Как и почему она в него влюбилась? Ну, во-первых, она не знала слова «банально», хотя всё так и случилось.
Деревенская девочка, которую ошеломил город — и первый попавшийся смазливый и приветливый мальчик. Для нее эта влюбленность была первой, а значит – сродни неизбежной по силе болезни, оставляющей отпечаток на душе — на всю жизнь, как оспа оставляет следы — на лице.
ЧАСТЬ 1 ЗДЕСЬ
Во-вторых, Алик мог очаровать и более искушенную девицу. Он был хорош собой, обаятелен, раскован, да еще за его спиною маячила обеспеченная семья. Искушенная постаралась бы – цель того стоила: в перспективе у девицы появился бы завидный муж и все блага – квартира, машина.
Зоя же просто влюбилась без оглядки, и дальше всё пошло по той же банальной схеме.
Она забеременела. В слезливых сериалах — героиня в положении непременно хоть раз да падает в обморок.
Зоя в обмороки не падала, и ее не мутило. Просто все время хотелось спать. Зоя еле-еле могла себя заставить утром выбраться из постели, в училище у нее слипались глаза, а домой она приходила с единственной мыслью, что вот сейчас ляжет, натянет на голову одеяло, и….всё…. Провалится в небытиё… какое блаженство….
Когда Зоя спохватилась, что давным-давно у нее не было того, чему быть полагалось регулярно, ей оставалось лишь каз-нить себя за беспечность. Тест подтвердил ее догадки.
Теперь Зою ждал «серьезный разговор», даже два – с Аликом, и с тетей Леной. И Зоя инстинктивно чувствовала, что ни один из них не кончится добром.
Когда девушка попросила Алика о встрече, они договорились увидеться в самом что ни на есть романтичном месте – на площади у фонтана. Алику просто ничего другого не пришло в голову, а здесь он назначал свидания своим прежним подружкам.
Фонтан был очень простым, как бы сейчас сказали «в стиле минимализм». Мощные струи били с такой силой, что если стоять рядом – тихий голос не слышно. У Зои — тихий голос. Алику легко было сделать вид, что он не услышал – хотя бы для того, чтобы дать себе несколько секунд на раздумье.
Он почему-то вспомнил, что последний раз был здесь с Инкой Федорищевой, и тогда стоял февраль, бортики фонтана обросли ледяными сосульками, они горели на солнце, а морозный воздух был таким чистым, что пах свежеиспеченным хлебом.
Зоя тронула Алика за рукав. Ей не хотелось повторять свою новость громче – она надеялась, что парень все-таки понял, какое смятение у нее на душе.
Отойдем, – сказал Алик.
Он шел вслед за Зоей к ближайшей лавочке, а в голове его звучало раз за разом: «Об этом и речи быть не может». Собственно, речи не могло идти ни о чем. Ни о том, чтобы рассказать обо всем родителям, ни о том, чтобы продолжать отношения с Зоей, ни о том, чтобы позволить ей родить этого ребенка.
Наилучший вариант тоже был понятен – Зоя должна избавиться от младенца и уехать. Исчезнуть из его жизни. Теперь следовало саму Зою убедить в том, что ничего другого не остается.
Алик представил, что девушка начнет его преследовать. Конечно, это не в ее характере, но если довести ее до отчаяния, то…Станет звонить ему, ждать возле дома…. Ужас, ужас…
Родители всегда говорили Алику: напачкал – убери за собой. И сейчас он должен был решить проблему раз и навсегда.
Значит, нужно найти хороший медицинский центр, отвести туда эту дурочку за руку.За всё заплатить, убедиться, что дело сделано – и все позади, что его не ждет никаких неприятных сюрпризов. А после этого….
Хорошо, что Зоя – приезжая. Значит, она может вернуться туда, где жила прежде. Он сам посадит ее на поезд, в автобус, самолет, в подводную лодку… Можно слегка припугнуть – сказать, что его родители пообещали найти на нее управу, если она будет слишком настойчивой. Что поделаешь – родители старорежимные люди. И слегка подсластить пилюлю – сделать Зое какой-нибудь приятный подарок. Мол, спасибо за все хорошее, никогда тебя не забуду.
Но, понимая, что нельзя раскрывать девушке те планы, что теснились у него в голове, Алик сказал только:
Ну, ты же сама всё понимаешь…
Зоя понимала. В сложившейся ситуации Алику не нужна ни она, и — никакие дети. Ей часто приходилось видеть фильмы, где сюжет как под копирку совпадал с тем, что сейчас происходило между ними. Теперь – по закону жанра — Алик должен предложить ей денег.
Я вечером забегу, – пообещал Алик.
Очевидно, известие ошеломило его, раз он решился прийти в дом тети Лены. Наверное, добудет денег и принесет.
Это казалось так просто и так заманчиво. Не вдаваться в детали. Не проявлять сентиментальность. Сделать всё за один день. И жить дальше, как будто ничего не случилось. Но Зоя сейчас плохо соображала…
Так я зайду, – еще раз повторил Алик.
И Зоя кивнула.
Но еще раньше, до того, как наступил вечер, Зоя рассказала о том, что она беременна – тете Лене. Позже она не понимала, зачем это сделала. Ничего нельзя было придумать глупее. Зоя отрезала себе все пути для маневра. Нет, все-таки очевидно от нынешнего ее состояния у нее произошло размягчение мозга.
Та-а-ак, – сказала тетка, всё узнав.
Побарабанила пальцами по столу. Она и до этого обращалась с племянницей без излишней нежности, Теперь же четко представила, что будет дальше.
Ясно, что Зоя оказалась не той девочкой, которая воспитана в строгости, и понимает, что можно, а чего – никак нельзя. Скорее, сама тетка выступила в роли наивной маргаритки, раз ожидала от Зои таких понятий о морали.
Зато теперь будущее племянницы представлялось ей абсолютно ясно. Алик никогда на Зое не женится, и постарается держаться от нее подальше. Можно предложить племяннице избавиться от ребенка и перебраться в общежитие. Но ума нет – считай, калека. Завтра девчонка вляпается в похожую историю, а тетка в этом городе для нее – единственный родной человек. Зоя будет приходить – просить денег, ждать ту или иную помощь… Бросит училище, окончательно сядет тетке на шею.
Вариант еще более страшный. Зоя принесет младенца сюда, в этот дом. Тетка внутренне содрогнулась. У нее не было детей, и она давно уже перестала из-за этого переживать. Тем более, не готова она была впрячься в этот воз сейчас. Она и так уже принесла жертву, приютив у себя племянницу. Даже Богу, посылая испытания, нужно знать меру.
И тетя Лена сказала Зое то, что пока не решился сказать Алик.
Уезжай.
Зоя не поняла сразу. Переспросила:
Куда?
К себе в деревню, – с легким раздражением пояснила тетка, – Куда же еще? В любом случае у тебя там кто-то остался. Какие-нибудь двоюродные-троюродные, подружки-приятели. Там и решишь, что будешь делать…
После короткого молчания тетка постаралась развить мысль:
Ты хочешь на меня возложить такую ответственность, которую я не возьму…. Просто не возьму. Если я пошлю тебя на…сама понимаешь на что…. И вдруг случится осложнение, или ты больше не сможешь иметь детей…. Я не хочу, чтобы ты потом до конца жизни меня проклинала. Не хочу, чтобы мне снилась твоя мать… Уезжай. В родных стенах все обдумаешь, и примешь взвешенное решение. И не говори, что я тебя не предупреждала. Я тебе сразу сказала, что думаю про Алика…. Но в твоем возрасте – у девочек вместо головы – это самое место, и оно всем рулит.
Хорошо, – сказала Зоя, – Я уеду.
Она ясно представляла, что ждет ее, если она вернется домой. В родительском доме уже жила дальняя родня, с ее, Зоиного, разрешения. Отправить эту семью вместе с детьми в их прежний домик….а он из рук вон плох, там даже воду надо носить из колонки. Так радовались эти родственники, когда Зоя твердо обещала им – что три года семья может жить у нее! Только за домом приглядывать, да коммуналку платить.
За это время родичи обещали — или скопить денег и выкупить дом у Зои, или провести воду и газ у себя. Явиться сейчас — значило нарваться на выяснение отношений.
Или она поселится вместе с родственниками, стеснит их, и та самая горластая баба, седьмая вода на киселе, станет обсуждать историю Зои на каждом углу. А если попросить родню съехать по прежнему адресу – эта самая Ксюха выдумает про нее такое – что по улице стыдно ходить будет.
Устроиться на работу в селе негде. Самой продавать дом можно долго, если не сбавить цену до совсем уже смешной.
А если и вправду избавиться от ребенка, переехать в общагу, и сделать вид, что начинаешь жизнь с чистого листа…Зоя не могла понять, почему этот вариант – самый простой – не кажется ей выходом.
Зоя лежала лицом к стене в тяжелых раздумьях, особенно остро чувствовала, что тахта под ней- чужая, что нет у нее тут ничего своего, когда зазвонил телефон – и Алик вызвал девушку на лестничную клетку.
Зоя вышла и плотно закрыла за собой входную дверь. Ей не хотелось, чтобы тетя Лена что-нибудь услышала. Впрочем, если исходить из того, как вела себя тетка сегодня – меньше всего она хотела вмешиваться во все это.
Ты…не бойся, – говорил Алик. Всегда столь находчивый на слова, сегодня он подбирал их, – Я…короче, мы всё решим. Сейчас в платных центрах это всё комфортно – на раз-два….
Зоя покивала, не поднимая головы. Алик же взял ее за руку и стал настойчиво что-то в нее вкладывать. Зоя раскрыла ладонь и посмотрела на то, что на ней лежало. Это был кулон – на тонкой золотой цепочке — даже в полутьме лестничной клетки камушек горел и переливался, точно капля росы.
Будь Зоя не такой наивной, или – как говорила тетя Лена — «более пройдо-шистой», она поняла бы, что кулон без коробочки, без какой-то нарядной упаковки, перекочевал к ней, скорее всего, из шкатулки матери Алика. Сейчас же она просто подняла на парня недоумевающий взгляд.
Это тебе, – сказал Алик, – Подарок. Поняла, да? Завтра я обо всем договорюсь, и тебе позвоню, хорошо? Ну всё, давай…
…Зоя уехала в тот же вечер. Позже тетя Лена поняла, что племянница неслышно собрала вещи, пока она сама смотрела телевизор – показывали на редкость интересный фильм. Вещей у Зои было мало – все они вмещались в одну сумку.
Но, что было самым неприятным, даже хамским – Зоя не попрощалась. Ушла на цыпочках, осторожно прикрыла за собой дверь. Как будто обиделась на тетку настолько, что и «до свидания» ей решила не говорить, уж куда там — «спасибо».
Ну и ладно, – убеждала себя тетка, ложась спать, – Всё к лучшему, все к лучшему…. Хорошо, что ни слез, ни истерик, ничего не просила… Сама, наверное, поняла, что никто, кроме нее не виноват. Я-то предупреждала. Пусть едет домой, крыша над головой у нее есть, а дальше – как знает….
Через два часа, так и не сумев заснуть, тетка прошлепала босыми ногами в кухню, и выпила сразу две таб-летки. Она верила снам, и боялась их. Ей не хотелось видеть этой ночью мать Зои, слушать ее укоры. А лекарство, которое ей прописал врач, и которое она скупо расходовала, приберегая для таких вот случаев – действовало сразу. Никаких снов, закроешь глаза – и как в черную яму проваливаешься.
*
Зоя не уехала домой. Она отправилась к своей единственной подруге, с которой вместе занималась в училище.
Будь родители Зои живы, они не одобрили бы эту дружбу.
Света очень рано ушла из дома, переругавшись с отчимом. Учебу она еле тянула, но обладала талантом выживать и устраивать себе более-менее комфортное существование в любых условиях. В общежитии ей не понравилось – народу много, правила более-менее строгие, после определенного часа — не пускают, были случаи, когда ей – припозднившейся — приходилось карабкаться по пожарной лестнице. Да и стипендия – не деньги, а слезы. И Света устроилась подрабатывать, как она говорила Зое — « с жильем».
Зоя у подруги еще ни разу не была, но когда позвонила ей, Света сразу сказала
Приезжай.
И дала адрес. Не так уж далеко добираться, и всего с одной пересадкой.
Приехав, Зоя с недоумением оглядывалась по сторонам. Улица, номер дома – все верно…Но это же…это же не жилой дом…Спортивный клуб какой-то.
Света хлопнула дверью, сбежала по ступенькам, с таким видом, словно она была тут всему хозяйкой.
Пошли, покажу тебе, где я живу, – сказала она.
Зоя узнала, что Света здесь по вечерам — «прислуга за всё». Выдает ключи, отвечает на телефонные звонки и выполняет кое-какую иную работу. За все это ей позволено жить в полуподвальной комнате. Светка спит там в виде сторожа.Теперь они подменяли друг друга. Зоя понимала , что ей, скорее всего, придется бросить учебу. Слушать объяснения педагогов и выполнять домашние задания – всё это казалось сейчас таким детством… В спортивном клубе же ей платили, и у нее получалось даже откладывать эти невеликие деньги, потому что Светка «обеспечивала быт». Продукты приносила, в основном, она. Сегодня это могли быть две пачки доширака и несколько пакетиков растворимого кофе, а завтра Светка говорила:
Гуляем, ребята…
И вываливала на стол колбасу, сыр, и даже пластиковые лоточки с готовой едой — такую можно было купить в «Миндале».
Зоя не хотела садиться Светке на шею, та сама настояла, чтобы подруга копила деньги.
Тебе ближе к родам квартиру надо снять. Иначе прицепятся разные тетки…ну эти…у которых работа – лезть в чужую жизнь: «Где прописка? Где живете? Куда принесете ребенка?». Еще и отберут маленького. А это – твой билет в будущее.
Светка была уверена: Зое удастся доказать, что Алик – отец ребенка, и тогда богатые родственники просто не смогут отступиться, бросить на произвол судьбы.
И квартира у тебя будет, и денег на малыша подкинут, а как же…Ты все правильно сделала, умно, ничего не скажу…
Зоя не разделяла уверенности подруги. Она знала, что по складу характера не будет ничего добиваться, а высокомерные родители Алика, конечно, сделают всё, чтобы откреститься от случайной связи сына. Просто Светка была единственной, кто не гнал Зою на а—борт, поэтому девушка инстинктивно и держалась за нее.
Позже, Зоя думала, что тогдашняя их жизнь в подвальчике была не такой уж плохой, не намного хуже, чем в общаге. Пусть комнатка маленькая, и окно под потолком, но были тут диван и раскладушка. И столик в углу, а не нем – плитка и электрочайник. Когда клуб закрывался – всегда можно помыться в душе для спортсменов. А днем от нерадостных мыслей отвлекала работа.
В клуб приходили известные люди. Например, знаменитая писательница, автор фэнтези-романов изучала тут восточные единоборства. Видела Зоя и артиста, чье лицо часто мелькало на экранах, и несколько политиков «с именем». Безусловно, каждый из них мог поставить тренажеры у себя дома, но сюда их влекло иное – атмосфера, возможность пообщаться, посидеть после занятий в фитобаре…
Зоя думала, что сама Светка так держалась за это место потому, что надеялась тут кого-нибудь склеить.
Зоя подозревала, что нестабильные Светкины доходы, как раз из этой серии – сегодня в кармане густо, а завтра – пусто. Нынче есть друг, а завтра — «прошла любовь». Не по Светкиной инициативе, конечно.
Зоя и сама жила одним днем, прекрасно понимая, что в ее положении – это даже не глупо, а попросту преступно.
Она и себе в этом не призналась бы, но задевало её, что Алик, видимо, ее даже не искал.
Исчезла, не надоедает ему, не мозолит глаза – и слава Богу. В такие минуты Зое очень хотелось, чтобы и вправду был какой-то Высший суд, закон бумеранга – да что угодно, лишь бы восторжествовала справедливость. Прилетела ответка.
Их со Светкой жизнь изменилась почти одновременно. Зоя пошла, наконец, становиться на учет в женскую консультацию, где пожилая врачиха сначала отругала ее – что только теперь появилась, потом взвесила, измерила, послушала – и велела медсестре:
Выпиши-ка ей направление на узи, пусть двойню проверят….
Вот тут и встал вопрос – где Зоя живет, и она испуганно залепетала, что пока гостит у подруги, но в следующий раз назовет точный адрес… Непременно…
. Дальше «бо-мжевать» ей определенно было нельзя, и в тот же день она начала звонить по объявлениям, подбирая вариант как можно дешевле, и как можно ближе к клубу, чтобы не тратиться на дорогу.
А Светка вечером пришла счастливая, с размаху плюхнулась на раскладушку так — что едва не грохнулась вместе с ней на пол.
Всё! – заявила она, – Я ухожу!
Зоя догадывалась, что это случится вот-вот, в последние недели подруга то и дело упоминала в разговорах какого-то Игоря. А теперь, наверное… Но нельзя было не спросить, и Зоя спросила:
Куда ?
Игорь меня позвал к себе. Сказал: «Давай поживем вместе, а там посмотрим». Тебе тоже пора отсюда сваливать. Я не имею в виду с работы. Меня уже директор спрашивал… Он заметил, что ты в положении – и интересовался, мол, что, тебе совсем негде жить?
Зоя примолкла, испугавшись, что директор заговорит об ее увольнении. Но оказалось, что всё наоборот.
Я теперь здесь работать не буду, – сказала Светка, – И ездить далеко, и Игорь поможет найти место получше. А ты забирай-ка документы из училища, и устраивайся сюда на полноценную ставку. И заработаешь больше, и в декрет уйдешь, как человек… А что училище… Шарашкина контора… Захочешь – в любой момент снова поступишь – и окончишь. А нет – и так проживешь.
Через три дня Зоя нашла съемное жилье. Это было нечто среднее между комнатой и квартирой, в советское время такой вариант называли «изолированной малосемейкой». Крохотный коридорчик, своя уборная и комнатка метров девять. А чтобы помыться в душе, приходилось спускаться в подвал – мрачный и обшарпанный, напоминающий декорации к фильму ужасов. Зато плата была небольшой, и дом в центре города – рядом бульвар, Дворец культуры, остановки и магазины.
Перед тем, как пойти на узи, Зоя успокаивала себя – врачиха просто перестраховывается, у них в роду ни у кого двойни не было. А близнецы – это, кажется, наследственное. Но сухощавый дядька в белом халате долго водил по ее скользкому от геля животу – датчиком, и смотрел на экран:
Одна голова…другая голова… Одно сердце…другое сердце… А это что?
Это , наверное, одна из самых страшных для пациентов фраз -, когда врач задумывается – а что это такое он видит? Но Зоя, впавшая в панику, уже настраивалась на что угодно. А вдруг у нее тройня, или вообще какой-нибудь мутант?
Но нет – младенцев оказалось лишь двое, и в заключении врач сказал:
Справа – девочка, а кто слева – не могу сказать…За своим весом следите, мамаша… Не набирайте лишнего, и так роды легкими не будут…
Набирать вес было, в общем-то и не с чего. Зоя установила себе жесткий лимит, и покупала лишь продукты самые дешевые и совершенно необходимые. Работала же она — почти до самого срока.
Врач в консультации настояла, чтобы Зоя легла в больницу за неделю до родов.
Ведь одна живешь. Да еще такая молодая…Пусть за тобой понаблюдают…
Вопреки опасениям, всё прошло благополучно. Дети родились на рассвете – сначала мальчик, а через пять минут – девочка. После мучительной было только – сильная слабость, головы не поднять…
Но теплая атмосфера в палате, девочки, с которыми Зоя уже успела подружиться – скрашивали эти первые дни.
Зоя думала, что к ней никто не придет, но Светка нарисовалась честь-честью – с шариками, цветами, и привела Игоря, и они долго стояли под окном, и Светка трясла кулаками с оттопыренными большими пальцами, что значило не только одобрение, но даже восторг.
Подруга не знала, что Зое было страшно, очень страшно.И чем быстрее к ней возвращались силы, тем большую неуверенность Зоя ощущала. Как она теперь справится – одна с двумя детьми? Прежде Зоя гнала из головы эту мысль. Сами роды представлялись ей чем-то ужасным, чего она может и не пережить. Она тысячу раз говорила себе: «Вот когда всё будет позади – тогда….»
Но теперь она в полной мере расплачивалась за свое легкомыслие. За то, что вообще решилась произвести детей на свет. За то, что не знала – как с ними справится.
Когда ее вызвала к себе завотделением, Зоя пошла в кабинет как на казнь. Она предчувствовала, что разговор коснется этой самой темы.
Заведующую звали Инной Александровной, была она похожа на монголку. Молодая – если и старше тридцати, то ненамного.
Вот вздохнула, провела ладонью по какой-то папке.
Вы хотите прочим.
Зоя кивнула испуганно, соображая на ходу – есть ли у заведующей право не отдать ей младенцев.
Дело в том, что…., – Инна Александровна переложила папку с места на место, – Вам предстоят очень большие расходы и потребуется много сил… Вот я и хотела спросить – готовы ли вы к этому? Или… Не рассматривали ли вы вопрос….усыновления….
И торопясь, чтобы Зоя не успела встрять с возражениями, продолжала.
Понимаете у меня тут есть одна семья… Муж с женой интеллигентные, с хорошими доходами. Они очень давно хотели ребенка … кандидаты на девочку… Подумайте….Вы обеспечите своей дочке очень хорошее будущее.
Зоя мотала головой и готова была расплакаться, а заведующая уговаривала мягко, незаметно давила, чувствуя, что девчонка вот-вот согласится.
Вы подпишите бумаги –и всё…Вы же не отказываетесь от ребенка в прямом смысле слова. Напротив, вы принимаете решение, в котором выражается — ваша любовь к девочке. Ее там на руках носить будут. Пылинки сдувать! Оцените свои силы трезво. Их еле-еле хватит, чтобы мальчика на ноги поднять. Но мальчикам проще… Они сами пробиваются в жизни. А вы подумайте, если ваша дочь когда-нибудь узнает, чего вы ее лишили, каких возможностей… Как вы думаете, она поблагодарит вас за это? Речь ведь не только о том, что ее принесут сейчас в большой красивый дом, у нее будет своя детская, няня с ней все время станет заниматься….Но ведь самое главное-то начнется дальше. У таких родителей ваша дочка — и в институт поступит, и заграницу поедет. А у вас?
Заведующая говорила правильные вещи, но все равно было невыразимо обидно. Эта ухоженная докторша в белом халате оценивала ее, Зою, как полное ничтожество. Убеждая, она давала понять – ты, девочка, пустое место. Поэтому ты должна отдать то ценное, что у тебя есть. Все равно не в коня корм.
Зоя не могла принять решения почти до самого дня выписки. Как же она сейчас завидовала соседкам по палате, которые ворковали со своими детьми! Этих девчонок, и их младенцев так ждали дома….
Зоя же могла рассчитывать только на саму себя. Мелькнула даже мысль – позвонить Алику и рассказать ему обо всём. Позволит он отдать свою дочь в чужие руки?
Но даже думать про Алика Зое было тяжело. Не нужно и руку протягивать к телефону, чтобы предугадать его ответ:
Это тебе решать.
Последнюю ночь в больнице Зоя не спала вовсе, плакала, а утром написала отказ от девочки.
Ей не дано было услышать разговор, который состоялся в тот день между Инной Александровной и ее подругой.
Всё удалось, – говорила заведующая в трубку, – Отказ от матери есть. Девочка хорошая, здоровая… Можете начинать с мужем оформлять документы.
Мы передумали, – услышала Инна Александровна, – То есть, мы еще подождем, не будем брать чужого ребенка. Попробуем все-таки ЭКО…
Инна Александровна часто заморгала:
Позволь, но не ты ли умоляла меня, торопила…. Это ведь редкость – получить нормальную здоровую девочку в первые дни её жизни…Будет ли второй такой случай….
Мы передумали, – повторила подруга
И теперь мне эту малышку –куда?
Девочку передали в Дом ребенка. Она была очень тихой, почти все время спала, и, не думая долго, назвали ее Соней, а фамилию дали – Морозова. Не оригинально, зато красиво.
Три года спустя Соню перевели в детский дом. И только там она, наконец, нашла приемную мать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
