоянно. Прасковья злилась и просила в дела бабьи не лезть. А раздражало ее то, что над любимым сыном невестка больше власти имеет. Ее в свое время никто не жалел. Прасковья и припомнить не могла, когда Никодим за нее хоть раз перед своей матерью вступился. Та могла из вредности и для порядка вожжами ее отхлестать за милое дело. И пожаловаться было некому.
Все закончилось, когда во время ужина Агафья, расставляя тарелки, вся побледнела и грохнулась на пол. Аким тут же подхватил ее на руки, велел врача позвать. Прасковья сразу неладное почувствовала. Никак иначе Агафья понесла. И ее опасения подтвердились. Неужто, слухи верны?
А Фрося все это время думы думала, каким таким образом сестру опорочить. Смириться не могла с тем, что сестра замуж за Акима вышла. И ладно бы жила себе спокойно, так нет-нет перед глазами маячила. В гости приходила, стряпала что-то. Словно без ее помощи дом непременно рухнул бы. Лиля, как назло, только про Агафью и говорила. Ныла часто и отца раздражала. Свое зло Игнат срывал на Фросе. Все средняя дочь делала не так. И готовила паршиво и стирала кое-как, а про уборку и хозяйство и говорить нечего.
Во время очередного прихода сестры, в голову Фроси пришла совсем уж безумная мысль. Ей аж страшно стало от собственного плана. Никто в их селе, после замужества так часто не бегал к родителям. Это даже в некотором роде неприличным чем-то считалось, но не в случае Агафьи. Все знали, что она за младшей сестрой, да отцом пьяницей присматривает.
По крайней мере никто не осмеливался предполагать другое. Ведь Аким, услышав дурные слухи, расспрашивать ничего не будет. Он сначала ударит, а потом поинтересуется достаточный ли урок преподал. И все равно ему было кто перед ним, стар или млад. Потому жестоким его считали. Да что о нем вообще говорить, он жену себе в счет карточного долга забрал. Страшный человек.
С другой стороны, а что Аким сделает ей, свояченице? Вряд ли осмелится руку поднять, хотя бы из-за любви к жене. Да и рассуждать о том, что будет, когда ее раскроют, рано. Она хотя бы попытается. Вдруг Аким откажется от сестры.
Решила Фроська новые слухи придумать, да только не своими устами распространить, а с помощью местного пьяницы. Мол, сестра не просто так в родительский дом заглядывает. А уединятся с мужчиной. От того мужа своего не принимает. Как бы теперь не понесла… Понимала Фроська, что пьянице веры нет и подкрепила свой рассказ сведениями, которые только родные о девушке знают или муж о жене.
Спустя время поняла, что глупость сделала. Да только время не вернуть. Оставалось надеяться, что люди активно судачить будут и концов, и краев этим слухам никто не найдет.
***
Все так совпало, что, когда сплетни разошлись по домам и Агафья чувств лишилась, у сельчан интерес появился. Возможно, люди устали от гнета Никодима и тем самым хотели для его семьи позора. А может, руководило людьми банальное желание поучаствовать в скандале. Однако, когда Агафья пришла в себя, свекровь ей на эмоциях на дверь указала. Разбираться со сплетнями, аж уж тем более прикрывать позор и как-то оправдываться она не собиралась. Хватило срамной истории с простыней, которая до сих пор аукается. Их ворота дегтем измазали. В насмешку. Тоже срамной забытый обычай.
Только и Игнат дочь обратно не ждал. И так в его сторону плевали. Не хватало, чтобы клеймо позора и на других дочерей темным пятном легло. Агафью замуж выдал, все. Ответственность с плеч.
Аким злился. Спорил и скандалил. Ввязывался в драки. Только закрыть всем рты не мог. Даже Никодим, при всей своей власти, перед молвой был бессилен. Люди, обладали властью куда большей, просто постоянно об этом забывали, страшась неведомо чего.
Агафья, узнав, что про нее судачат все также продолжала хранить молчание. Ей было чудно, что Аким продолжает за нее вступаться. Неужто и правда любит? Этот человек всегда казался ей жестоким и несправедливым. И другие его стороны она наотрез отказывалась принимать. Но, по правде говоря, он старался ее не обижать. Если не считать ночей наедине.
Родительский дом мужа Агафья решила покинуть без споров. Ей было нечего стыдиться. И все же в глубине души она чувствовала обиду из-за несправедливости.
Муж отпускать ее не хотел, но и сделать ничего не мог.
— С тобой пойду. По сторону реки, село есть. Там и приживемся. – Устало сказал он. – Но нет в этом никакого смысла. Что же теперь из-за каждого слуха дом родной покидать?
Агафья даже растерялась. А затем, уловив смысл, едва не рассмеялась. Нет, такие люди как Аким от всего не отказываются. Не тот тип людей. И все же почувствовав интерес, она решила спросить его об этом лично. Как бы насмехаясь и не веря, задала вопрос:
— От всего откажешься? – Свой голос показался каким-то далеким и неестественным.
Аким, редко слышавший голос жены, посмотрел на нее и покачал головой.
— Нет. Не откажусь. Ты и есть мое все.
Агафья даже дышать перестала. Другими глазами на Акима посмотрела, словно и не видела его раньше и не знала. Чудной у нее муж. Решила, что издевается, отвернулась.
Аким ждал от нее каких-нибудь еще слов, но Агафья молчала. Посидев какое-то время с женой, он встал. Думал, кто гадости про его жену мог придумать. Неужели свояченица за старое взялась… Да нет… Чепуха. Это каким человеком надо быть, чтобы сестру родную в грязь окунуть. Мысли прервал стук в дверь.
На пороге стояла заплаканная Лилька. Она, не обращая ни на кого внимания, к сестре обниматься кинулась.
— Боюсь. — только и сказала девочка. Агафья сестру к себе прижала.
— Чего боишься? Обидел кто?
— Фроська побить обещала. — Всхлипнула Лиля. — Это она про тебя гадости говорит.
Это она все придумала.Самосуд над родней жены.
— Вчера мать ни во что не ставил. Сегодня отца. А дальше что? По свету пойдешь? И все из-за этой…
— Мамаша! – Аким в сторону жены оскорблений слушать не желал. По столу стукнул так, что Прасковья за сердце схватилась. Никогда ее сын не позволял себе такого в ее сторону. Точно ушлая девка окрутила или околдовала. Теперь Прасковья не сомневалась, что невестка полную власть над ее сыном имеет.
«По ту сторону берега». Глава 3.
Самосуд над родней жены.
Лиля Фросю не любила. Было за что. Та, шанса обидеть младшую сестру, не опускала. А обусловлено это было тем, что Агафья после смерти матери все свое внимание на дом переключила. Про все совместные игры забыла. Все недосуг и недосуг ей было. Фроську заставляла за Лилькой присматривать и от дел домашних не отлынивать. Агафья занудой стала. Фроська первое время злилась, а потом придумала, как от присмотра за младшей сестрой отвертеться. Нашла забаву маленькую сестричку щипать. Лилька, естественно, плакать начинала. Порой закатывалась так сильно, что Агафье приходилось все свои дела бросать. Фроська же с удивлением обнаружила, что ей доставляет удовольствие издеваться над Лилькой. И порой за завтраком, когда Агафья в очередной раз куда-то отлучалась, щипала Лильку так сильно, что та в немом крике вся бледнела, затем краснела. Каша вываливалась из ее рта и слезы начинали течь из глаз. Особое наслаждение испытывала Фрося, наблюдая, как мучается Лилька.
Лилька в свою очередь ее бояться стала. Наедине оставаться не хотела. Плакала. Агафья не сразу обратила внимания на мелкие синяки. Списывала все на случайные удары. Мало ли где девочка стукнулась. А потом дошло. Синяки были по форме, как от пальцев. Решила понаблюдать. И когда своими глазами увидела, как Фроська Лильку за ляшку щиплет, разозлилась так сильно, что старые вожжи в руки взяла и поколотила Фроську. Знала, что не имеет право, но ничего поделать с собой не могла. Отцу было плевать как сестры уживаются.
Впервые за свое время Фроська Агафью испугалась. И почти возненавидела ее за это. Отцу нажаловалась, надеясь, что он старшую дочь как следует высечет за самоуправство. А тот, выслушав обеих, Агафью отругал лишь за то, что у той удары слабые.
— Взялась сестру учить, так секи так, чтобы она урок на всю жизнь запомнила. А коли жалобы на тебя слышу, значит твой урок не в прок. Смотри как надо. – Игнат не поленился вожжи схватить. Двух его ударов хватило, что Фроська не хуже младшей сестры, в немом крике зашлась. Отец гоготать начал, Агафья перепугалась. А Фроська, отойдя от наказания, месть задумала. Прав был Игнат, говоря, что наказание наказанием должно быть. Да таким, чтобы на всю жизнь запомнилось. Не пожалел бы дочь, может ей бы и духу не хватило планы коварные строить. А так… Фроська сразу и Агафье и отцу отомстила за несправедливость. Одним выстрелом двух зайцев убила. Отцу в еду камушки мелкие подмешала. Знала, что Игнат ест быстро и особо не рассматривает, что у него в тарелке лежит. Он зуб сломал. Агафье, естественно, досталось. Она же кашу варила. Двумя ударами не обошлось, уж очень злой был. Сек дочь до кровавых пятен на одеждах, пока она чувств не лишилась. С тех пор на ягодицах у девки шрамы остались о которых только Фроська, да Лилька, теперь и Аким знали.
Фроська в тот день довольная ходила. Эту идею она у Авдотьи Платоновны позаимствовала. Своими мозгами, ясное дело, не додумалась бы до такого. Авдотья была бабой жестокой. Мужа своего в кулаке держала, как и единственную невестку. Именно последнюю она заставила камни жевать за недоваренное пшено. Случай без внимания Никодима не остался. Конечно, свекрови и матери своих невесток и дочерей старались в строгости держать, но до такой жестокости никогда дело не доходило. Мать девушки со слезами на глазах к Прасковье обратилась, просила управу на Авдотью найти.
В селе было не принято чужих женщин уму разуму учить, а потому спрос был всегда с мужчины. Никодим ее мужа прилюдно наказал и часть добра в качестве штрафа в пользу общественности определил. Голытьбе раздал. Чтобы досаднее было. И может Авдотье на своего мужа тюфяка все равно было, а вот за добытое потом и кровью добро до слез обидно стало. Притихла на время распоясавшаяся баба.
Именно про шрамы на ягодицах сестры Фроська пьянице поведала, рассудив, что такие подробности может только муж знать или любовник . Надежда была на то, что Аким сомневаться в жене начнет. А тут и совпало так, что Агафья понесла. Фроська давно себя такой счастливой не чувствовала. От радости вслух размышлять начала, до того возгордилась умом своим. А Лилька, которая по Агафье безмерно скучала, Фроськины речи услышала. Ляпнула, что все расскажет Акиму, если та сама не признается. Что взять с ребенка… Вероятно, девочка думала, что напугает сестру. Да только Фроська за вожжи взялась и проклятия орать начала. Вот Лилька и убежала из дома, от страха собственных ног не чувствуя.
Бросилась сразу в объятия Агафьи, до того страшно стало. Других объятий девочка не знала. Начала утешение искать.
Аким, едва услышав о том, кто гадости делает, такой бранью разразился, что Прасковье пришлось гаркнуть на него.
— Не при детях! А уж тем более не при матери!
Да только не до моральных правил мужчине было. Он, не помня себя от злости, из дома выскочил. Никодим за сыном поспешил, чтобы тот в запале чего ужасного не натворил.
Все речи отца, подходить к делу с холодной головой, были забыты.
Прасковья за голову схватилась, на невестку зло зыркнула.
— С твоим появлением одни проблемы!
Аким в родительский дом жены с ноги влетел. Поднял, отсыпавшегося после вчерашней попойки, Игната. Фроська, поняв в чем дело, завизжала. Не за отца, а за себя испугалась. Страшнее, чем попасть под горячую руку разъяренному мужику, ничего не было.
Игнат, разбуженный столь резко, от боли скрючился и зарыдал. Подумал, что за Агафью получает.
— Коли девку свою в узде держать не можешь, будет тебе уроком! А ты, смотри, не отворачивайся. – Последнее было сказано Фросе. Аким перевел дыхание и с новой силой начал пинать Игната. Смотрел при этом на Фросю, которая от страха, кажется дышать перестала.
Игнат захрипел, а Аким останавливаться не думал. Пока от отца по лицу не получил.
— Папаша! – В запале замахнулся на отца Аким и еле сдержался, сжав кулак так, что вены вздулись. Никодим даже бровью не повел.
— В себя приди! Не так такие дела решаются. Я в селе власть, а ты щенок, чтобы самосуд устраивать.
Аким, вытер кровь, выступившую из носа, и плюнул под ноги Фроське. Та вскрикнула.
— Раз вы тут власть, Никодим Митрофанович, так разберитесь. – Аким, глумясь, отцу поклонился.
Никодим и это оскорбление от сына стерпел. С жалостью на Акима посмотрел. Совсем сын из-за Агафьи голову потерял. Не понимал, что если постоянно бесчинство творить, то так и власти лишится можно. Зачем народу человек, который сына контролировать не может. Но с этим потом.
Никодим дождался, когда Аким из дома выйдет. А затем посмотрев на Игната, который в прямом смысле зубы с пола собирал, сказал:
— Вечером собрание будет. Фроська, расщеколда, признается, что на сестру от зависти клеветала. Наказание народ придумает.
Игнат за ноги Никодима поймал.
— Смилуйся.
Никодим ногу свою отнял, и не оборачиваясь дом покинул.
***
Аким с отцом не разговаривал и на собрание не пошел. Молча жевал кусок мяса и в стену смотрел. Сегодня ужин готовила матушка. Агафья с сестрой в комнате сидели.
Прасковья места себе не находила. Суетилась. Высказаться хотела, но не знала, стоит ли сына трогать. Да только молчать сложнее, чем кричать. Не выдержала Прасковья, и чуть ли не плача произнесла:
— Вчера мать ни во что не ставил. Сегодня отца. А дальше что? По свету пойдешь? И все из-за этой… Волочайки*. (потасканная женщина)
— Мамаша! Как бы вы не пожалели о словах своих. – Аким в сторону жены оскорблений слушать не желал. По столу стукнул так, что Прасковья за сердце схватилась. Никогда ее сын не позволял себе такого. Точно ушлая девка окрутила или околдовала. Теперь Прасковья не сомневалась, что Агафья полную власть над ее сыном возымела. Докатились. Поскорее бы второй сын из армии вернулся. Федор бы не позволил брату с матерью так разговаривать. И муж…
— Как мне до тебя докричаться! – Прасковья заплакала. – Скажи, как? Услышь меня, сын…
Аким даже голову в сторону матери не повернул. Встал из-за стола и вышел.
Тем временем Никодим людей собрал. Знал, что тем самым посмешищем себя выставляет. Семейные разборки обычно внутри дома решались, а тут… Срам да и только. Но по-другому Никодим не мог. Рассудил, что только так можно остановить пересуды и пресечь дальнейшие сплетни. Ради счастья сына свой авторитет подрывал. Тоже глупость еще та…
Фроська прилюдно признаваться ни в чем не хотела. Но другого выхода у нее не было. Игнат на коленях ползал и что-то мямлил. Из-за распухшего лица, было непонятно, о чем он просит. Фроська до последнего надеялась, что все наказанием для отца и закончится. Но народ рассудил, что, если Игнат с воспитанием девки не справляется, значит замуж ее пора выдавать. Да только такую жену и невестку никто себе в дом не хотел.
Никодим ее решил за младшего сына Авдотьи выдать. Предложение вынес. Все знали, что Ерема был глуп и нерешителен. Без материнской указки соплей не вытирал. Девушек побаивался, впрочем, и они его обходили стороной. Авдотья Платоновна на будущую невестку бросила брезгливый взгляд, но спорить с Никодимом не стала. Побаивалась. Да и, честно говоря, она и сама считала, что ее Ереме нормальную точно не найти. А эта… Уж как-нибудь воспитает эту Фроську. Руки, ноги у девки целы. Глаза на месте. Не распечатана. Значит, сойдет. А к труду она ее уж приучит… Девка на нее глаза без разрешения не поднимет.
Фроська, едва услышав о том, что ее ждет, мигом чувств лишилась. Авдотью Платоновну она боялась до одури.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ