Каждой свекрови невестку по делам ее.
Авдотья Платоновна, не стесняясь над молодыми со свечой встала. Решила все под свой контроль взять. Большего унижения Фроська в жизни не испытывала. А лицо свекрови, озаренное пламенем свечи, еще долго в кошмарах снилось.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
С того момента Авдотья Платоновна за воспитание невестки вплотную взялась. Фроська не привыкшая к труду ныть начинала и тут же за это получала. Ни жалобы, ни стенания, ни уговоры на Авдотью не действовали. К концу дня у Фроськи руки и ноги тряслись. Но самое страшное происходило ночью….
«По ту сторону берега». Глава 4.
Агафья, когда узнала о том, что произошло, испытала ужас. Каким бы Игнат не был, но все же он ее отец. И чисто по-человечески его было жаль, даже несмотря на то, что он проиграл родную дочь в карты. Никто не заслуживает такой жестокости.
Что же касалось Фроськи, тот тут Агафья неожиданно удивилась тому, что нашла решение Никодима справедливым и заслуженным. Сестру давно пора было уму разуму научить. Глядишь, притихнет.
И все же на душе было горько от предательства. За младшую сестру сердце болело. Впервые за все время Агафья захотела с мужем поговорить и за Лилю попросить. К свекрови идти было бесполезно. Та из вредности не разрешит девочку оставить. Уж за что Прасковья ее невзлюбила, Агафья и не знала. Но голову на сей счет не ломала.
Аким жену выслушал. Но ничего не пообещал. Чудно ему было, что Агафья сама к нему с просьбой подошла. И если бы он с ней жил своим домом, то для свояченицы быстро бы место нашел. А теперь надо было к матери и отцу на поклон идти. В унижении прощения просить и разрешения девочку у них оставить.
Гордость не позволила к отцу подойти, а вот к матушке дойти ноги не переломились. Прасковья на сына не злилась, весь ее гнев на невестку был направлен. В любой другой день, она Акиму отказала бы. Но сейчас поступить так не могла. Знала, что сын озлобится и вредности ее не поймет. Так или иначе он все равно постарается Агафье угодить, только обиду на мать запомнит. Прасковья была себе не врагом, потому разрешила Лильке остаться. Да и честно говоря жалко было девчонку. Но в этом она никому бы не призналась. Аким мать поблагодарил и прощения попросил за грубость. Язык тоже не отсох. Прасковья извинения приняла, и себе вывод сделала – если бы Агафья не захотела сестру оставить, то сын бы еще долго ходил с высоко поднятой головой. И уж точно никаких извинений она бы не услышала.
Для Агафьи разрешение свекрови оставить при себе сестру было сродни чуду. Мысленно девушка устыдилась того, что плохо думала про нее. А утром с поклоном к ней подошла и прощения за все плохое попросила. С того момента Прасковья для Агафьи чуть ли не святой стала. Так ценнен был ее поступок.
Лилька же вновь улыбаться начала. Со старшей сестрой ей было спокойно и хорошо. Под ногами у взрослых она старалась не бегать. Часто предлагала свою помощь. Прасковья девочку не обижала, но ласкового слова не говорила. Лиля много времени проводила на воздухе. Гуляла во дворе или с другими соседскими детьми слонялась по селу.
Никодим полностью в работу погрузился. Занимался делами и налаживал торговлю с городом. Аким ему помогал. Учился, прислушивался. Никодим его на свое место готовил.
Прасковья, смекнув, что своим поведением ничего хорошего не добьется, сменила гнев на милость. Во-первых, Агафья ее внука под сердцем носила. А в том, что будет мальчик, женщина не сомневалась. А во-вторых, у нее новый страх появился. Дом, который строили для Акима, вот-вот должен был быть готов. Сына Прасковья отпускать не хотела. И от одной мысли, что в скором времени он с женой переедет, впадала в уныние. Муж, естественно, смеялся. Заставлял себя молодую вспомнить. Напомнил, как день и ночь Прасковья мечтала от свекров отделиться и своим домом жить. Смех Никодима ее злил, потому что он не понимал, чем было вызвано такое желание. Видимо не помнил, как его маменька невестку изводила. А может, сравнивал несравнимое. Прасковья считала, что к своей невестке хорошо относится. Не лютует, жестокость не проявляет, не оскорбляет без дела. Хотя в душе иногда бунт поднимался. Ведь видела, что Агафья Акима не любит и дите его не ждет.
Материнское чутье Прасковью не обманывало. Не хотела Агафья ребенка и трепет от своего положения не испытывала. Муж ее силой взял и отпечаток этот на всю жизнь в сердце остался. Наждачкой такое не сотрешь.
***
Фроська же день и ночь рыдала в подушку страшась своей судьбы. Свадьба с Еремой была скромной. А брачная ночь вообще никакой. Ерема к женитьбе оказался совсем не готов и на Фроську боялся даже глаз поднять, что уж говорить про большее… Авдотья Платоновна заставляла своего мужа с сыном поговорить, чтобы он как-то повлиял на ситуацию. Но тот лишь отмахивался, мол успеется. Тогда женщина начала на вопль срываться и грозилась в противном случае срамную беседу на себя взять.
Фроська только голову в себя сжимала. От любого крика свекрови становилось жутко.
Всего у было Авдотьи Платоновны было четыре сына. Двое преставились от болезни еще в детстве. Старший сын, Захар, был женат на Ульяне. Той самой, которую Авдотья Платоновна не щадила и в свое время камни заставила жевать. Ульяна на свекровь без разрешения не смотрела и все просьбы понимала с полуслова. Больше всего Фроську удивили ее глаза. Не было в них жизни. Словно не человек она, а живой труп. Раба. Муж ее, Захар, был тихим, но самостоятельным. С матерью не спорил и за жену не заступался. Очень много трудился. С Ульяной у них было трое детей. Две девочки и один мальчик.
Ерема же был отсталым, тихим и ко всему относился боязливо. Ничего не делал без указки матери. Одним словом взрослый ребенок. С таким мужчиной не то, что каши не сваришь, а по свету пойдешь…
Первое время Авдотья присматривалась к невестке, изучала ее. Фроська из-за молчания свекрови чуть ли не чувств лишалась. Страшилась ее гнева невероятно. И самое ужасное было то, что к своему хозяйству женщина ее не допускала. И на этот счет в голову приходили совсем уж кошмарные мысли. «С Авдотьи станется, свою невестку во дворе закопать…»
Свекор с Еремой поговорил, так как считал нужным. Ему было плевать, как у сына с женой все получится. У него таких проблем с Авдотьей не было. Та сама к нему в объятия кидалась. А если этого не случалось, а он очень хотел, то начинал плечи ее гладить. Авдотья, привыкшая к мужу-тюфяку, научилась распознавать его намеки и отвечала той взаимностью, которую он ждал. Именно такой совет мужчина решил дать сыну.
— Ты до плеча ее дотронься. Она почувствует, а дальше все само собой случится.
Ерема слова отца понял буквально. Ночью осмелев, до Фроськиного плеча дотронулся, та лишь руку его откинула. Продолжалась это срамота целую неделю. Авдотья, ожидая увидеть простыню с подтверждением девства невестки, занервничала. Не понимала в чем дело. А потом, когда правду узнала, крик такой подняла, что в соседних домах слышно было. Досталось всем. И Ереме, и мужу, и Фросе, и Ульяне для порядка, и даже старшему сыну Захару влетело. В ту же ночь, Авдотья Платоновна, не стесняясь над молодыми со свечой встала. Решила все под свой контроль взять. Большего унижения Фроська в жизни не испытывала. А лицо свекрови, озаренное пламенем свечи, еще долго в кошмарах снилось.
С того момента Авдотья Платоновна за воспитание невестки вплотную взялась. Фроська не привыкшая к труду ныть начинала и тут же за это получала. Ни жалобы, ни стенания, ни уговоры на Авдотью не действовали. К концу дня у Фроськи руки и ноги тряслись. Но самое страшное, Ерема, познав прелести брачной жизни, осмелел и теперь каждую ночь к жене приставал. Угодное для семьи дело делал.
Тогда-то Фроська и вспомнила Агафью. И за свои слезы злилась именно на нее. Ей даже в голову не пришло, что сестре не лучше живется.
Каждые день вспоминала пережитые унижения и проклятия про себя шептала. Особенно когда совсем тяжко было. Авдотья Платоновна все видела и чувствовала. Пыталась выбить из невестки всю дрянь. По дому Фроська выполняла всю самую грязную и тяжелую работу. К готовке ее не подпускали.
К Ульяне было другое отношение. Свекровь ей доверяла больше, чем Фросе. Но оно и понятно. Не первый год вместе жили.
Фроська уставшая и замученная не знала, как внимание свекрови с себя на другую невестку переключить. Не придумала ничего лучше, как тесто, которое месила Ульяна, пересолить. Подгадала удачный момент и от души соли насыпала. Единственное, чего Фрося не ожидала, так это того, что Ерема все увидит. Он теперь за женой по пятам ходил и глупо улыбался, ожидая наступления ночи.
О плохом поступке жены тут же маменьке доложил. Дурачок был Ерема, что еще сказать. Авдотья Платоновна жалобу сына выслушала, но ничего предпринимать не стала. Решила понаблюдать, что из этого выйдет.
Пироги, естественно, никто есть не смог. На вкус — соль живая. Ульяна испугавший гнева свекрови, словно уменьшилась. Фроська же с интересом уставилась на свекровь. Теперь Авдотья Платоновна глаз с Ульяны не спустит и за испорченную пищу, сто шкур с той сдерет. Но свекровь вместо того, чтобы крик поднять, все пироги перед невесткой сложила:
— Жри, — приказала. – Без воды.
Ульяна давилась, но требование выполняла. Фроська аж рот открыла от удивления. А потом еле улыбку смогла скрыть от того, что план ее сработал.
— Живее!
И никто не спешил за невестку заступиться. Авдотья же нет-нет на Фросю посматривала и заметила в глазах той недобрый блеск. Ей даже на секунду показалось, что та наслаждается происходящим. Плохой знак. Такую бабу под себя никогда не переучишь, сколько не лупи. Кровь дурная. Подлость за подлостью делать будет. И самое страшное то, что девка хитростью берет. Через несколько лет осмелеет, всех изведет или в кулаке держать будет.
Впервые за всю свою жизнь Авдотья Платоновна не знала, что ей делать в такой ситуации. Впервые испугалась, что аж в пот дало. В тягостных мыслях промаялась всю ночь и только утром смогла найти решение.
***
Агафье дурной сон приснился. Будто она мужа и ребенка потеряла. Проснувшись вместо облегчения, испытала опустошение. Жутко стало и страшно. За животик взялась и погладила. Наверное, в тот момент и поняла, что хочет этого ребенка. Аким уже давно встал и застав плачущую жену, удивился. А когда она его обняла, так и вовсе растерялся. Агафью к себе прижимал и по голове гладил. Расспрашивал, чего она так расстроилась. Уж не матушка ли опять ее обижает. Агафья боялась ему ответить. Такие переживания вслух не говорят, чтобы беду на себя не накликать. В объятиях мужа успокоилась и вот уж странность, отпускать от себя его не захотела. Защиту почувствовала.
Перемены в невестке заметила и Прасковья. Другими глазами Агафья смотрела на ее сына. Стараться еще больше стала, а в минуты покоя подолгу у окна стояла, словно выслеживала мужа.
Так же от ее глаз не скрылись и взгляды, которыми вечерами молодые обменивались. Ни лице невестки здоровый румянец появился и глаза заблестели. Прасковья поняла – Агафья в Акима влюбляется и потихоньку к своему сердцу подпускает. Но вместо злости от собственных выводов, почему-то испытала счастье. Подумала, что надо бы невестку от части вечерних хлопот освободить, чтобы она больше времени с мужем проводила.
Аким тоже словно добрее стал. Дурачиться начал и шутить. К ней с отцом с большим уважением и благодарностью относиться стал. И как бы Прасковья не пыталась себя переубедить, ее материнское сердце пело, видя, как сын с каждым днем счастливее становится. Может оно и к лучшему, что все так складывается… Невестка теперь, словно лучик света, в их семье светилась. Прасковья стала вновь семейные вечера устраивать. Показывала тем самым, что принимает Агафью. В их доме опять появился смех, улыбки, и уютнее стало, спокойнее…
Прости меня, дочь.
Долго маялся Игнат, пока не пришло к нему озарение, что живет он неправильно и грешно. И поступки его никакими молитвами не искупить. Решил мужчина свою судьбу взять в руки. Наладить с дочерью общение. Размышлял долго и понял, что надо что-то хорошее сделать. Дар Агафье принести, чтобы простила. Знал, он что мужики на охоту собираются, решил к ним прибиться.
— Для дочки. Не для себя иду. Собак у него не было.
Имелся дедов охотничий нож. Единственное, что не пропил. Мужики, естественно, его обсмеяли, но Игнату было плевать. По большей части он надеялся на удачу и дал себе слово без добычи в село не возвращаться.
«По ту сторону берега». Глава 5.
Никодим ходил по дому счастливый. Год был благодатный. Дела, как никогда, шли хорошо. Все заслуги он приписывал себе и был горд, что смог добиться процветания в селе.
Прасковья же в отличие от мужа ходила мрачнее тучи. Ее в последние дни мучили по ночам кошмары. Каждый страшнее другого. Никодим настроение жены списывал на волнение из-за предстоящих родов невестки. Свою жену он любил и старался к ней прислушиваться.
В один из семейных вечеров, который организовала Прасковья, решил Никодим про дела рассказать. Поделиться радостью и что скрывать, похвастаться, достижениями. Женщины слушали мужчину, открыв рты. Бесспорно восхищались. Но мало что понимали. Аким же все про дела знал, но подобного восхищения не высказывал.
— Что толку, если голытьба есть. Голодающие и пьющие.
— Так от лени же голодают и от безделья своего пьют.
— А немощные? – Спросил отца Аким.
— С голоду помереть не дадим, но и излишне баловать нельзя.
Аким был не согласен. Никодим понял по лицу сына, что тот недоволен его ответом и решил сказ рассказать про царево государство.
Лилька, услышав, что сейчас будет интересная история, на колени к Никодиму забралась. Агафья встрепенулась, но свекор рукой махнул. Девчонка ему нравилась. Он как к внучке к ней относился. Баловал, тайком леденцы давал и иногда сказки рассказывал. Что-то придумывал на ходу, что-то помнил от матери.
— Давным-давно жил-был жадный и злой человек. С утра до ночи его подданные трудились на покладая рук и жаловались на суровую жизнь. У него был сын. Он видел слезы подданных. Сердце его сжималось от того, что сделать ничего не мог. Больше всего ему было жаль немощных и неспособных на работу людей, которые умирали от голода. Решил сын, что однажды все исправит. Так и вышло. Когда отец преставился, он первым делом издал указ о довольствие для хромых и косых. И довольствие установил такое, что год гулять можно и о хлебе не думать.
Никодим замолчал.
— А дальше? – Спросила Лиля.
— А сама как думаешь? – Хитро улыбнулся Никодим и на сына посмотрел.
— Народ счастлив был, — Лиля заморгала. – Все стали жить хорошо.
— Нет. Едва народ понял, что, будучи немощными и неспособными на труд им довольствие положено, стали завидовать всем косым и хромым. Начались беспорядки и бунты, грабежи. Люди, чтобы хорошую милость получать, начали лишать себя рук и ног. Окрасились улочки в багряные цвета и в скором времени все в упадок пришло. Работать некому стало.
Аким посмотрел на отца и кивнул, благодаря за урок.
Никодим же к Лиле обратился:
— Как думаешь, почему так вышло?
— Все люди работать не хотели, только жить хорошо. – Ответила девочка. Ей нравилась мудрость Никодима.
— Сто лет пройдет, двести, триста. А все по-прежнему будет. Бедняками и юродивыми притворяться станут, чтобы довольствие получать. – Добавил Никодим с сожалением в голосе.
— Так получается и помогать никому не надо?
–Надо, еще как надо. И на отдых отпускать, чтобы духом не падали. Только рОвно все должно быть, в меру. А теперь на сон ложиться пора, — помолчав, сказал Никодим, — завтра свободный день, на охоту с мужиками пойду.
Прасковья вся в лице поменялась.
— Не ходи. Беда ждет. Не ходи.
Никодим на жену посмотрел. Сейчас слушаться ее он не собирался. Давно на охоту хотел. Прасковья же про сны свои вспомнила. А снилось ей, что зубы у нее выпадают. А еще реки красные и дом в огне. А она бегает и мужа кличет, а его нет и нет. Узнай Никодим, что Прасковья из-за снов его не отпускает, рассерчал бы и решил, что все это бабские глупости. И никак его не убедить, что если зуб в снах выпадает, то кто-то из близких умрет. Не верил Никодим в бесовщину.
— Прасковья! – Никодим на жену посмотрел. – Я давно собирался.
— Лбом о пол биться буду, — свекровь с места встала. – Не ходи!
— Не мели чушь!
Долго еще препирались свекры. Но каждый при своем остался.
***
Фроська полы чистила и кляла злую судьбу. Ерема на печи лежал, в носу ковырял, женой любовался. Фроська на мужа не смотрела, противно ей было. И пусть дурачком считался, да только хитрым был.
Ночью погладит ее плечо, Фроська руку его скинет, а он ей осторожно так:
— Маменьке расскажу, что долг не исполняешь.
Только и оставалось зубами заскрипеть.
Чувствовала Фроська, что во всем этом было что-то неправильное и несправедливое. На Ерему посмотрела. Тот в ответ глупо улыбнулся. Фроська отвернулась и сгорбилась. На всякий случай юбки поправила. Ерема аж захрипел от ее движений. Еще яростнее Фроська принялась пол тереть и все вспоминать.
Аким бил отца за ее поступки и в глаза смотрел. Фроське хоть и страшно было в тот момент, но вспоминая сейчас, отчего-то приятно стало. Ее Ерема и мухи не обидит. А Аким… Вот это мужик! Фроське даже показалось, что он придушить ее был готов. За ложные слухи о своей невестке Никодим решил Фросю насильно замуж определить. Мол, Игнат с воспитанием не справляется, а муж в узде держать будет. И что-то тут не сходилось. Фроська еще раз на Ерему посмотрела. Ну, глупец же. Он за себя не отвечает, как к жене-то строгость будет проявлять?
Ерема же второго взгляда жены не вытерпел и с печи слез, решив, что красавица Фроська глазки ему строит. Подошел и по плечу ее начал гладить, осторожно так..
Фрося плечом повела. Она думала и пыталась поймать ускользающую от нее мысль. Получалось, что Никодим сам себе противоречил. Знал же, что Ерема дурачок. Рассчитывал на то, что жизнь с Авдотьей Платоновной станет для девушки самым страшным наказанием? Но и тут он прогадал. Фроська аж заулыбалась. Свекруху, после случая с пирогами, она уже сильно не боялась. Не так страшна была местная «Салтычиха», если ее удалось с первого раза так легко обдурить.
Ерема же улыбку жены принял на свой счет и устав наглаживать ей плечо, под юбки полез. Фроська от неожиданности вскрикнула и ногой Ереме по лицу зарядила. Муж испуганно на нее посмотрел и отшатнулся. Сейчас к маменьке жаловаться побежит… Фроську аж в пот бросило. Своего глупого сына, Авдотья любила. И кто знает, что за этот удар с невесткой сделает… Фроська, представив в голове, как Авдотья Платоновна ее в бараний рог сворачивает, вся побледнела. Ерема же, чуть ли не плача, поплелся прочь. А Фроська, у которой жизнь перед глазами пронеслась, не придумала ничего лучше, как юбки задрать. Ерема рот открыл и на месте застыл. В тот момент Фрося и поняла, что над Еремой тоже власть имеет. Ту женскую, о которой молодые бессознательные девы, иногда срамные разговоры ведут, пока никто не слышит. Ну тут раздался истошный вопль…
***
Авдотья Платоновна решила за невесткой в оба глаза следить и с наказаниями не перебарщивать, пока свой план не осуществит. Фроська была из тех, кто от порки только злее становится. А потому к ней другой подход нужен. С такой осторожнее нужно быть. Кто знает, что она в любой момент выкинет. Вчера соли пересыпала, а завтра за отраву возьмется и будет тихонько наблюдать и радоваться, как один за другим с ног валится.
Послал же Никодим невестушку в наказание… Авдотья была зла на него еще за прошлый раз, когда он часть ее нажитого добра раздал. Но сейчас же куда сложнее ситуация была. Фроська не хромая скотина, чтобы ее в базарный день за бесценок отдать.
Долго Авдотье казалось, что выхода из ситуации нет. Вспоминала она за какие проступки невестку выдворить из дома можно и сообразила. Неверных жен никто не терпел. Каждый своих детей растить хотел. Но поступать с Фроськой так как та поступила с сестрой было бы глупо. Слухи это просто слухи. Тут конкретное действо нужно. А посему план провальный. Грешным делом, Авдотья Платоновна решила с Фроськой подружиться. Невестка любви не зала, добра не видела, может и поможет. Дочь приобретет. Уж больно нрав у них похож. В конце концов устала Авдотья от всего. О будущем думала. На мужа надежды нет, на сына тоже. Про Ерему и говорить нечего. А Фрося… Глина. Ее жестокость в нужное русло направить, может что и выйдет.
Решила Авдотья посмотреть, что невестка делает. Строго ли указ выполняет, аль отлынивает. И зайдя в дом, чуть соленым столбом не обернулась. Фроська и Ерема, потеряв стыд, срамные вещи творили. Все видела женщина, и как дуралей сына, по глупому совету отца, плечо девке наглаживает и как к юбкам опускается и как в лицо от жены получает. Авдотья Платоновна, которая за свою жизнь видела многое и слышала всякое, совсем растерялась и несколько раз перекрестилась. А когда невестка юбки задрала, так и вовсе оступилась и навзничь с криками повалилась. Так и лежала в небо смотря, хохоча. Вот же напасть какая. Невестка не притрагиваясь к ней, своим поведением ее со свету сживет.
Авдотья про все свои размышления позабыла и решила своим привычкам не изменять. Вожжи в руки взяла. Фроська же скрепив зубы, глаза закрыла, ожидая удара. К наказаниям ей было не привыкать. Авдотья со всей силы замахнулась и попала по сыну. Ерема прикрыл собой Фроську.
— Не трогать! – Истошно закричал он на мать. Авдотья Платоновна так и застыла. А Ефросиния, увидев, что произошло, заплакала. Впервые в жизни за нее кто-то заступился.
***
Никодим не мог найти свои вещи. Прасковья все спрятала. Разозлился на нее сильно и крик поднял. Вот решила баба, что по ее будет и сделала. А потом думай, почему мужик в доме главным считается. Если по всему получается, куда жена голову повернет, туда и смотреть муж будет.
Прасковья вину свою не признавала и стала на память ссылаться. Этой хитростью она с недавних пор обзавелась. Никодим не сразу это понял. От мужиков узнал, что и их жены тоже страдать памятью начали. Одна придумала, другая подхватила и как чума по всему селу разнеслось. И так во всем. Порой аж смешно становилось до чего бабы хитры, но не продуманы.
Агафья, расставляя тарелки, заулыбалась. Свекор может и хотел бранью жену напугать, да только не было в его голосе злости. Прасковья же с важным лицом указания работникам давала. И ругань мужа кажется ее нисколечко не смущала. У нее были дела поважнее. Женщина начала готовиться к появлению внука.
После завтрака Аким, к огорчению матери, ушел смотреть как строительство дома продвигается. Сегодня он планировал присоединиться к работам. Никодим с угрюмым видом жевал хлеб. Лилька носилась по двору.
А Прасковья решила Агафью на разговор позвать. Просила не отделяться от них и уговаривала остаться. Агафья, привыкшая и к свекрам, и к мужу, была не против.
— Ты с Акимом поговори. – Упрашивала Прасковья. – Меня он не послушает, а вот к твоему желанию прислушается…
Агафья кивнула и засмущалась, а затем набравшись смелости спросила:
— Можно мне сегодня отца навестить? Не спокойно мне.
Прасковья удивилась, но вопросов задавать не стала. Разрешила Агафье в родительский дом сходить. Видимо невестке, несмотря на все, было важно узнать, как у него дела идут.
***
Игнат целыми днями слонялся без дела и пил. Без дочерей дома стало грязно и голодно. Он даже не думал, что заскучает по ним… Даже гадкая Фроськина каша уже перестала казаться мерзкой. И чего жаловался….
Кур, которые имелись в хозяйстве, он продал. А когда деньги закончились, стал думать, как дальше жить. Пару раз к Никодиму ходил. Играть предлагал. Но тот даже слушать его не стал. С собутыльников тоже брать было нечего.
Но самое страшное для Игната оказалось остаться наедине со своими мыслями. Без выпивки на него напала тоска. Пару раз покойная жена снилась, звала его к себе. Он шел за ней, а дальше сон обрывался. Просыпался Игнат в страхе, за сердце хватался. Желудок жалобно урчал. В другой день отец снился, ругался на него и кулаками грозился.
Долго маялся Игнат, пока не пришло к нему озарение, что живет он неправильно и грешно. И поступки его никакими молитвами не искупить.
Решил мужчина свою судьбу взять в руки. Наладить с дочерью общение. Размышлял долго и понял, что надо что-то хорошее сделать. Дар Агафье принести, чтобы простила.
Знал, он что мужики на охоту собираются, решил к ним прибиться.
— Для дочки. Не для себя иду.
Собак у него не было. Имелся дедов охотничий нож. Единственное, что не пропил. Мужики, естественно, его обсмеяли, но Игнату было плевать. По большей части он надеялся на удачу и дал себе слово без добычи в село не возвращаться. Ему если надо, то он голыми руками кабана поймает. Но и тут его мужики засмеяли.
— Смейтесь, смейтесь, — обижался Игнат. – А может Бог так усмотрит, что я единственный с добычей вернусь. Для дочки своей и будущего внука. Хорошие намерения сверху видно.
Слова пророческими оказались. На утро нашли Игната обнимающего здорового кабана. До последнего мужик добычу не опускал, боролся. Да только победителей в этой борьбе на первый взгляд не было.
Один из мужиков головной убор снял и перекрестился, до того жутко все это со стороны выглядело.
Игнат холодными пустыми глазами в небо смотрел и улыбался. А улыбался, потому что все-таки кабана для дочери поймал. Не с пустыми руками к ней вернется. И она, Агафья, любви отцовской не знающая, поймет, что он для нее постарался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ