Тогда девушке и ее спасителю почти не удалось переброситься словами. То, что случилось с Катей, вызвало переполох. Небольшая толпа образовалась вмиг. Подбежали люди, которые отдыхали на том же диком пляже. Кто-то вызвал ско-рую помощь.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Те, кто отвечал за полеты и прыжки с парашютом, позвонили и пригнали сюда спасателей, чья маленькая станция находилась поблизости.
Хотя — зачем теперь спасатели?
А медики не только увезли Катю, но и положили ее в больницу на долгих три дня, «для всестороннего обследования». Хотя от незапланированного купания Катя получила лишь расстройство же-лудка. То ли воды нахлебалась, то ли от стресса.
За эти дни девушка обрела «широкую известность», которая ее вовсе не радовала. У Кати побывал инструктор, тот самый, что проводил в ее группе два часа подготовительных занятий. Инструктор принес пакет с фруктами, извинялся и маялся — никак не мог задать свой вопрос. Катя первая сказала, что не будет ни на кого жаловаться и подавать в суд тоже не станет. Никто не виноват. Просто так получилось. Что ж, бывает…
Когда инструктор уходил, на лице его было написано чувство искреннего облегчения.
О Кате написала местная газета. После этого к ней в больницу приехали сначала отец, потом — мать. Они только из газеты узнали о происшествии. Оба убедились, что дочь цела и провели воспитательные беседы — каждый на свой лад.
— Ты что творишь? — спрашивал отец, — Даже мы с матерью в твои годы — уж на что были сорвиголовы — и то не решались так рисковать… Ты у меня одна-единственная, дай слово, что больше не выкинешь ничего подобного.
Катя знала, что отец лукавит: скоро она перестанет быть для него единственным ребенком, Марина родит ему долгожданного сына. Но пообещать вести себя осторожно Кате было нетрудно, а отцу —приятно. И Катя пообещала.
Мать подошла к разговору по-другому.
— Котик, — сказала она, — Ты заигралась в детство. В твоем возрасте уже нужно думать о нарядах, косметике и о мальчиках… Ой, что это у тебя такое…
На тумбочке возле постели Кати лежал открытый блокнот. Катя набрасывала эскиз украшения — это было летнее задание.
Их преподавательница любила всё необычное, экстравагантное.
Это потому, что я по гороскопу Близнецы, — говорила она.
Наставница чрезвычайно восхищалась работой одной из студенток старших курсов. Девушка сделала брошь в виде кофейной чашечки. Ее полагалось носить ближе к плечу. В комплекте с брошью шла сережка — на длинной цепочке висел и покачивался «кусочек сахара». Когда обладательница комплекта надевала его, казалось, что сахар вот-вот опустится в кофе.
Катин курс подавленно замолчал, понимая, что задумку не переплю-нешь. И только Катя тихо проворчала про себя:
— Да, пожалуйста, сто вариантов. В ухе — вилка, а на плече брошь — сосиска. Или селедка… или котлета.
Юлька начала тихо хихикать. Роза Ивановна мигом это просекла, и подняла ее:
— Атласова, встань и объясни нам, что тебя так рассмешило? Что такого смешного я сказала?
— Мы обсуждали варианты, — подала с места голос Катя. — Брошь можно сделать в форме руки, то есть подставленной ладони… И на нее опускается маленькое сердечко… или звезда на цепочке… Тоже будет неплохо.
— Вот вы и сделаете такие работы… Это вам будет летнее задание, — Роза Ивановна блеснула очками, закрепляя приказ и перешла к объяснению нового материала.
Теперь мать смотрела на эскиз, нарисованный Катей. Девушка в модной шляпке, в полупрофиль, сережка — длинная цепочка, к ней прикреплена хрустальная звездочка, а брошь Катя еще не успела нарисовать.
— Видишь, ты небезнадежна, если интересуешься такими вещами, — сказала мать с удовлетворением, — Платьица, колечки, сережки… И, пожалуйста, больше никаких парашютов. Хочется тебе держать себя в форме — запишись на фитнес или в бассейн. Когда тебя выписывают? Приехать за тобой, забрать?
Мать должна была это сделать — предложить. А Катино дело было — отказаться. Не обременять занятого человека. Обе это знали. И Катя отказалась.
— Ну что ты, зачем… Я же в принципе здорова… Лежу здесь так… для проформы…
— Хорошо, — с облегчением сказала мать, — Если будешь неважно себя чувствовать — вызови такси. И звони, пожалуйста, не забывай меня.
— Непременно, — сказала Катя со светской улыбкой.
Но вот кого она совершенно не ожидала, так это последнего посетителя, который пришел к ней в тот день. Палата была на шесть коек, но заняты только две. Когда дверь приоткрылась, и незнакомый мужской голос спросил: «Можно?» — Катя решила, что это уж точно не к ней. А к ее соседке, женщине средних лет, лежавшей с пере-ломом ноги.
И даже когда молодой человек с букетом белых роз вошел в палату, Катя его не сразу узнала. Ему пришлось представляться.
— Я Егор. Не помните? Мы с вами недавно вместе немножко тонули….
Катя тихо ахнула. Ей стало стыдно. Прежде всего она должна была помнить о своем спасителе. Выйдя из больницы, она собиралась разыскать его, поблагодарить. И уж, конечно, его лицо должно было запечатлеться в ее памяти. А она… Сви-нья сви-ньей…
— Как вы меня нашли? — поразилась она.
Это было для нее самое удивительное. Егор объяснил, что отыскать Катю не составило труда. Его самого тоже донимали журналисты — ведь именно он помог незадачливой парашютистке. Егор попытался переключить внимание корреспондентов на Катю, но ему сказали, что девушка в больнице и к ней не пускают.
— Как же пустили вас?
— Запросто. Моя тетя здесь — сестра-хозяйка.
Санитарка принесла вазу для цветов, поставила букет в воду, красиво расправила розы. Егор присел на табурет рядом с кроватью. И они с Катей сами не заметили, как проболтали целый час — пока по палатам не начали разносить ужин.
— А чем ты вообще занимаешься в жизни? — Катя спохватилась, что так и не задала молодому человеку этот вопрос.
Но Егор уже стоял в дверях.
— Я властелин теней, — сказал он вроде бы в шутку, но, видя, что девушке хочется знать больше, добавил. — Завтра расскажу.
Катю не огорчил такой ответ, напротив — обрадовал. Это значило, что Егор придет к ней и на следующий день. Или позвонит.
Засыпая в тот вечер, она думала, что «Властелин теней» — это, наверное, его ник в какой-нибудь компьютерной игре, которой он увлекается. Больше ничего ей на ум не приходило.
*
Для Егора всё началось в тот день, когда бабушка подарила ему телевизор.
Нет, это не то, что вы подумали.
Бабушка жила бедно, на одну пенсию. Она собиралась навестить пятилетнего внука на Новый год. Бабушка купила яркую коробочку с конфетами, но ей хотелось подарить внуку еще и игрушку. Тогда она поискала в своих запасах (бабушка никогда ничего не выкидывала, и детские игрушки хранила тоже) и извлекла оттуда пластмассовый голубой телевизор. В свое время он не увлек ее дочку. Она немного поиграла с ним и бросила, поэтому телевизор сохранился в целости. И бабушка с довольным видом присоединила его к подарку.
Тогда никто не знал, что старая игрушка определит судьбу Егора. Она заворожила мальчика. По экрану бежали тени. Уже скоро Егор знал, что они будут следовать друг за другом в определенном порядке. Так, как нарисованы на прозрачном круге, что прячется внутри телевизора. Вслед за поездом появится клоун, а следом — собачка… И никак иначе. Но воображение рождало иные картины. Конь обгонял собачку, за ними следовала прекрасная дама в длинном платье… Тени жили своей жизнью — в своем мире, куда мальчику отчаянно хотелось попасть. Там всё было просто и понятно — существовало только темное и светлое, и в то же время жизнь теней была сказочной. Ожившая сказка…
Телевизор не выдержал такой пылкой любви — Егор заводил его раз за разом, день за днем — и игрушка в конце концов сломалась, что принесло ее владельцу немало горя. Выручила опять-таки бабушка — она подсказала внуку идею: можно устроить театр теней… И показала самое простое — как сложить пальцы, чтобы на стене появился «зайчик».
С тех пор Егор изучил на эту тему всё, что смог найти. Сначала дома, а потом и в школе он создал Театр теней, показывал сначала простые спектакли, где действовали два-три персонажа, а потом приохотил к лицедейству своих друзей и репертуар расширился. Без Егора и его «номеров» не обходился ни один школьный концерт,
Хотя находились те, кто относился к его увлечению как к игре. Такие люди говорили, что, став старше, Егор свое хобби, несомненно, «перерастет». Так не пора ли уже сейчас смотреть на мир чуть серьезнее?
Жизнь показала, что эти «доброжелатели» были неправы. Окончив школу, Егор поступил в театральный институт, на специальность «актерское искусство». Он хотел стать артистом театра кукол, и стал им. Он мог бы построить хорошую карьеру, ему несколько раз предлагали завидные места, но Егор вернулся в родной город и прямиком отправился к худруку Дворца культуры.
В результате во Дворце появился свой маленький театр. Егору отдали помещение, где долгое время работало кафе. И несколько месяцев Егор практически не вылезал оттуда, превращая заурядный небольшой зал в храм искусства.
Молодой человек не хотел ставить спектакли, которые его не интересовали, и играть роли, которые ему случайно достались. Он желал «править и володеть» сам. Егор заказывал тяжелые шторы и занавес, мастерил кукол и, конечно, не забывал о своих любимых тенях. Ему казалось, что он уже стал своим — в их призрачном мире.
Первый спектакль — «Дюймовочка» — он поставил под Новый год. К этому времени Егор набрал ребят в театральную студию, и было среди них несколько весьма толковых.
Родители и дети — те, что пришли на спектакль, впервые переступая порог — не верили, что театр родился так недавно. Еще несколько месяцев назад тут гуляли, отмечали дни рождения и свадьбы. А теперь обстановка здесь была даже торжественная. Полумрак, тяжелый пурпурный занавес с золотыми кистями, ряды кресел… И самое главное — какой-то неуловимый запах… Грим? Пудра? Но это нежное благоухание само по себе было тайной.
В храме пахнет ладаном. А здесь? Старое дерево? Пыльный бархат? Лак для волос? Но голоса стихали, зачарованные присутствием сказки… Вот она, рядом, ее отделяет лишь занавес… Но сейчас зазвучит музыка и сказка скажет свое первое слово…
…После первых спектаклей горожане оценили Театр кукол, и покупать сюда билеты теперь старались заранее, иначе могло и не хватить: мест в зрительном зале было мало.
А несколько раз в год Егор и его студийцы показывали спектакли для взрослых — те, где главными действующими лицами были тени.
— Колдовство какое-то, — в последний раз сказала одна из зрительниц. — Когда идет обычная пьеса, я узнаю всех героев. Знаю, что это Маша, а это Вася. Они просто в гриме и в костюмах… Но то, что делаете вы, ребята, — это магия какая-то…
Театральная жизнь сделала Егора настоящей «совой». Он поздно вставал, во второй половине дня появлялся на репетициях, по вечерам часто были спектакли, а потом Егор или засиживался с друзьями-студийцами, или в своей маленькой комнате, которую давно уже превратил в мастерскую, изготавливал новых кукол…
Так что то, что Егор очутился в то утро на пляже, само по себе было настоящим чудом.
Часть 3
Когда Катю выписали из больницы, Егор приехал за ней на машине. С этого дня они стали встречаться.
Теперь Катя не пропускала спектаклей кукольного театра. Прежде она не могла себе представить, что такое зрелище увлечет ее. Ей казалось, что это — только для маленьких. Куклы, взрослые артисты, которые говорили за них нарочито детскими голосами, примитивные сюжеты…
Но теперь Катя была очарована — Егор оказался бесспорно талантлив, и его магия действовала на всех. Родители, которые пришли на спектакль со своей малышней, на время тоже становились детьми и искренне сопереживали героям сказок.
Но окончательно заворожил Катю Театр теней. Она никогда не думала, что такое возможно. Столь удивительные эффекты, на которые способно только кино, достигались здесь игрою света и тьмы, пластикой актеров, их выразительными жестами, продуманностью каждой детали. Мгновенно менялись декорации — люди превращались в животных и снова становились людьми, головокружительная скорость перемен, подчиненных сюжету, создавала ощущение нереальности.
— Знаешь, мне уже по ночам снятся твои истории, — призналась Катя Егору. — Снится, что я живу не в своем, а в том — зазеркальном мире.
Она ждала, что Егор будет доволен, но он сказал ей совершенно серьезно и искренне:
— Я в этом мире живу каждую ночь.
Кате не хотелось выходить из театра — в реальную жизнь. Только что вокруг были бархат, позолота, огни… А теперь она возвращалась в серые будни. Талый снег, пронизывающий ветер, знакомые контуры дома.
Как-то она увидела у подъезда старика, тяжело опиравшегося на палку. Катя прошла бы мимо, но ее тронул взгляд запавших слезящихся глаз — беспомощный и почти отчаявшийся.
Катя подошла к старику:
— У вас что-то случилось, дедушка? Я могу вам помочь?
Оказалось, он забыл, где живет. Дом — да, этот…. Но ни этаж, ни номер комнаты — ничего этого не осталось в памяти.
— Ну, пойдемте, — сказала Катя и взяла старика под руку.
Она понимала, что остается только одно — ходить по этажам и спрашивать, не узнает ли кто этого человека.
Прежде Катя никогда не бывала в общежитии: не было такой нужды. И сейчас она почти со страхом осматривала обшарпанные стены, грязную лестницу… Всё здесь было убогим донельзя. Давно уже не стало под потолком плафонов — висели на шнурах «лампочки Ильича».
В коридоре на первом этаже никто им не встретился. Они прошли мимо убор-ной, откуда чудовищно дуло, но вместе с холодным воздухом в коридор врывалось зло-воние.
Катя решилась постучаться в одну из дверей.
— Да! — послышался раздраженный голос.
Катя потянула за ручку. Открывшаяся ей комната была настолько мала, что напоминала шкаф. Вдоль окна стояла кровать, на ней лежала женщина в спортивном костюме и читала. Если бы она встала, то могла бы лишь стоять рядом со своей постелью. Или повернуться вокруг часовой оси. Ходить в этой комнате было невозможно: слишком мало места.
Катя объяснила, что случилось, и предъявила своего спутника. Женщина взглянула на него безо всяких эмоций.
— Это дядя Коля, — сказала она, — Третий этаж, триста одиннадцатая комната. Когда он спускается вниз, купить что-то в магазине — всегда теряется. Память у него ни к че—рту.
Катя повела старика на третий этаж, попутно думая: как же он справляется с этими «магазинными походами». Спуститься вниз, когда он еле ходит, а потом подняться на такую верхотуру… Ладно, сейчас она его ведет под руку, почти несет на себе. А в одиночку —как?
Втайне тревожило Катю еще и то, что старик мог потерять ключ, тогда ей придется и этот вопрос как-то решать: бросить беспомощного человека она не могла. Но когда они все-таки добрались до верхнего этажа, дядя Коля сразу узнал, где находится, и благодарил Катю, чуть не плача от облегчения:
— Доченька… Спасла меня…
Дверь в его комнату оказалась приоткрыта. Катя сначала подумала, что это рискованно — оставлять ее так, ведь кто угодно может старика обворовать. А потом поняла, что красть у дяди Коли было нечего. Ни один вор не соблазнился бы этой ветхой мебелью, этим тряпьем. Комнатка у старика была такой же крошечной, как у той женщины, а на постели сидел мужик неопределенного возраста, Лицо у него было сизым, как у матерого ал-ко-голика.
— Ну что, дядя Коля, принес? Че так долго-то?
Катя не успела открыть рот, как старик оживился еще больше, закивал, достал из пакета бутылку «беленькой». Это была их жизнь, и Катя здесь явно выглядела лишней. Она проглотила слова, которые хотела сказать, и ушла.
Через несколько минут она была уже дома.
Катя оглядывала свою квартиру с дизайнерским ремонтом, и теперь она казалась ей дворцом. Не верилось, что буквально через стену находится совершенно иной мир, живущий по своим законам.
О том, как ей пришлось опекать старика, Катя вспомнила неслучайно. Когда Егор в первый раз пришел к ней в гости, ее квартира произвела на него большое впечатление. Окна — на все стороны света, необычная форма помещений — ванная комната, например, была треугольной, да и просто само сознание, что находишься в башне.
— Ты прямо как принцесса тут, — сказал Егор.
…Весною они подали заявление в ЗАГС. И Катя уже присматривалась к платьям сказочной красоты, выставленным в витринах салонов. Не то чтобы она хотела пышную свадьбу — хотя родители наверняка дали бы ей денег….
Просто Егор уговорил ее: нельзя делать этот день совсем уж будничным. Ему не хотелось, чтобы они просто заглянули в ЗАГС, расписались и ушли. Он хотел увидеть Катю в «платье принцессы», хотел отметить это событие в театре, где собрались бы самые близкие для него люди, его единомышленники.
Сошлись на компромиссе. Молодые закажут стол в ресторане и посидят там с родителями Кати, которым вряд ли придется во душе общество «кукольников».
…До свадьбы оставалось еще три недели, и они колебались между двумя ресторанами, не зная, которому отдать предпочтение.
Катя зашла за Егором вечером, когда в театре заканчивалась репетиция.
Пока Егор переодевался, Катя осталась сидеть в зрительном зале. Через пару минут к ней подошел один из студийцев. Кате было известно только, что зовут его Михаилом и что в сказке про Буратино он играл Карабаса-Барабаса.
— Ну что, скоро будешь замужняя дама? — спросил Михаил так непринужденно, будто они продолжали прерванный разговор.
Впрочем, все студийцы легко находили общий язык с кем угодно.
Катя кивнула.
Она приучала себя к мысли, что друзья Егора должны быть и ее друзьями. Со своей стороны Катя привыкла к «походному братству» и надеялась, что ей нетрудно будет влиться в эту компанию.
— А ты в курсе, что Егор клюнул на твою квартиру?
— Что? — не поняла Катя.
— Ему только твоя квартира нужна, — уточнил Михаил. — Сам живет в развалюхе и не раз говорил, что женится только на той девчонке, которая «на коне» — ну там, квартира у нее, машина и всё прочее…
— Хор-роший ты друг, — сказала Катя с чувством. — Верный! На тебя можно положиться. Никогда не предашь, не подставишь…
Михаил пожал плечами:
— Хочешь — проверь. А так, конечно, не мое это дело… Нет, ну а что — люди и по материальным соображениям женятся. Даже сплошь и рядом так бывает. Брачные договора заключают опять же… Мы все взрослые люди. Так что совет вам да любовь, как говорится…
Он кивнул и отошел, а Катя продолжала сидеть. Не то чтобы она безоговорочно поверила приятелю Егора. Но что-то для нее изменилось — этого она не могла не признать. Пусть это была не ложка дегтя в бочке меда, а всего лишь капля этого самого дегтя. Но если она попадает на язык — только ее вкус и ощущаешь.
…Был чудесный весенний вечер, от Дворца культуры до улицы Пушкина, где жила Катя, — десять минут неторопливым шагом. И молодым людям в голову не пришло поехать на машине. Они пошли пешком. Егор, как всегда, взял Катю за руку, но ее пальцы в этот раз были какими-то вялыми и безучастными. Потом Катя тихонько отняла руку.
Девушка сама не ожидала от себя, что решится на «проверку». Это всё было дешево, это всё было пошло — и Катя сама себе сказала, что больше не станет делать ничего подобного. Если Егор пройдет «испытание», она больше никогда не поверит ничьим наветам.
— Вот только с жильем у нас, боюсь, будут проблемы, — сказала она.
Егор не ответил, но Катя видела краем глаза, что он повернулся к ней и ждет объяснений.
— Квартира, в которой я живу — это же квартира отца. Изначально он отделал ее и хотел продать. Но пока я была одна… я его очень просила… Короче, он разрешил мне там жить… Не торопил. Но теперь, боюсь, он скажет, что крышу над головой мне должен обеспечить муж…
Катя шла и очень внимательно рассматривала асфальт под ногами. Каждую трещинку. Щеки ее пылали, и поднять глаза на Егора она не смела.
А он молчал.
— Я боялся тебе сказать, — наконец, начал Егор.
Катя замерла. В какую-то минуту она испугалась, что Михаил окажется прав.
— Похоже, мне придется уехать отсюда, — он поправился. — Нам придется уехать.
Вот теперь уже Катя обо всем забыла и широко распахнула глаза.
— Мне достался по наследству дом, — Михаил пошел медленнее, похоже, он хотел рассказать Кате всю эту историю до того, как они дойдут до ее подъезда. — Когда-то он принадлежал моим пра-пра… Словом, он был построен еще до революции. В последние годы в нем жила моя бабушка. Теперь он перешел по наследству мне.
— Где же этот дом? Что же он — хороший? Ты хочешь, чтобы мы уехали из города? — вопросы рождались один за другим.
Уж чего-чего, а такого Катя не ожидала. Егор задумался, как ей лучше объяснить.
— Дом… Понимаешь, когда там жила бабушка, туда можно было приезжать, останавливаться. Но сейчас он стоит пустым и нужно посмотреть, сколько потребуется сил, чтобы привести его в божеский вид. Нет, это недалеко отсюда. Две остановки на электричке, пригород, в сущности. Но в том районе есть маленькая гостиница, так что сначала лучше остановиться, наверное, там, поглядеть, что к чему… А уж потом решить…. Нет, земли возле дома немного — крошечный сад и тот неухожен. У бабушки там был курятник и клетки с кроликами.
— Ты действительно хочешь всем этим заниматься? — не верила Катя. — А как же театр? Ведь не наездишься….
Она знала: стоит ей сказать одно только слов, и его планы изменятся, они оба останутся в городе. Катя уже рот раскрыла, чтобы признаться в розыгрыше, но Егор ее опередил:
— Понимаешь, я не могу отказаться от этого наследства. С ним связана одна семейная тайна.
Теперь Катя навострила уши. Возможно ли, чтобы в наши дни — не в книгах, не в театре и не в кино — существовало что-то загадочное? Когда она ходила в походы, ребята постоянно рассказывали разные байки, но кто им верил всерьез?
— Когда-то, еще в начале прошлого века,—продолжал Егор, —прапрадед мой спрятал где-то в доме… Начиналась гражданская во-йна, а это он хотел уберечь…
— Что — это?!
— Вот здесь воспоминания разнятся. Мама говорила, что вроде бы это — золотые монеты, зашитые в мужской пояс, а бабушка вела речь о каких-то украшениях… Или украшении. Но в одном они сходились: что клад точно есть, что спрятан он в самом доме или рядом с ним. Пока его никто не нашел, и никто о нем, кроме нашей семьи, не знает. Но я собираюсь поехать туда не из-за этого…
— А из-за чего же тогда?!
— Ребята, с которыми я играл с детства… Они сказали, что там, в окрестностях, стали пропадать люди. И по всем приметам это связано с тем самым домом. Туда ведут все следы.
Часть 4
Катя давно, еще с того времени, когда она училась в школе, хотела обрести некую финансовую независимость. Она знала, что родители почти всегда дадут ей денег — стоит только попросить. И даже не спросят, куда она их потратила. Потому что была она девушкой разумной и никаких дорогих капризов у нее не имелось. Вместе с тем, она видела, как важен для ее отца и матери бизнес, как гордятся они особенно удачными сделками и контрактами, каких больших сил требует от каждого из них собственное дело. Поэтому ей не хотелось выступать в роли просительницы, наоборот, она мечтала поскорее встать на ноги.
Перейдя в выпускной класс, она даже хотела летом поработать официанткой в кафе, но тут уже мать воспротивилась:
— Котик, у тебя последнее свободное лето… Я не хочу, чтобы ты его гробила за три копейки.
Катя уступила, хотя мельком брошенные словам матери про «три копейки» показались ей обидными. Но ребята из ее турклуба «Румб» собирались в то лето на Алтай, и Юлька тоже, так что Катя не пошла на принцип и поехала с ними, о чем ни разу не пожалела: Алтайские горы остались в памяти навсегда.
Когда Катя поступила в колледж, подрабатывать стало проще. Она быстро овладела нужными навыками: руки у нее были золотые. Катя могла помочь подружкам, если у тех сломался замочек на брошке, швензы у сережек или выпал камушек из гнезда. А еще она делала украшения — и на заказ, и «для души», выставляла свои работы на Ярмарке Мастеров и эту бижутерию быстро раскупали.
Вот и теперь у Кати лежало несколько заказов, а она никогда никого не подводила. Поэтому она попросила у Егора несколько дней, чтобы всё закончить. Катя удивилась про себя, с какой радостью он дал ей эту отсрочку, словно в глубине души и вовсе не хотел никуда ехать.
Но через неделю, ранним утром, они все же сели в электричку. Катя с любопытством смотрела в окно. Она, объездившая полстраны, в этих краях еще не бывала. Катя знала, что едут они в небольшой городок, слившийся с их городом, ставший его окраиной.
Сначала она была воодушевлена, видя за окнами сосновые леса, блеск Волги в отдалении, ощущая теплый ветер, врывавшийся в приоткрытые окна. Но чем дальше, тем меньше ей стал нравиться пейзаж. Пошли дачи — но не те опрятные, ухоженные, за которыми хозяева с любовью следят и где можно хорошо отдохнуть. Нет — старые домики, годов, наверное, шестидесятых—семидесятых, заросшие сады. Там и тут мелькали надписи на табличках, выполненные крупно, чтобы видно было издали: «Продается».
— Странно, — удивилась Катя. — Место вроде хорошее — лес и речка, от города недалеко, электрички ходят. По идее, цены на землю тут должны взлететь до небес… А на самом деле….
К ее удивлению, Егор промолчал.
Дачи сменились жилыми домами, но и здесь дело обстояло не лучше. Глядя на убогие строения, думалось, что здесь остались только те, кому некуда идти, у кого нет сил начинать всё с нуля, и надо как-нибудь доживать свой век.
— Прямо фракция «Отречение» какая-то, — пробормотала Катя, вспомнив популярный фильм «Дивергент». — Только, кажется, здесь живут не «Альтруисты», а «Изгои»…
Егор дал ей знак, что пора подниматься: поезд вот-вот остановится. Остальные пассажиры остались на своих местах, они продолжали смотреть в окна. Похоже, Катя с Егором были единственными, кто собирался тут выходить.
— А ты давно навещал бабушку? — спросила Катя спину Егора — он шел по проходу впереди нее.
— Ее не стало шесть лет назад. Вот, с тех пор…
Выходит, ты поздно вспомним о наследстве?…
У меня дома только сейчас подняли этот разговор. Мол, нужно продавать землю вместе с домом, иначе меня рано или поздно оштрафуют за то, что всё запустил.
Мне кажется, на этом фоне никто даже не заметит, что всё запущено – здесь у всех так…
Посмотрела бы ты, как здесь было раньше… Я даже картошку сажать приезжал с удовольствием. Весна, всё в цвету, на каждом шагу черемуха цветет… И дома я помню чистенькими, побеленными…
Ты хочешь сказать, что здесь что-то произошло – после чего всё изменилось? – Катя невольно понизила голос.
В это время электричка остановилась, двери раскрылись, Егор спрыгнул на перрон первым и подал Кате руку.
Да нет, – сказал он минутой позже, поправляя на плече лямку рюкзака, – Никаких таких природных катаклизмов…. Просто, как везде – молодые уезжают, старики остаются. Каждый год здесь что-то закрывается – школа, магазин, детский сад… Не удивлюсь, если место это будет окончательно признано бесперспективным, и в конце концов, тут никого не останется…
Но ты говорил про какой-то замок…
Это последняя приманка для туристов. Старинный дом, похожий на замок, построен еще в девятнадцатом веке… Там жила дворянская семья. Потомков, кажется, не осталось.
Ну вот…
Так эта семья ничем особенным не отличилась. Просто обеспеченные люди, благородная кровь… После революции кто-то из них уехал заграницу, кого-то выслали — и потом следы затерялись… В замке сейчас краеведческий музей. Когда я последний раз был – там работала одна-единственная женщина. Как говорится, прислуга за всё. Она и смотритель, и экскурсовод, и уборщица.
Конечно, в реставрацию надо вкладывать немалые деньги, но я сомневаюсь, что кто-то в ближайшее время это сделает. Скорее всего, замок окончательно обветшает, его тихо снимут с учета, он уже не будет культурным наследием, А потом продадут тому, кто его снесет или реставрирует под гостиницу… Идем, нам туда.
Похоже, весь этот городок можно было обойти пешком за час. Неудивительно, что молодежь уезжала отсюда – если одна и та же картина каждый день мозолит глаза – рано или поздно затоскуешь.
И всё же, когда Егор привел Катю в центр, она признала, что место это выглядит отраднее, чем окраина.
Здесь тесно один к другому стояли двухэтажные дома. В основном – старинные, но изредка они перемежались кирпичными коробками, явно возведенными не так давно.
Чувствовалось, что реставрацией никто не занимается – штукатурка выцвела, деревянные рамы потрескались. Кое-где окна были заменены на пластиковые – и эта «нестыковка времён» сразу бросалась в глаза. Но чего не отнять – почти на всех старых домах висели мемориальные доски. Одна извещала, что здесь когда-то работал магазин «Зингер», в другом доме жил купец, рядом находилась его лавка. Тут — одно время снимал комнату революционер, там — была первая библиотека…
А городок то ничего, с историей…, – Катя старалась прочитать надпись на каждой доске, – Ты уверен, что гостиница еще не закрылась?
Уверен. Я туда звонил.
Гостиница тоже была двухэтажной, но построена – как извещала очередная надпись – в середине пятидесятых годов.
В холле царила тишина, и женщина средних лет, уютно устроившаяся в уголке с вязанием, меньше всего походила на администратора. Судя по всему, тут не было наплыва постояльцев – хорошо, если вообще кто-то снимал один-два номера.
Катя подумала, что гостиницу, наверное, тоже скоро закроют – вряд ли она приносит хоть какую-то прибыль.
Но женщина помнила о звонке Егора, ждала их, потому что сразу поднялась навстречу с улыбкой.
Давайте я поселю вас в пятиместный номер, – предложила она.
И заметив удивление на лицах молодых людей, пояснила.
Двухместные номера- они маленькие, узкие, как пеналы, и окна во двор. Вы, конечно, можете взять полулюкс, он просторнее, и со своей ванной, но у нас сейчас только холодная вода, так что смысла нет… А пятиместный номер – он большой, собственно это две комнаты, соединенные аркой. Там свой балкон, и с него открывается красивый вид. Не бойтесь, я никого в вам не подселю.
Егор и Катя переглянулись, и миг спустя Егор кивнул.
Женщина попросила их паспорта, и долго переписывала данные в разлинованную тетрадку. У нее и компьютера на было. После этого им, наконец, был выдан ключ, На веревочке к нему прикреплен картонный квадратик, синими чернилами написан номер комнаты.
Да, – сказал Егор, когда они с Катей поднимались по лестнице, – Чувствую, когда я приеду сюда в следующий раз – остановиться уже будет негде. Долго этот отель не протянет.
У тебя же есть друзья. В чем проблема? Остановишься у них. В бабушкином доме совсем жить нельзя?
Скоро ты сама его увидишь. Только давай сначала зайдем куда-нибудь поесть. Потом нам будет не до этого…
Номер оказался самым что ни на есть простым – стены, крашенные масляной краской, кровати с деревянными спинками – наследие советской эпохи. Из «удобств» – раковина в углу. Но ребята долго здесь не задержались – с облегчением бросили вещи, умылись с дороги, и ушли налегке, захватив с собой кошелек и фотоаппарат.
Егор не помнил – есть ли тут столовая или кафе, поэтому оба обрадовались, увидев кондитерскую. Уже начиная привыкать к убогой обстановке здешних мест, Катя удивилась – десерты тут продавались превосходные. Нежный мусс с запахом абрикоса и крепкий кофе значительно улучшили ее настроение.
Дом твоей бабушки далеко?
Тут всё близко, – сказал Егор, и Кате показалось, что в голосе его прозвучали мрачные нотки.
… Дом действительно находился в самом центре. Стоило им миновать небольшой парк, где паслись козы, как они вышли на нужную улицу и Егор указал:
Вот он… Мой прапра… Ну, ты понимаешь, о ком я – он сам его построил.
Дом был маленьким, под черепичной крышей. Такие же, как везде тут – грязноватые стены, ветхий штакетник…Егор толкнул калитку, а потом одним поворотом ключа отпер дверь.
Надеюсь, никаких ценностей тут нет, – Катя осматривалась, – Иначе вор только посмеялся бы над такими замками…
Крохотный коридор, который, видимо, служил и кухней, так как на столике стояла древняя электроплитка, а на полочке была сложена посуда.
Бедная бабушка… Всю жизнь носила воду из колонки, Мы предлагали ей переехать к нам – ни за что. Раз за разом она повторяла, что старое дерево с корнями не пересаживают.
Налево была комната хозяйки, а прямо – что-то вроде гостиной. Что добило Катю окончательно – то, что над этим местом провалилась крыша, и на полу, прямо из досок, рос молодой клен.
Да, – сказала она, стараясь подобрать слова, чтобы не обидеть Егора, – Тут, конечно, лучше, чем в палатке, например, в грозу… Но ненамного…. И где ты будешь искать клад? Здесь можно прямо вот так – встать с лопатой и начать перекапывать пол, авось, что-нибудь за попадется….
Знать бы еще, о чем идет речь… Бабушку ведь незадолго до конца еще и ограбили. Это было зимой, она проснулась среди ночи, и увидела, что двое мужчин снимают со стены иконы. Они были, конечно, старинными, но вряд ли такими уж ценными – работы местных мастеров.
И бабушка их не остановила?
Что ты… Она старалась лежать тихо-тихо, не подавать голоса. Чтобы воры думали – она спит. Бабушка была уверена, если бы они поняли, что она их видит, что сможет потом опознать – они бы не оставили ее в жи-вых… И всё равно эта ночь ей дорого обошлась. Видимо, потрясение было такое, что вскоре после этого с ней случился инс-ульт…
Погоди, – сказала Катя, подходя к этажерке, – Что это? Альбомы? Может быть, мы увидим здесь твою семью, то есть – твоих предков, и на дамах будут какие-нибудь украшения… Может, о них и речь….
Через несколько минут Кате хотелось плакать… Уцелело только несколько снимков – и да, на них действительно были девушки в гимназической форме и дамы в старинных платьев. Но большая часть снимков была уничтожена вместе с альбомными страницами…
Ну кто это мог сделать….
Крысы, – коротко сказал Егор, – В холодную пору бабушка брала в дом кроликов, чтобы они не замерзли. А от крыс она так и не смогла избавиться…. Иногда мне казалось, что эти два вида скрещиваются, и у бабушки в доме живут странные существа с длинными ушами и хвостами.
Смотри, – Катя указала на один из снимков.
Темноволосая дама сидела на краю кресла. Изящная рука сжимала кружевной платок. В глаза бросалось кольцо в крупным камнем. Черно-белые цвета не позволяли сказать, был ли это сапфир, изумруд или рубин, ясно одно – вряд ли камень был подделкой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
