Никогда не забывала Зоя ребенка, которого она отдала в чужие руки, не успев узнать. Дочку, которая нескольких дней от роду, по ее воле стала сиротой.
После этих мучительных дней в роддоме (мучительных, прежде всего, морально) жизнь Зои – как ни странно – пошла на лад. Сложная душевная борьба всё время происходила в ней. Она убеждена была: за то, что она сделала – жизнь должна наказать ее, никогда не будет ей удачи, не переменится ее доля к лучшему.
ЧАСТЬ 1 ЗДЕСЬ
ЧАСТЬ 2-3 ЗДЕСЬ
ЧАСТЬ 4-5 ЗДЕСЬ
Поэтому она довольствовалась самым малым. Всё также работала с спортивном клубе, в той же скромной должности администратора.
Зоя старалась исполнять свои обязанности как можно лучше, всегда согласна была подменить кого-то, вникала во все нюансы. Делала она это не для того, чтобы построить карьеру- упаси Боже. Ей хотелось занять себя до предела, до того, чтобы засыпать, едва коснувшись головой подушки, чтобы не оставалось времени на горькие мысли.
Все свои силы делила она между сыном и клубом. И всё начало меняться для неё. Постепенно росла и зарплата, и поручали ей дела всё более ответственные.
Самое первое время сын был при ней неотлучно. На работу Зоя вышла рано – Владику пошел лишь четвертый месяц. Он рос на редкость спокойным мальчиком, и Зоя брала его с собой. У нее был свой маленький кабинет, и там она устроила что-то вроде детского уголка для сына.
Но, конечно, так не могло продолжаться долго. В том самом доме, где квартирки были выкроены из комнат рабочего общежития, нашлась соседка-пенсионерка, готовая сидеть с малышом. Она была одинока, дочь и внуки жили в другом городе, и за скромную плату она возилась с Владиком не за страх, а за совесть. Когда мальчик подрос, он стал называть ее бабушкой.
Когда у Зои появилась возможность снимать квартиру попросторнее — «и старая, и малый» восприняли это едва ли не как трагедию, им не хотелось расставаться. И в конце концов получилось так, что Наталья Ивановна почти что переехала на новое место вместе с полюбившейся ей маленькой семьей. Она приезжала с утра, и оставалась до позднего вечера. А нередко Зоя уговаривала ее и переночевать.
Когда Владику настала пора идти в садик, Наталья Ивановна тоже оказалась незаменимой. Она отводила мальчика и встречала, а поскольку Владик, как многие малыши, в первое время в казенных стенах болел, Наталья Ивановна сидела с ним дома, чтобы Зое лишний раз не пришлось брать больничный.
Ох, уж эти мамаши, – сердилась Наталья Ивановна, – Приводят своих детей с соплями ко колено, с кашлем.. Немудрено, что мы три дня походили и заболели. Зоя, постарайтесь летом выбраться с мальчиком к морю…Иначе на следующий год мы снова не вылезем из простуд.
К той поре, когда Владик пошел в школу, Зоя была уже заместителем руководителя клуба. Казалось, что это место создано для нее – она не только прекрасно справлялась со обязанностями, но пришлась всем по душе.
Она умела договориться с каждым –начиная от своего начальника и заканчивая старушкой-гардеробщицей. Стоило Зое появиться на работе – как к ней спешили, чтобы рассказать, спросить совета, пожаловаться, поделиться – молодая женщина тут же оказывалась в водовороте дел.
Спустя два года она вышла замуж. Произошло это как-то само собой. Будущий муж ее был завсегдатаем клуба. Бизнес его шел очень успешно, и отнимал почти все время, но Иван считал, что если не держать себя в должной форме — он не сможет работать столько, сколько ему хотелось бы. Поэтому он не пренебрегал тренажерами, после занятий проводил полчасика в фитобаре, а раз в неделю ходил на тренировки по каратэ.
Зачем вам это? – искренне удивилась Зоя, – Ведь вы можете нанять себе охрану….
Она в окошко видела, что Иван приезжал на очень дорогой машине, да и в клубе о нем говорили, как об обеспеченном человеке, меценате многих проектов.
Ивану понравился тон, которым Зоя задала этот вопрос. Не было с ее стороны — ни иронии, ни попытки флиртовать, ни готовности льстить. Похоже, ей действительно было интересно.И едва ли не в первый раз в жизни он объяснил:
Бизнес — очень жесткая вещь, в этом он не уступает схватке между борцами. Когда-то я был робким домашним мальчиком. Если бы мой характер остался прежним, вряд ли бы я чего-то достиг в своей сфере.
Надо каждый раз преодолевать в себе страх, выходить на бой с противником, обещая себе сделать все, чтобы победить, использовать любую возможность. Надо привыкнуть не сдаваться в почти безнадежных положениях. Ну а уж если ты сделал все – и проиграл, нужно научиться принимать это философски.
После этого короткого разговора, даже случайно встречаясь в коридорах клуба, они чувствовали себя уже не совсем чужими людьми. А несколько недель спустя Иван рассказал Зое, что готовится открыть теннис-центр – и на самом деле это будет целый комплекс, где можно не только играть, но и вести переговоры.
Сейчас он устраивает вокруг здания красивый парк в японском стиле – пригласил известного дизайнера.
Мне кажется, вы очень увлечены, – сказал Иван, – Я чувствую таких людей, это ценное качество, когда человек не гонится за сиюминутной выгодой, а в первую очередь думает о том, как лучше выстроить свое дело. Приходите, посмотрите на творение рук моих. Может быть, и вы потом захотите работать у меня.
Зоя не собиралась соглашаться. Скромный клуб был для нее сродни якорю, который помог ей остаться в безопасной гавани, пережить шторма. Но она пришла, и посмотрела, и ее очаровал парк, и молодая женщина-дизайнер, которая также была влюблена в свое дело.
Я отдыхаю с лопатой в руках, – говорила она.
Иван очень быстро из числа «едва знакомых» перешел для Зои в разряд друзей, потом — близких друзей, и вскоре молодая женщина уже не сомневалась, что рядом с ней – человек, который в нее по-настоящему влюблен.
Их взгляды на жизнь удивительно, до странности совпадали. Оба были равнодушны к роскоши, но ценили настоящую красоту и гармонию.
Свадьба была более, чем скромной – просто ужин в ресторане, в хорошей компании. Зато потом Иван и Зоя вместе с Владиком отправились к теплым морям, и мальчик открыл для себя мир, который прежде был ему неведом.
Теперь Зое многие могли бы позавидовать. Муж, сын, нет нужды думать о завтрашнем дне, будущее обеспечено. Но не было ни одной ночи, чтобы Зоя не вспоминала о том, что совершила когда-то. Обычно мысли эти начинали ее мучить тогда, когда в доме все стихало, близкие спали, а Зоя в стотысячный раз начинала представлять, как могла сложиться жизнь ее дочери.
Ивану она рассказала всё без утайки, и тот сразу предложил найти девочку.
Я думаю, это не составит труда, – сказал он.
Муж не винил Зою, он вполне понимал, почему она так поступила, Единственное, о чем он мог жалеть – о том, что они не встретились раньше, тогда все было бы иначе.
Но Зоя испугалась самой мысли – отыскать дочь.
Нет-нет, это наверное, нельзя… Мне сказали, что она будет воспитываться в очень хорошей семье. И как я могу сейчас сломать ей жизнь, рассказав всю правду? Да она знать меня не захочет! Кто я для нее? Мать-кукушка, предательница… И боюсь, что мне будет еще тяжелее. Сейчас дочка просто не знает обо мне, а узнав – будет ненавидеть.
Мне кажется, что ты неправа, – задумчиво сказал Иван, – В чем-то я могу тебя понять… Хорошо, пусть даже у девочки налажена жизнь, у нее все есть… Всё равно для вас обеих встреча была бы огромным потрясением. Но я бы на твоем месте просто не упускал дочь из вида, чтобы быть уверенным – у нее все хорошо. Жизнь выкидывает разные коленца. Может статься, что ей рано или поздно понадобится твоя помощь.
Зоя тихо плакала, и, видя, насколько жена расстроена, Иван свернул этот разговор.
…Тем летом Владик отдыхал в летнем лагере, в Европе. Мальчик очень изменился с тех пор, как у него появился приемный отец. Нет, Владик по-прежнему был и внимательным, и добрым, но теперь у него появилась уверенность в себе, он излучал какое-то внутреннее спокойствие. Стал не таким робким, более открытым.
Зоя звонила ему часто, и судя по всему, Владику в лагере очень нравилось. У него появились новые друзья, программа каждого дня была очень насыщенной и интересной.
Иван же вечером, за ужином, обмолвился, что у него будет новый юрист.
Вроде грамотный парень, собеседование прошел нормально…
Зоя пропустила эту фразу мимо ушей, но через несколько дней ей пришлось испытать настоящий шок. Заглянув к мужу на работу, она увидела в коридоре…Алика. Он спешил куда-то с бумагами. Странно, почему-то она думала, что больше они не увидятся. Это было наивно – ведь жили они в одном городе, хоть и большом. Рано или поздно судьба бы их свела, но Зоя не думала, что это произойдет именно так. Она узнала Алика с первого взгляда. Хотя годы сказались на нем, но это выражение лица… Выражение беспечного мальчишки, осталось прежним.
И вместе с тем Алик был из какой-то другой, прошлой жизни, и Зоя не смогла перейти через этот мост в прошлое – заговорить с ним запросто.
Но Алик ее не узнал – и Зоя испытала облегчение. Наверное, последнее, что он ожидал – увидеть ее здесь. Ну не мог он разглядеть в этой ухоженной красивой даме – растерянную деревенскую девочку.
Уходя в тот день от мужа, Зоя подумала, что, пожалуй, и страшного ничего нет во встрече с Аликом. Все чувства, которые она к нему когда-то испытывала – остались в прошлом. Любовь, обида, презрение, ненависть, непонимание, отторжение – в каком вареве душа ее кипела несколько лет. А теперь ей было в общем-то все равно – где он, что с ним…
Будет ли он работать у Ивана, или уедет на Северный полюс. Обзаведется семьей или останется одиноким – для Зои это ровным счетом ничего не значило. Это и было настоящее «выздоровление» от ее мучительной и по сути безответной любви. Она растерялась только в первую секунду, а потом овладела собой. Но вот чего она точно не собиралась делать – так это говорить Алику о рождении детей. Не его это было дело.
С тех пор, если имя Алика и звучало изредка в их семье – упоминал его всегда Иван, Зоя же не задавала ему вопросов. Лишь один раз, когда муж сказал:
Юрист наш просит просит беспроцентный кредит. Мать у него болеет.
Зоя пожала плечами.
Если сумма для тебя приемлема – дай, – сказала она, – А то будешь потом переживать, что из-за тебя с человеком что-то случилось… Что ты не помог…
Но потом Иван принес весть, которая уже не могла оставить Зою равнодушной – она хватала воздух ртом, когда услышала ее. Но и Иван не мог скрыть то, что узнал.
Твоя дочка… Она не попала в ту семью, о которой тебе говорила эта…, – Иван подбирал самое мягкое слово, и не мог найти его, – Эта д-рянь в белом халате. У той семьи изменились планы. Девочку назвали Соней, и несколько лет она провела в детском доме. Но сейчас… Да, она действительно в семье, в хорошей семье, ее там любят… Ты и теперь не хочешь с нею встретиться?
Я…я не знаю…Что же это получается…. Я просто отказалась от нее, как последняя…бросила ее на произвол судьбы?
У нее все хорошо, – повторил Иван.
Но Зоя больше не знала покоя. Муж был с ней очень терпелив и, обсуждая ситуацию, засиживаясь за этим глубоко в ночь, они пришли к выводу, что Зое нужно хотя бы издали взглянуть на девочку. На это она имеет право. И да, Иван в любом случае сказал верно – нельзя терять дочь из вида. Жизнь – вещь непредсказуемая, может случиться и так, что помощь родной матери – девочке будет нужна.
Через несколько дней Иван сказал:
Они… Соня и ее семья… уехали на лето в деревню. Вернутся только осенью. Если хочешь – я узнаю адрес.
Узнай, – попросила Зоя одними губами, – Узнай, пожалуйста. Только, чтобы никто не понял…чтобы не догадался даже обо мне…Я…съезжу туда. Посмотрю…
Она знала, что рана в ее душе не заживет до тех пор, пока она своими глазами не убедится, что у дочери все хорошо. И не было теперь ничего важнее для Зои, чем маленькая деревня в дальнем пригороде и тот лагерь, где жил сейчас Владик.
Значит, Соня, – сказала она мужу и на лице ее появилась странная, мечтательная улыбка, точно она не здесь была сейчас, а в прошлом, – Ты знаешь, может быть, я бы и сама дала ей это имя.
*
Анну очень измотал последний год. В мире сгущались тучи. Хотя их город всегда был довольно тихим (трудно припомнить какие-нибудь шумные случаи, имевшие резонанс) – Анне, много лет проработавшей в газете, стало казаться, что и тут что-то изменилось, точно в воздухе усилилась концентрация зла.
Больше уходило на тот свет стариков, ожесточеннее становились драки, в статистике мелькнуло даже несколько серьезных преступлений. В редакцию стекались сообщения обо всех происшествиях, и почти каждый день в руки Анны теперь попадала беда. В прямом смысле слова.
Бери погорельцев, – говорила ей редактор, кладя на стол сводку из полиции, – Дедушка и бабушка отлучились в магазин, вернулись – а домик уже пылает. Ничего не осталось, ни вещей, ни документов…
Анна выезжала на место, готовила материал. Когда статья выходила в газете, жизнь стариков начинала потихоньку устраиваться. Люди несли вещи, кухонную утварь, кто-то предлагал под временное жилье свою дачу, кто-то хотел купить участок земли, где прежде стоял дом. Это позволило бы старикам приобрести скромную однушку.
Разгромили приют для животных, – Анна получала новое задание, – Зима, вся хвостатая братия осталась на улице… Волонтеры разобрали, кого могли, теперь остальных устроить надо…
Мальчик, единственный сын у родителей…Тяжело болен, здесь врачи не могут ничего сделать, а за границей берутся… Если удастся туда его отправить…
Это была тяжелая работа – всё время сталкиваться с чужим горем, и стараться сделать его терпимее, переносимее… Бывали и совсем безнадежные случаи, когда Анне не удавалось ничего, и всё же каждый раз она боролась за своих героев до конца.
Помимо этого была еще и рутинная работа – делать репортажи с мест, бывать на заседаниях, на мероприятиях, писать очерки о людях…
А потом Анна возвращалась домой, заступала на «вторую вахту». И не раз она вспоминала слова директора детского дома:
С Сонечкой вам будет легче.
И действительно, было легче. Даже неукротимая своевольная Оля переставала совершать совсем уже дикие поступки, когда малышка была рядом.
Впрочем, с Олей всё равно трудностей хватало. С горем пополам она научилась не только бегло читать, но и понимать прочитанное. Но учеба по-прежнему казалась ей катор-гой, и дневник ее был полон двоек. Даже при том, что учителя до последнего стараются «не портить показателей» — натянуть Оле тройку они все-таки не могли.
Здесь помочь мог только Артем – старший сын Анны. Хотя в семье было принято уважать друг друга, и ни в коем случае не дразнить, с Олей работал только метод насмешки.
Ну куда тебе с остальными детьми равняться, – говорил Артем Оле, – У них же мозги нормально работают, они тренированные, а ты свои мозги всю жизнь берегла. У тебя, наверное, уже извилины паутиной заросли.
Самолюбивая Оля никак не хотела с этим смиряться. И особенно ей хотелось, чтобы Артем переменил о ней свое мнение. Стиснув зубы она бралась за учебники.
Ну, где нашей Ольке помыть за собой тарелки, – продолжал поддразнивать девочку Артем, – Она ж слабосильная и криворукая. До раковины не донесет – разобьет.
Анна сначала приходила в ужас от таких «непедагогичных мер», но потом оказалось, что метод «на слабо» с девочкой работает на редкость хорошо.
Соня тоже пошла в школу, и пусть навыки девочки оставляли желать лучшего, занималась она старательно. Выводила непослушные буквы, от усердия высунув кончик языка. Ее учительница конечно знала о том, как Соня нашла свою нынешнюю семью, и как-то сказала Анне, когда та зашла к ней после занятий, чтобы поговорить.
Знаете, это не ребенок, это ангел какой-то… У меня и среди обычных, домашних детей нет никого с таким характером. А глаза у девочки по-настоящему взрослые, как будто она много пережила. Никогда она не заспорит, не возразит….всегда готова уступить. Но не от трусости, не от того, что она забитая – нет….только от доброты своей. Ей будто радостно сделать что-то хорошее для других… Вы сами, наверное, сами много в жизни добра сделали, раз вам такой ребенок достался.
Родная дочь Анны – Нина, обожала свою маленькую сестренку, и не раз говорила матери.
Знаешь, рядом с Соней как-то стыдно капризничать, обижаться попусту. Мам, а помнишь, когда мы водили ее в храм…Там воздух был такой голубоватый под куполом. Ясный солнечный день, лучи света лились, и вот эта дымка в вышине…Мы там были недолго, но я думала, что Сонечке всё равно будет скучно, там же для нее все слова непонятные. А она смотрит туда, наверх – и тихо смеется, как будто видит что-то свое, чего никто другой не видит – что-то очень хорошее.
Артем относился к Сонечке с нежной галантностью – будто к даме своего сердца.
Вот смотри, вырастет она – и ты в нее влюбишься, – вроде бы шутливо, но с тайной грустью говорила Анна.
Ну что ты, мам… Ей еще расти и расти…
И вот, в начале лета – Анна, которая не могла себе позволить устроить для детей настоящее путешествие, не хватило бы у нее для этого средств — решила снять дом в деревне, чтобы ее ребята хотя б вволю подышали чистым воздухом. К общей радости, с ними собрался поехать даже Артем.
Оля надулась сначала – от кого-то она слышала, что в деревне «скука» и «ничего интересного». Но именно Оля, как только они приехали на новое место, стала чувствовать себя здесь как рыба в воде, мигом подружилась с деревенскими ребятами, бегала с ними на речку и на «дикое озеро».
А потом сказала домашним:
Здесь, говорят, есть какой-то дальний – то ли холм, то ли гора…. И там таинственная пещера. Аж ребята боятся туда идти – там вроде как злой дух живет. Айдате туда все вместе….
Сколь ни беспечен был Алик, он всё же не предполагал, что жизнь его сложится именно так. Он всегда чутко подстраивался под любую компанию, и были у него приятели, которым он говорил, что деньги мало значат для него. Его тянуло к молодежи, твердившей о себе: «Мы граждане мира». Не знать оседлости, много путешествовать, сегодня жить в одной стране, а завтра в другой – всё это Алику импонировало.
Он гнался за впечатлениями, ничем не хотел себя связывать, – и родители тщетно пытались втолковать ему, что надо меняться, надо становиться серьезнее. Сын не замечал, что многие годы родители «подстилали ему соломку», чтобы не пришлось больно падать. Никогда он не знал бедности, не встречал серьезных препятствий, не приходилось ему рассчитывать рублей от получки до получки.
Алик хорошо разбирался в вещах, и – на словах презирая роскошь – никогда не надел бы каких-то дешевых, вышедших из моды вещей. Гонясь за впечатлениями и говоря о заповедных уголках природы – он все-таки отдыхал на популярных курортах. Твердя о том, что ищет любовь – он отверг девочку, которая была искренне влюблена в него. Потому что связать свою судьбу с нею – значило бы лишиться поддержки родителей и связать себя по рукам и ногам – осесть где-то, зарабатывать, обеспечивать жену и детей. Смеясь, говорил он, что к этому еще не готов, что умные люди женятся после тридцати, а лучше – ближе к сорока.
Потом всё в жизни его начало меняться. Сначала заболел отец, и несколько лет семья жила только тем, что пыталась спасти его, а потом отсрочить неизбежный конец, облегчить стра-дания. Дорогостоящая операция в Изр-аиле, курсы лечения, экспериментальные пре-параты, которые приходилось покупать за свои деньги – всё это позволило только выиграть время.
После ухода отца – надломилось и здоровье матери. Все заботы, которых Алик так долго избегал, теперь легли на его плечи. Сначала он распродавал имущество семьи – несколько машин, гаражей, обе дачи…Потом стало ясно, что ему нужно искать работу с высокой оплатой. К счастью, диплом в это время уже был у него в кармане. Но поиски долгое время были неудачными. Везде зарплата казалась Алику «смехотворной». Чтобы он выполнял столько обязанностей за такие гроши – нашли ду=рака! А там, где зарплата устраивала – нужен был опыт, хорошие рекомендации – всего этого у Алика не имелось.
Он считал, что ему повезло, когда Иван Иноземцев взял его к себе. Алик старался как мог – иного выхода у него не было. Каждый день, возвращаясь домой, он чувствовал себя как загнанная ездовая собака. Но платили в фирме хорошо. Да еще этот беспроцентный кредит, который он получил от начальника – здорово выручил Алика.
О том, что случайная подружка его юности стала женой Иноземцева, Алик узнал не сразу. А узнав – испугался. Он боялся, что проведав об этом – начальник его уволит. На месте Ивана он бы так и поступил. Алик не собирался спрашивать – родила тогда Зоя ребенка, или нет, он даже не думал об этом. И все же порой мысли о том, что теперь их с Зоей роли переменились, что теперь «на коне» она, а не он – приходили ему в голову.
И тогда он горько упрекал судьбу в том, что она так подшутила над ним.
Упрекал судьбу, а не самого себя.
*
Совершенно неожиданно вытянув свой счастливый билетик – и попав в семью, Оля очень недолго чувствовала себя счастливой. Вскоре она ощутила еще большее одиночество, чем испытывала раньше.
Она почти не помнила свой родной дом – когда она пыталась нырнуть на самое дно воспоминаний, перед глазами у нее вставала какая-то темная грязная изба, тяжелый запах, мать, у которой был лишь один интерес – напиться и заснуть, и отец, который тоже пил, но дольше держался на ногах и ругался с бабушкой.
О том, что у нее есть «диагнозы», Оля узнала только в детском доме, когда родителей ее лишили прав. До этого никто не заморачивался с тем, чтобы водить девочку по больницам. Сама Оля вначале не воспринимала «диагнозы» как что-то плохое, но потом одна из воспитательниц сказала ей:
Бедная ты, бедная, тебя ж никто не возьмет с такой медицинской картой…
Оля сама видела, как ребята из их детского дома – не слишком часто, но все-таки попадают в семьи. Обычно это были малыши, но случалось, что приемные родители выбирали кого-то и из сверстников Оли. Такое произошло несколько раз, и девочка всегда с надеждой ожидала, что предпочтение отдадут ей. И всегда ее ожидания не оправдывались.
И тогда, чтобы не испытывать больше боли, Оля убедила себя, что будет жить в детском доме всегда, что ей надо отвоевывать себе место именно здесь. Оля стала колючей, жесткой, начала драться с ребятами, доводить до слез воспитателей.
Теперь уже всем педагогам в детском доме хотелось побыстрее избавиться от нее. Каждый раз, когда приезжал кто-то из потенциальных приемных родителей, к ним выводили Олю, специально одевали ее понаряднее, поярче, просили улыбаться, не говорить грязных слов.
И наконец – свершилось…без сомнения, в детском доме вздохнули с облегчением. Но Оля от своей новой семьи ожидала совсем иного. Анна старалась относиться ко всем детям ровно, не выделять никого. Оля же ожидала, что ее будут любить больше всех, что эта любовь компенсирует ей то, чего она недополучила в жизни.
И срываясь, закатывая истерики – она требовала этого внимания, этой любви. А тут еще привезли эту малявку, Соню – и Оля увидела, что к ней относятся с особой нежностью.
Когда вся семья приехала в деревню, Оля впервые после детского дома нашла себе подходящую компанию. Здешние дети не были избалованы опекой, среди них она могла верховодить. Оля подбивала ребят на самые дальние вылазки, о ее дерзости и бесстрашии заговорили. И все же было одно место, куда ребята не отважились пойти вместе с нею. Это была та самая пещера, о которой ходила дурная слава.
И Оле не оставалось ничего другого, кроме как позвать с собою семью. Она рассудила, что Артема заинтересует пещера, и он уговорит остальных отправиться туда в ближайшие дни.
*
*
Пещера ждала своего часа. Когда-то давно, миллионы лет назад, на этих землях плескалось море, и до сих пор люди находили тут отпечатки раковин в камне. А тот глубокий ход, что так неожиданно открылся, уходил в самые недра земли.
С тех пор рельеф неузнаваемо изменился, но пещера осталась. Ее можно было осмотреть, но дальше людям не было пути. Вход в туннель был завален камнями, и никому не могло прийти в голову, что скрывается за этими нагромождениями.
Когда же то, что таилось там, вырвалось наружу, оно знало, что всегда может вернуться в свое логово. И собиралось это сделать после того, как исполнило бы свое предназначение на земле. Все в мире должно быть уравновешено – добро и зло, свет и тьма. Сила, таившаяся в глубинах земли, несла с собой разрушения и хаос, но ей предстояло лишь задать тон – а всё, что свершилось бы дальше – было бы творением рук человеческих.
И всего-ничего оставалось до воцарения этого хаоса – словно человечество уже занесло одну ногу над пропастью – и готово было шагнуть в пустоту. То там, то здесь вспыхивали во—йны и воо-ру-женные конфликты, фанатики не знали жалости, сила брала верх над разумом… Искорка жизни в холодной Вселенной заслуживала того, чтобы ее беречь – но как никогда – одержимые амбициями люди готовы были задуть эту искру, погасить ее навсегда
И вот тогда, когда все будет кончено, древняя сила вернулась бы в свое логово – до тех пор, пока — через тысячи – или миллионы лет – новые создания, населившие землю, не затеют ту же дьяво-льскую игру – готовые вновь сгорать и возрождаться из небытия, как птица Феникс.
Но на этот раз близ входа в логово было неспокойно, а убежище следовало защитить любой ценой.
*
Артем просматривал карту.
Ну вообще-то дойти можно часа за четыре, – говорил он, – Вот смотрите, сначала через мост, а тут идет дорога….Дойдем до села – судя по гугл-карте – оно заброшенное, и дальше останется только небольшой бросок.
Оля кивала , и глаза ее горели. Похоже, на этот раз им предстояло пережить настоящее приключение.
Далеко, – сомневалась Анна, – Ну зачем… Сейчас жара, мы измучаем ребенка. Давайте просто выберемся куда-нибудь на речку. Оля, я заметила — тут даже островок есть… Если тебе хочется романтики – можно целый день провести на «необитаемом острове». Возьмем с собой еду, устроим пикник…
Оля готова была взвыть от досады – только присутствие Артема сдерживало ее.
Не хочу! – с силой говорила она, – Какие тут острова, их давно уже мальчишки облазили… А пещера – это вещь… Там, говорят, даже один местный сумас-шедший жил…
Ты бы хотела к нему присоединиться? – спросил Артем, – Можно сделать так…. Соне действительно будет тяжело пройти весь этот путь. Давайте выдвинемся с утра. Мы с Соней поедем на велосипеде, доберемся до места первыми, и будем вас там ждать. А вы подтянетесь. И вправду, можно провести там весь день. Назад пойдем, когда жара начнет спадать.
На лице Оли отразилось жестокое разочарование. Она бы предпочла, чтобы Артем посадил на раму ее. А остальных можно хоть и вовсе не брать.
Анна же, напротив, поколебавшись, согласилась с планом Артема. Выйти решили на другой день, очень рано, чтобы до жары преодолеть большую часть пути.
Анна упаковала целую сумку с провизией, и попросила Артема захватить ее с собой.
Чтобы нам с девочками не нести ее в такую даль. Мы возьмем только фотоаппарат, и бутылку воды.
Утром Соня поднялась без всяких возражений, хотя было очень рано, солнце только что встало. Артем давно уже приспособил на раму велосипеда детское кресло, и сейчас усадил сестренку.
Необыкновенно хороша была в этот час дорога, по которой они ехали. Сонечку приводило в восхищение и рассветное небо с перистыми облаками, и цветущие луга, раскинувшиеся с обеих сторон. Девочка затаила дыхание, когда они переезжали по мосту через реку – неширокую, но с быстрым течением.
Артем хорошо запомнил путь, ему не было нужды сверяться с картой. Сейчас они ехали по бетонным плитам, в щели меж которыми пробивалась трава, а по бокам «бетонки» стоял густой лес.
Сонечка что-то сказала. Артем сбавил ход и обернулся:
Что, маленькая?
Тут нет волков?
Не бойся, мы никого плохого не встретим, и нам осталось не так уж далеко.
Они миновали заброшенное село – эти дома люди покинули лет сорок назад, и всё здесь уже заросло травой и молодым леском.
Еще через полчаса они доехали до склона горы, и Алик принялся оглядываться, чтобы увидеть пещеру. Сонечка подняла руку
Вон она.. там.
Недалеко от входа стоял большой камень, и отсюда – от подножия горы — казалось, что он загораживает вход.
Пойдем, посмотрим, что там? – предложил Артем.
Они оставили велосипед вместе с припасами, и начали подниматься. Вход оказался меньше, чем средний человеческий рост.
Давай я сначала, – и Артем первым забрался в чрево горы.
Сонечка осталась у входа. Ей было очень не по себе. Никогда она еще не испытывала такого острого чувства опасности – даже дышать свободно она не могла.
Что там? – не выдержав, крикнула она.
Издалека донесся ответ:
Ничего…можно… Забирайся…
Меньше всего Сонечке хотелось в эту пещеру, но там был Артем, и оставить его она не могла. Ей не потребовалось ползти на карачках, она лишь пригнулась – и вскоре уже была в небольшом каменном «зале». Но если Артем первым делом, отметил, что в пещере кто-то жил – или живет до сих пор: вот матрас, вот фонарь… То Сонечка увидела вход в подземный туннель и отшатнулась. Будто воочию встали перед ее глазами страшные иллюстрации к сказкам. Подземное царство, где мучают людей, и откуда им никогда не выбраться, пламя и страдания…
Она не могла больше оставаться здесь – из-за того, что жуткая картина стояла у нее перед глазами – и еще она чувствовала, как что-то приближается.
Сонечка выбежала наружу. То, что она увидела, казалось продолжением страшной сказки. Что-то черное, одновременно напоминающее и грозовую тучу, и змея о многих головах, клубилось в небе, двигалось в их сторону, было уже почти над головой.
Когда люди видят подобные вещи – они относят их к явлениям природы, и испытывая внутренний трепет, стараются запечатлеть их – делают фотографии, снимают видео, чтобы потом выложить их в интернет, чтобы и другие ахнули – надо же, жуть какая…
Но Сонечка не только видела, она чувствовала , что здесь – за ее спиной – исток всего этого, что отсюда страшное существо черпает свою силу. И она замерла, раскинув руки, преграждая вход в пещеру…И не существовало злой силы способной перешагнуть через ее душу…Детскую душу…
… Черный дождь…словно дождевая вода смешалась с пеплом. Он полил стеной, и страшное облако таяло, таяло… Артем выглянул из пещеры, схватил Сонечку за руку, увлек за собой:
Ну что ты стоишь под дождем? Промокнешь, заболеешь…
Он волновался за нее, а она тихо плакала, потому что главное испытание, которое суждено было ей в жизни, осталось позади. А теперь все кончено, все прошло…
Дождь отдавал себя земле, черные хлопья исчезали, таяли в траве.
…Дождь закончился так внезапно, как и начался. К тому времени, когда Анна с девочками добрались до пещеры, на небе уже сияло солнце.
А мы боялись, что будет гроза, – говорила Анна, – Но грома вроде не было слышно…. Как вы здесь?
Оля, а за ней и Нина скрылись в пещере, и вскоре оттуда послышались возгласы. Судя по всему Оля была страшно разочарована.
А мне-то наврали про таинственную пещеру… А тут бом-жатник какой-то…Вы здесь кого-нибудь застали? Этот бо-мж тут хоть общественную у-борную не устроил?
Артем покачал головой
Нет.
Что за дыра? – Оля подсветила фонариком на телефоне черный лаз, – Давайте туда заберемся…
Ну уж нет, – возразила Анна, – Здесь хоть своды крепкие. А там того и гляди – камни на голову обрушатся.
Оля состроила гримаску, но смирилась. Впрочем, и без путешествий по подземным ходам день удался. Они купались в реке – которая здесь была мелкой и теплой, Артем учил Сонечку плавать. Малышке это никак не удавалось, но страха она не испытывала. Артем удерживал ее в воде бережно и осторожно. Девочки играли в бадминтон. Потом развели маленький костер и жарили на нем шпикачки.
Чуть ли не впервые Оля стала рассказывать о ребятах, с которыми здесь подружилась, о том, какие места они показывали ей. Теперь она готова была сама стать проводником, и показать эти заповедные уголки своим близким.
Анна сидела чуть в стороне, смотрела на детей, и испытывала редкое чувство умиротворения. Как будто все испытания, которые ей довелось пройти, были не зря. Теперь она понимала – то, что она взяла детей – было правильно. Это ее судьба.
На часах было уже четыре, когда Артем решил, что пора собираться.
Ехать нам далеко, – сказал он, – А в темноте возвращаться не очень-то хочется.
Когда убрали остатки пикника и уложили вещи, Сонечка попросила брата:
Ты домой повезли не меня, а Олю…. У нее тоже устали ножки…
Да ты же не дойдешь…
Дойду, – пообещала Сонечка.
Они шли, не торопясь. Останавливались, чтобы собрать горсточку-другую лесной клубники, чтобы напиться чаю, который оставался в термосе и сделать фотографии. Почему-то никто не ощущал усталости. Густой запах меда стоял над лугами, а в небе уже обозначился белый серп месяца. Нина собрала большой букет цветов, прятала в нем лицо.
Это был счастливый день, и все это чувствовали.
Солнце уже стояло низко над горизонтом, когда они вошли в свое село. На их улице, неподалеку от их дома, стояла легковая машина, а возле нее – молодая женщина. Она была одета в джинсовую куртку, держала в руках фотоаппарат.
Наверное, к кому-то гости приехали, – предположила Анна.
Она не заметила, что женщина глаз не спускала с Сонечки. И что девочка так на нее похожа. Те же черты лица, тот же цвет глаз. Даже подбородок обе вздергивали одним и тем же жестом.
Зоя подняла фотоаппарат – хотя бы пару снимков сделать на память. Сонечка обернулась и посмотрела на нее. У Зои возникло чувство, что девочка ее знает. Знает, кто она такая – и почему произошло так, что они живут врозь.
Сонечка чуть заметно кивнула – и этот жест для Зои был сродни отпущению грехов. «Я не виню тебя, – точно говорила Сонечка, – Но у меня теперь своя судьба. Не мучайся, не упрекай себя – поверь, что у меня все хорошо…»
Обратную дорогу Зоя плакала.
Нет, ты все же зря сделала, что не подошла, не поговорила, – повторял Иван, – Тебе надо было хотя бы пообщаться с этой женщиной, которая удочерила девочку. Рассказала бы, кто ты, предложила как-то помогать…А ты предпочла уехать.
Ты не понимаешь… У меня сейчас точно камень с души свалился. Она жива, моя Сонечка, у нее все хорошо, она простила меня…
Откуда ты это знаешь? Она ни слова тебе не сказала.
Бесполезно было объяснять ему. Зоя не могла сказать, что светлыми, легкими были сейчас ее слезы. Что огромная тяжесть, которую она носила в себе все эти годы – наконец, ушла… И что прочесть то, что хочет сказать тебе твой ребенок – можно без слов, по одному взгляду. И это было признанием того, что для Сонечки она осталась матерью.(Автор Татьяна Дивергент)
