Их компания, четверо мальчишек и четыре собаки, именовалась гордо: «Мужской клуб». С появлением Марата Сергей, а он всегда был за старшего, и по возрасту, и по авторитету, заявил, что пора уже утвердить и принять устав их общества, а то некоторые, типа Робки, так и норовят разболтать первому встречному все тайны.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Робка возражал, что не первому встречному, а Марату, который подходил под все требования участника, потому что иначе он, Робка, никогда в жизни ничего бы ему не рассказал. Ребята добродушно посмеивались, но идею с уставом поддержали.
Написанный в обыкновенной школьной тетради, он не отличался особой затейливостью.
Устав «Мужского Клуба»
1. В клуб может вступить только мужчина старше 12 лет, у которого есть собака служебной породы.
2. Новые участники принимаются в состав клуба только с согласия всех остальных участников. Если хотя бы один из участников против, новый участник не принимается.
3. Участник клуба обязан безоговорочно выполнять все требования организации и принимать участие во всех её делах.
4. Участник клуба даёт слово не разглашать информацию о других участниках организации и о самой организации тоже.
5. Участник клуба обязан прийти на помощь другим участникам даже ценой собственной жизни. (На этом пункте особенно настаивал Робка, вопреки возражениям Германа.)
6. Если участник захочет покинуть клуб, то обратно вступить уже не сможет.
Робка старательно выводил эти строки. Тетрадку торжественно закрыли в жестяную коробку и спрятали высоко в старом дупле, о котором, кроме них четверых никто не знал.
На самом деле, здесь Робка был прав, отдыхать в компании оказалось гораздо веселее, чем одному. Они вместе с собаками днями пропадали на речке, соревнуясь, кто заплывёт дальше, кто глубже нырнёт и дольше пробудет под водой без воздуха.
Иногда соревноваться было лень, и тогда просто валялись на берегу, слушая Герин транзистор. К середине лета все четверо покрылись бронзовым загаром, который отличался от южного не только цветом, но и удивительной стойкостью.
Но в конце концов надоела и речка.
— Может, в поход? — Лениво сдавая карты, предложил Сергей.
— Давайте! — Тут же загорелся Робка. — У папы и палатка есть.
— Какой поход, Серый? — Гера отбился козырем и довольно хмыкнул. — У нас каждый день один сплошной поход. Куда мы пойдём с этой палаткой?
— На высокий берег пойдём! — Не унимался Робка. — Там красиво! А вечером порыбачить можно.
— Да ну, детский сад. — Гера потянулся. — Скучно.
— Ну, если подумать, можно придумать и что-нибудь интересное. — Протянул Сергей, многозначительно посмотрев на Геру.
Тот в свою очередь заинтересованно уставился на приятеля.
— Потом обсудим. — Сергей бросил карты на одеяло. — Мне пора. Предки просили вернуться к ужину.
— Ой, — вспомнил Робка — мне тоже надо идти. Я маме обещал помочь. А то она всегда говорит: «Как болтать, так у меня три сына, как помогать, словно ни одного!»
— Иди уже, «три сына». — Засмеялся Марат и тоже встал. Из всей компании наименее свободно он чувствовал себя именно с Герой. Оставаться с ним на берегу не хотелось, и он начал натягивать майку.
— Тоже торопишься?
— Нет, надоело просто. Вечером встретимся?
— Не знаю. — Сергей подозвал собаку. — Если не придётся развлекать каких-нибудь очередных гостей…
Марат, потом, уже взрослым, встречался с Сергеем. Солидный, всегда буйная шевелюра оформлена в дорогую модную стрижку. Он работал директором лучшего в их городе ресторана.
— Всё развлекаешь гостей? — Пошутил тогда Марат.
— Нет. Слежу, чтобы другие качественно это делали. Ты, если будет время, заходи. У нас хорошее заведение.
— Вижу. Цены говорят сами за себя.
— Ну, дорого не всегда хорошо.
— Раньше ты так не считал.
— Вырос. — Усмехнулся Сергей.
* * * * *
Марат тоже окликнул Эрика. Эрдель подбежал сразу. Вот что значит регулярные занятия.
— Идём, Эрик.
Поводок пристёгивать не стал. Идти недалеко, а основная масса дачников ходит совсем не по этой дороге. Любопытный пёс рванул вперёд и скрылся в кустах. Марат вскарабкался по берегу и тоже выбрался на тропинку. Эрика видно не было. Он свистнул и услышал лай. Поспешил на голос собаки.
На тропинке, прижимая к груди белую лохматую собачонку, стояла девочка. Она со смесью испуга и восхищения смотрела на громко лающего эрделя.
— Фу, Эрик. — Марат всё же пристегнул поводок и обратился к девочке. — Извини, он без команды не тронет. Наверное, хотел поиграть с твоей собакой.
— Ничего. — Девочка улыбнулась. — Красивый он у тебя. А мне мама только болонку разрешила.
— Ну что ж, всё равно собака. — Снисходительно сказал Марат. — Наш руководитель в кинологическом клубе говорит, что не бывает плохих собак, бывают глупые хозяева. Ой, прости, я не про тебя.
— Про себя? — Насмешливо спросила незнакомка.
Марат хотел было обидеться, но передумал. Девочка ему нравилась. Симпатичная, большеглазая, она отчего-то не была похожа на его одноклассниц, а, может, тогда ему просто так казалось.
— Я Марат. — Представился он, делая вид, что не услышал колкости.
— Таня.
— Ты недавно приехала? Я раньше тебя здесь не видел.
— Вчера. Мамины друзья пригласили нас пожить у них на даче.
— Надолго пригласили?
— На месяц точно. У мамы отпуск.
— А чего на юг не поехали?
— А ты?
— У отца отпуск только зимой. А мама без него никуда ездить не любит.
— А моей маме нельзя на юг. Врачи запретили. Вот поэтому мы и приехали сюда.
— Ничего, здесь тоже хорошо. — Утешил Марат.
— Чем же?
— Места красивые. Купаться можно.
— Ой, а покажешь где? А то ведь я здесь ещё ничего не знаю.
— Покажу. Хочешь, прямо сейчас. — Предложил Марат, очень надеясь на то, что Гера уже ушёл. — Здесь место одно есть. Мы с друзьями всегда там купаемся. Ты с берега то спустишься?
— Что я тепличное растение по-твоему? — Неожиданно рассердилась Таня. — Если у меня болонка, а не овчарка, ещё не значит, что я кисейная барышня. Показывай своё место.
Гера, к счастью, уже ушёл. Таня вошла в воду по щиколотку.
— Тёплая.
— Конечно, тёплая. — Снисходительно сказал Марат. — Жара какая стоит. Можешь прямо сейчас искупаться.
— Я купальник не взяла. — Таня с сожалением поболтала ногой в воде. — Давай завтра сюда придём. Хочешь?
Он посмотрел на её стройные ноги, длинную шею, мягкие какого-то необыкновенного цвета локоны и почувствовал, как внутри разливается, совершенно незнакомое ему доселе, сладкое и томительное тепло.
— Хочу. — Голос осип, и Таня удивлённо посмотрела на него.
— Простыл?
— Перекупался, наверное. А как зовут твою собаку?
— Белла. Смотри, они, кажется подружились.
Маленькая Белла весело играла с лежащим на песке эрдельтерьером.
— Эрик любит играть. Он только с виду грозный.
— Какой же он грозный? — Засмеялась Таня. — Кудряшки такие милые. Можно погладить.
— Погладь. — Согласился Марат. — Эрик, свои.
— Хороший, красивый пёс, умный пёс. — Девочка гладила курчавую собачью шерсть. Белла ревниво залаяла…
Марат торопливо перебирал чёрно-белые прямоугольники. Где-то ведь должна быть Танина фотография. Неужели Робка не принёс её? Не сделал? Или…
Он старался встречаться с Таней тогда, когда были заняты его приятели. Но однажды, возвращаясь с речки, они всё же увидели стоящих на тропинке ребят. Таня испуганно подхватила на руки Беллу, а Эрик тут же подбежал к своим постоянным партнёрам по играм.
— Здорово, Марат. — Гера хмуро рассматривал его спутницу. Сергей и Робка, наоборот, улыбались. Серёга оценивающе, а Роберт открыто и весело.
— Познакомишь? — Сергей шагнул вперёд.
— Это Таня. — Во рту у Марата пересохло. — Мы сами недавно познакомились.
— Сергей. — Серёга церемонно наклонил голову.
— А я Робка. Ну, Роберт вообще-то. Но для друзей — Робка. А ты где живёшь?
— Роб, не тарахти. — Засмеялся Сергей. — У Тани голова от тебя заболит.
Девочка, наконец, улыбнулась.
— Не заболит. А почему ваш друг молчит?
— Нашего молчаливого друга зовут Гера. — Сергей покосился на мрачное лицо приятеля. — Это сокращённое не от Герасима из известного произведения, как вы могли подумать, а от Германа.
— Тоже, кстати, из классики. — Смешливо фыркнул Робка. — Мы с мамой на «Пиковую даму» ходили. Мне не понравилось. А вы куда шли?
— Робертино, сколько раз тебе говорить. — Сергей легонько щёлкнул Робку по макушке. — Вопросы надо задавать, подумав. Вдруг, это не твоё дело.
— Это не секрет. Марат провожал меня домой.
— Марат у нас такой. — Гера сплюнул. — Правильный. И проводит, и защитит. Да, Марат?
— Вот именно. — Марату отчего-то стало неприятно. — Таня, идём.
И обращаясь уже к Сергею, спросил:
— Вы на речку шли? Я скоро.
Серёга молча кивнул.
* * * * *
— Это твои друзья? — Спросила Таня, когда мальчишки ушли.
— Да. По даче. Мы тоже здесь познакомились.
— А Серёжа? Он главный у вас?
— Почему главный?
— Ну, все его слушаются.
— Тебе показалось. — Пробурчал Марат. — Мы все вместе. Купаться ходим, гуляем, музыку слушаем. Мужская компания, понимаешь?
— Понимаю. А мне с вами можно?
— Что?
— Гулять. Музыку слушать.
— Не знаю. — Ляпнул он. — Надо спросить.
— Спросить? А говорил, нет главных. Эх, ты. Ладно, идём!
— Я не против. — Сергей перекатывал во рту травинку. — Хоть она и не подходит под критерии нашего клуба, но всего по одному пункту. Таня — не мужчина.
— И я не против! — Оживился Робка. — Мне она понравилась. Пусть приходит, Марат.
— Подождите. — Гера тяжело поднялся с горячего песка. — А меня вы спросили? Я как раз против.
— Но большинство «за» — Обиделся Робка.
— Пункт два. — Спокойно напомнил Гера. — Новые участники принимаются в состав клуба только с согласия всех остальных участников. Если хотя бы один из участников против, новый участник не принимается. Да и по первому пункту, Серёжа, несовпадений больше. Когда это болонка стала служебной собакой?
— Если заниматься, то и болонку можно натаскать. — Обидчиво заметил Робка. Но спорить не стал. Он сам настаивал на Уставе, и участвовал в его составлении.
— Я всё равно буду дружить с Таней. — Марат вызывающе посмотрел на Геру.
— Дружи, пожалуйста. Но тогда тебе придётся выбирать: проводить время с ней или с нами. К тому же, как ты помнишь, мы собирались в поход. А туда, извини, мы не участника нашего клуба взять не можем.
— Но ведь клуб — это всего лишь игра. — Марат беспомощно обвёл глазами приятелей. — Которую мы сами и придумали.
— Не игра. — Нахмурился вдруг Робка. — Это как братство. Мушкетёры, например, или декабристы. У Пушкина в лицее тоже было, кажется…
— Извини, друг. — Сергей улыбнулся Марату. — Но они правы. Впрочем, ты всегда можешь выбрать.
* * * * *
Он сердито шёл к дому. Выбрать. Легко сказать. Конечно, с пацанами весело. Но когда он смотрит на Таню, внутри что-то замирает. Плохо, что она него смотрит совсем не так. Кто для неё Марат? Случайный знакомый мальчишка, с которым можно общаться, чтобы не умереть со скуки…
Где же всё-таки Танина фотография? Он тщетно перебирал аккуратные прямоугольники. Чайник остыл, и Марат включил его снова.
— Что стоишь? Иди к ним. — Таня отвернулась. Но он заметил скатившуюся по щеке слезинку. Белла тихо заскулила.
— Не пойду. — Он упрямо мотнул головой. Хочешь на речку?
— Я сейчас. — Таня убежала в дом, собираться, а он присел на крыльцо и погладил белую пушистую шерсть.
— Что, Белла, мужчины и женщины — это разные галактики, да?
Эрик ревниво толкнул хозяина носом.
— Ну что, идём? — Таня весело крутнулась на пятке. Короткая юбочка слегка приподнялась, и сердце мальчика снова ухнуло вниз.
Парни были уже там.
— Может, уйдём?
— Нет! — Решил Марат. — Отойдём немного и всё.
Эрик тут же влился в игру других собак, Белла побежала за ним.
— Дик болонку не прикусит? — С тревогой спросил у Геры Сергей.
— Ты что? — Возмутился вместо Геры Робка. — Дик умный. И потом, она же девочка. Атос, например, никогда не тронет собаку другого пола.
— А слабо сказать, как называется собака женского пола? — Спросил Гера Робку с иронией.
— Не хочу! — Робка отвернулся и теперь смотрел только на собак.
— Может, отзовём? — Гера посмотрел на Сергея. — Чтоб окончательно понял.
— Собаки здесь причём? — Не согласился тот. — Они же не понимают. Давай лучше в «дурака». Робка, будешь?
Они играли в карты, украдкой посматривая на то место, где купались Таня с Маратом.
Марат видел, что ребята смотрят на них. Сам старался смотреть только на Таню. А она… То слишком громко смеялась, бросаясь с разбега в воду, то наклонялась, вытирая волосы. Внутренним чутьём Марат понимал, что она делает это не для него. Было обидно. Настроение ухудшилось.
— Может, домой?
— Мы только пришли. — Не согласилась Таня и снова вошла в воду. Плыла красиво. Марат невольно залюбовался. Очнулся, когда подбежали собаки. Искоса глянул, ища глазами мальчишек. Но на берегу никого не было. Надо же, а он не заметил, как они ушли.
Таня тоже потеряла к купанию всякий интерес.
— Идём?
— Ты же хотела плавать.
— Перехотела. Надоело. Оставайся, если хочешь. Дорогу сама найду.
* * * * *
Утром прибежал Робка.
— Марат! Мы решили с палаткой в лес. Сергей говорит, на берегу скучно. И дачников много. А до реки, если что, и так дойти можно. Ты идёшь?
— Конечно. А Гера ничего не скажет?
— Если и скажет, то что? — Возразил Робка. — Пункт третий. Участник клуба должен принимать участие во всех делах организации.
— Тогда точно пойду. А когда?
— Послезавтра. На речку придёшь сегодня?
— Не знаю, если получится.
Робка ушёл. Марат надел новую тенниску, пристегнул поводок к собачьему ошейнику и двинулся в сторону дачи, где жила с матерью Таня.
На половине пути столкнулся с Герой. Тот был без Дика и снова в плохом настроении. Как успел заметить Марат, в благодушном расположении духа его новый приятель пребывал крайне редко. Чаще на лице Геры отражалась мрачная задумчивость, шутки отличались колкостью и скрытым обидным смыслом. К товарищам он относился так, словно кто-то заставлял его общаться с ребятами вопреки его собственному желанию. И если с мнением Сергея Герман ещё считался, то на Марата и Робку смотрел с плохо скрываемым пренебрежением.
— Здравствуй. — Марату не хотелось ссориться.
— Здорово. — Неохотно процедил Гера. — Куда торопишься, такой красивый?
— Обещал Тане прогуляться до станции. К ним кто-то должен приехать, кажется.
— Корчишь из себя рыцаря?
— Причём здесь это? Мы просто дружим.
— Как говорит мой отец: дружба между мужчиной и женщиной — явление, невозможное в принципе. Впрочем, ты ещё ничего не понимаешь в этих делах.
— А ты, можно подумать, понимаешь.
— Побольше твоего, точно. Женщины все одинаковые. И Таня твоя такая же… — Он добавил слово, от которого у Марата заалели уши и неприятно засосало под ложечкой.
— Не смей! — Крикнул он. — Не смей говорить о ней так!
Шагнул вперёд. Герман, сжав кулаки, двинулся ему навстречу. Раздражение, копившееся сегодня с самого утра, искало выхода.
Женщин Гера презирал. И собственную мать в том числе. Даже скорее наоборот, презирал их всех из-за собственной матери. Отец его занимал высокий пост, был суров, неласков и скор на расправу. Но Гера уважал его за умение находить выход из самых сложных ситуаций. Он с восторгом слушал, как отец разглагольствовал в бане о том, что в очередной раз вывернулся и избежал прокурорской проверки, или как влип какой-то незнакомый мальчику Петров из-за собственной глупости. Герман восхищался отцом, его предприимчивостью, оборотистостью и умением ставить всех вокруг себя «на место». Он знал, что родитель встречается с другими женщинами, и не осуждал его за это. Просто потому, что тот был мужчиной по праву рождения.
А мать, которая всегда только и делала, что заглядывала отцу в рот, неожиданно взбунтовалась. И даже хотела развестись. Но отец двумя словами отрезал ей пути к отступлению. На его должности не разводятся. Или она хочет, чтобы её сын жил как остальные? Так вот, если не хочет, будет сидеть и молчать.
Когда узнал, что у матери появился человек, к которому она и собиралась уйти, устроил грандиозный скандал. Тогда Гера узнал много новых слов для характеристики таких женщин, как его мать. И навсегда усвоил, что «все они одинаковые».
Сегодня с утра перед отъездом в город, отец опять ругался. Досталось и сунувшемуся не вовремя сыну, попросившему привезти батарейки для транзистора. И всё это случилось из-за того, что мать опять неправильно себя вела.
А сейчас перед ним стоял этот чистенький Марат, готовый променять на девчонку всё: дружбу, хорошие отношения, их компанию. Он сделал ещё шаг, но вдруг до сих пор стоящий спокойно эрдель угрожающе зарычал.
— Эрик, фу. — Марат натянул поводок. Они оба словно опомнились и, не прощаясь, пошли каждый в свою сторону.
* * * * *
— Ты чего такой грустный? — Таня уже собрала большой букет полевых цветов. Знакомый не приехал, и они возвращались со станции вдвоём. Эрик бежал впереди.
— Тебе показалось. Не грустный. Думаю, что взять с собой в поход. — Ляпнул он.
— В какой поход? — Тут же заинтересовалась девочка.
— Решили с ребятами пойти. Послезавтра.
— Послезавтра? — Таня остановилась и опустила букет. — А я хотела тебя пригласить на день рождения.
— У тебя день рождения? — Удивился Марат.
— А что тебя удивляет? У тебя что ли его нет?
— Есть конечно. Весной.
— Ну, а у меня послезавтра. И я тебя приглашаю.
— Но… — Марат смутился.
— Впрочем, приходить или нет — это твоё дело.
— Ты не так поняла. Я приду, конечно, приду.
Он мучительно искал выход. В поход хочется, но и Таню обидеть нельзя. Слушал её весёлую болтовню и соображал, как сказать друзьям, что он не сможет пойти.
Марат посмотрел на часы. Почему-то показалось, что прошла целая вечность. Да уж, такая штука воспоминания. Он погладил фотографии рукой и наконец налил себе чаю.
* * * * *
— Как не пойдёшь? — Робка огорчённо вскочил. — Мы же договаривались.
— Понимаешь, у Тани день рождения. Она пригласила. Я не могу не пойти. Это будет невежливо.
— А бросить товарищей в походе вежливо? — Сдержанно произнёс Гера. Они ни словом не обмолвились о своей стычке.
— День рождения один раз в году. — Примирительно сказал Сергей. — А поход можно перенести.
— Ничего переносить не будем. — Отрезал Гера. — В жизни всегда приходится выбирать, вот пусть и выбирает.
— А может пригласим её с нами? — Предложил Робка. — Отметим день рождения в походе.
— Не выйдет. — Усмехнулся Гера. — Во-первых, вы все сами придумывали Устав, а, во-вторых, с ночёвкой её всё равно не отпустят.
— Почему? — Удивился Робка.
— По кочану. Мал ты ещё.
— Гер, не надо. — Сергей повернулся к Робке. — Девочек редко куда отпускают без старших, ты разве не замечал.
— Ну да, наверное. — Поник тот.
— Тогда я точно не с вами. — Подытожил Марат.
— Не можешь не с нами. — Неожиданно жёстко ответил Герман. — Пункт третий Устава гласит, что член клуба должен принимать участие во всех его делах.
Он особенно выделил голосом «должен» и «всех».
— А если я не могу или не хочу?
— Тогда мы вынуждены исключить тебя из членов клуба.
Робка испуганно вскочил.
— Зачем?
— Не надо, Роб, пусть. — Марат тоже встал. — Я и сам уйду. Это уже не клуб, это рабство какое-то.
Он с надеждой посмотрел на Сергея, но тот молчал. Марат развернулся и пошёл прочь.
— Пункт шестой! — Крикнул ему в спину Герман.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ