— Лучше бы я в детдоме осталась, — в сердцах произнесла Вера.
— Правда? – нахмурился Андрей.
— Правда, — подтвердила Вера.
— Ну хорошо, вот тебе шаблон, пиши заявление.
Я, такая-то такая-то, прошу аннулировать опеку такого-то такого-то надо мной в связи с тем, что он меня заставляет саму себе готовить ужин.
ЧАСТЬ 1 ЗЕСЬ
ЧАСТЬ 2 ЗДЕСЬ
ЧАСТЬ 3 ЗДЕСЬ
ЧАСТЬ 4 ЗДЕСЬ
Глава 5. Права и обязанности
Вера, зевая, сложила последнюю кофту в шкаф и посмотрела на часы. Время было около десяти вечера.
Два часа назад они поужинали и разошлись по комнатам, сквозь стенку с территории Андрея до девочки доносилась едва слышная музыка.
Но было непонятно, смотрит мужчина какое-то кино на планшете или ноутбуке, или просто уснул под плейлист.
Так что с разговорами, наверное, лучше не лезть. Хотя поговорить надо бы. Наверное. Правда, непонятно, о чем.
Вера ждала разговоров. Требований, вопросов, попыток воспитания в конце концов.
Всего того, что было обязательным атрибутом ее прошлой семейной жизни. И считалось вариантом нормы в ее окружении.
Но ничего подобного со стороны Андрея не последовало. И это было странно.
Он вообще был странным.
Они вместе по пути без всякого плана и предварительных договоренностей подобрали кошку, выбрали ей имя и даже успели завезти ее на ветстанцию.
Когда они в прошлом ехали куда-то с матерью или Игорем (ну вот, опять она чуть его «папой» не назвала), заранее составлялся список дел и план всех покупок.
Бывший отец (как-то вообще не звучит, но как ей его называть еще, Вера пока что не придумала) всегда во всем любил порядок и не полагался на «авось».
Андрея же… Нет, беспорядочным его назвать было нельзя. И в машине, и в доме все было аккуратно, но…
Даже ужин он готовил «по факту» из того, что было в холодильнике. Так и сказал, мол, сейчас посмотрю, что там есть из продуктов – и сварганю поесть.
Все у него делалось как-то мимоходом и само по себе. Без лишних обсуждений, объяснений, согласований…
Вот даже перед сном он не сказал Вере, какие именно вещи ей надеть завтра в школу.
Ведь они же пойдут устраивать ее в школу? Хотя нет, завтра суббота. Или здесь учатся шестидневку? Об этом она спросить забыла.
Вот, уже нахваталась от него вот этого вот… беспорядочного.
Под мысли о странностях новой жизни Вера сама не заметила, как заснула. А утром обнаружила, что Андрей уже куда-то ушел.
На работу? Или по каким-то еще делам? Он вообще как, по субботам тоже работает? Хоть бы об этом надо было спросить…
Внимание привлекла записка, лежащая на столе. Написанная от руки на обычном листочке формата А-4, она казалась Вере каким-то старинным артефактом.
Из рассказов матери она знала о том, что раньше детям родители оставляли такие вот записки. Но сейчас у всех имелись телефоны, поэтому…
Черт, телефона-то у нее и нет. Верней, он есть, но оформленная на мамино имя сим-карта давным-давно заблокирована, так что использовался смартфон только для посиделок в интернете там, где был вай-фай.
Здесь его, судя по всему, не было. Проверив сигнал, Вера убедилась, что интернетом в деревенском доме и не пахнет. Только потом прочитала послание из прошлого.
«В школу загляни, узнай что там и как, документы занеси – все твои бумажки в папке лежат у меня на тумбочке.
Все что надо подписать – скажи, что я к ним загляну в обед и все сделаю.
P.s. Школа через три переулка налево, красное новое здание, не пропустишь».
В смысле?!
— В смысле?! – вслух повторила Вера.
Свое устройство в школу она помнила еще будучи маленькой девочкой. Тогда ее за руку привела мама, рассказывая все про Веру, а она сама стояла рядышком и тихонько разглядывала чужой кабинет и незнакомую женщину, по решению которой Веру и зачислили в итоге в родную гимназию.
А сейчас что, ей придется при живом отце относить документы самой? Нет, может быть так оно и нужно, она не в курсе, как взрослых детей в школу принимают, но…
Делать нечего. Прихватив папку с документами, девочка пошла искать ту самую школу, упомянутую в записке.
— Здравствуйте, — произнесла она, заходя в кажущееся пустым здание.
Не было ни охранника на входе, ни какого-либо контрольно-пропускного пункта.
Хотя нет, стоял стол и стульчик, причем на столе даже валялось неоконченное вязание.
— Ох, бегу-бегу, миленькие, кого там принесло еще в субботний день.
— Да я вот… В школу пришла, устраиваться, — на сердце у Веры отлегло, когда встречать ее выбежала… бабушка.
Самая настоящая бабушка, в платочке, теплой жилеточке поверх свитера и в смешных тапочках на ногах.
— А, миленькая, так это ты дочка нового участкового? Забегай, на второй этаж, в девятнадцатый кабинет. Постучись только, вдруг заняты чем-то.
Послушно последовав инструкции, Вера нашла нужную дверь. И натолкнулась на такой же странный прием.
Радушный, добросердечный, и без всяких «девочка, приходи со взрослыми».
Высокая статная женщина с тронутыми сединой висками изучила Верины документы, сделала копии некоторых из них, забрала справки со школы и табели за прошлый семестр, после чего сообщила.
— Ну все, тогда тебя мы зачисляем в седьмой «а» класс, в понедельник приходи к одиннадцати на занятия.
— А почему именно в «а»? И почему к одиннадцати, а не к восьми? – проснулось у Веры любопытство.
— Так все просто. В «а» класс мы местных зачисляем, а в «б» народ с окрестных деревень.
У нас же одна школа на восемь населенных пунктов, там населения поменьше, вот и возят их оттуда к нам.
С утра автобус собирает, на занятия привозит, потом забирает. Ну а вы уж после них во вторую смену учитесь.
— Понятно. Спасибо, я побегу тогда, — попрощавшись, Вера отправилась переписывать расписание занятий.
И уже на обратном пути домой вспомнила, что со всей этой волокитой забыла позавтракать.
Ну да ничего, Андрей наверняка что-то с утра приготовил и ей поставил. Мама всегда так делала в прошлом.
В холодильнике было пусто. Ничего, хотя бы отдаленно напоминающего готовую к употреблению еду.
Ага, ну все правильно, он-то и на работе поест, а про дочь можно и не вспомнить с утра пораньше!
— Мяу! – пискнула Фортуна, словно поддакивая Вере.
Только глянув в кошачью миску, девочка поняла, что там пусто. А ведь они покупали вчера корм! И куда его Андрей сунул?
Корм нашелся в кухонном шкафчике. Ну хорошо, хотя бы о кошке он позаботился. Еще бы о ребенке вспомнил.
— Привет. В школу забегал, все что надо, подписал, мне напомнили, что в понедельник тебе надо идти на занятия.
Кстати, на, я тебе симку купил, — Андрей, едва зайдя в дом, принялся говорить резко, отрывисто.
Кое-как повесил куртку на крючок, зашвырнул ботинки в угол и в одних носках прошлепал на кухню.
Открыл холодильник и с недоумением во взгляде уставился на Веру.
– А ты чего не ела ничего?
— В смысле?! – кажется, эта фраза, выражающая недоумение, непонимание и обиду, станет ее постоянным жизненным девизом на ближайшие годы проживания с этим непонятным мужиком.
— Что «в смысле»? На новомодных диетах сидишь а-ля «три листика салата в день – и станешь скакать горной козой»? – схохмил мужчина.
— Издеваешься, да? Ни грамма еды не оставил, еще и посмеяться решил? – обиделась Вера.
— В смысле «ни грамма еды»? А ну-ка иди сюда, — мужчина поманил пальцем Веру поближе, а потом, достав из морозилки прозрачную упаковку, сунул ее девочке под нос.
– А это что, по-твоему? Или пельмени ты не ешь?
Ладно, чебуреки рядом лежат. А вот это вот что?
Это, между, прочим, ее величество курица, которую, по-моему, едят вообще все. И это я только морозилку открыл.
Там в холодильнике еще есть такая штука, яички, так вот, их можно либо сварить, либо пожарить.
— В смысле?! Я что, еще и готовить должна? – в понимании Веры готовка была занятием исключительно для взрослых.
Дома этим всегда занималась домработница, иногда, впрочем, за какую-нибудь выпечку бралась мама.
— Ну естественно. А что, я должен тебе с утра еду на весь день соображать? Или, может, вечером, придя с работы, еще и вокруг тебя прыгать?
— Ну вообще-то, нормальные родители так и делают.
— А нормальные дети имеют руки не из того места, что ниже поясницы и вполне способны сварганить себе либо яичницу, либо, вон, бутерброд.
Хлеб с колбасой лежат, что, тоже не еда, скажешь?
— Их резать надо.
— Естественно, надо. Хо луев нет за тобой тут ухаживать, придется самой.
— Вообще-то, родители должны обеспечивать своих детей всем необходимым.
— Вообще-то, хавчика только вот в этом агрегате на неделю хватит. На полках, кстати, крупы стоят.
Их, знаешь ли, сварить можно, и получится каша. И макароны, кстати, для этих же целей куплены.
— Вообще-то, под обеспечением едой понимается и приготовление еды! – заспорила Вера.
— Да ну? Что, правда? Может, мне тебя еще и с ложки покормить? И подтереть тебе после посещения отхожего места.
Вера, тебе тринадцать лет, взрослая ба…ба считай, не смеши мои портянки, как говорил мой комвзвода. Уж бутерброд можешь себе сообразить.
— Я не умею.
— Ну так научись. В гугле забанили? Могу показать, что да как.
Ну а вообще – прекращай вот эти вот свои богатенькие заморочки.
— Лучше бы я в детдоме осталась, — в сердцах произнесла Вера.
— Правда? – нахмурился Андрей.
— Правда, — подтвердила Вера.
— Ну хорошо, вот тебе шаблон, пиши заявление.
Я, такая-то такая-то, прошу аннулировать опеку такого-то такого-то надо мной в связи с тем, что он меня заставляет саму себе готовить ужин.
Хоть поржут люди, — в сторону произнес Андрей.
Вера, психанув, швырнула со стола на пол и образец, и ручку, после чего скрылась в своей комнате, хлопнув дверью.
— Косяки штукатурить потом сама будешь, психованная! – донесся вслед голос «любящего отца».
— Да пошел ты, — прошипела Вера.
Андрей ее, впрочем, не услышал. Забравшись с ногами на кровать, девочка с трудом сдержалась, чтобы не заплакать от жалости к себе.
Всего несколько месяцев назад все было нормально. У нее были мама, папа, которые ее любили.
А этот Андрей… Как будто ему вообще все равно, что там с Верой происходит. Хотя было бы странно, если бы не было все равно. Это ведь на бумаге он только отец, а так…
Зачем вот ее забрал. Ах, да, он же за свои косяки отвечает. Хорошо так отвечает, ага, с голоду с ним умереть можно…
А вот она возьмет и точно так поступит!
Впрочем, урчание желудка уже через полчаса показало, что идея так себе. Еще и с кухни донесся аппетитный запах жареной колбаски.
— Эй, принцесса, если снизойдешь до нарезки хлеба и разберешься, как включать чайник, я так и быть поделюсь с тобой яичницей, — снова этот насмешливый тон. Бесит!
А ведь голодной тоже не останешься, пришлось идти и впервые в жизни браться за нож.
На что рассчитывала? Что он сейчас в ноги ей бросится с воплем «доченька, любимая, не уходи»?
Так не на того напала. Ему же легче, с глаз долой – из сердца вон.
Всего этого он Вере, конечно, не высказал. Лишь предложил, в своей привычной манере, конструктивные выходы из ситуации.
Глава 6. Подарочки из прошлого
У Андрея суббота прошла продуктивно. Подписал кое-какие документы, принял в работу дела, до этого раскиданные по другим участковым, ну и, конечно же, познакомился с большей частью коллектива.
— Сразу признавайся, за какие грехи тебя в деревню выслали, — полушутя, полусерьезно, затребовала у него судмед Надя. – Субординация кривая, или какие косяки за тобой водятся?
Имей в виду, мы все равно все узнаем.
— Вот, Надька, быка за рога сразу, — восхитился старый опер Михалыч.
Его имени Андрей так и не узнал, да уже даже начал сомневаться в том, что оно вообще есть.
— Не в чем признаваться, — улыбнулся он Надежде. – И меня никто не высылал, я сам на назначение согласился из-за жилищной ситуации.
Без того дома, что мне здесь дали под служебную квартиру, я бы не смог дочь к себе забрать.
А если бы я ее не смог забрать, она бы осталась в детдоме.
— Прости, я не знала, — смутилась женщина.
— Да ничего страшного. Сама ведь сказала, все равно все узнаете, так уж лучше от меня, чем от каких-нибудь сплетников, которые всю информацию перекрутят и перевернут так, что концов не найдешь.
— Дочери-то лет сколько?
— Тринадцать.
— У-у-у-у, мужик, сочувствую, — протянул следователь Петр Степанович. – Она тебе сейчас устроит вырванные годы.
— Да вроде не должна, — пожал плечами Андрей, после чего свернул разговор на другую тему.
Предупреждение Петра Степановича вспомнилось этим же вечером. Когда выяснилось, что Вера считает, что требовать от отца функций официанта – вполне нормальное явление.
Дала знать и накопившаяся за день усталость, и память о собственном «счастливом» детстве, когда в радость был сам факт наличия хоть какой-нибудь еды в доме, а уж о ее приготовлении вопросов не стояло.
Еще и мелкая масла в огонь подлила. Ишь ты, в детдом она хочет обратно вернуться! На понт его взять решила!
На что рассчитывала? Что он сейчас в ноги ей бросится с воплем «доченька, любимая, не уходи»? Так не на того напала. Ему же легче, с глаз долой – из сердца вон.
Всего этого он Вере, конечно, не высказал. Лишь предложил, в своей привычной манере, конструктивные выходы из ситуации.
Их было всего два: либо она мирится с ситуацией и привыкает к тому, что теперь толпы слуг вокруг нет и о себе надо заботиться самой, либо же она может вернуться в детский дом, где воспитанникам в нынешние времена все преподносят на блюдечке с голубой каемочкой.
Конструктивного диалога, увы, не получилось – малявка психанула и, хлопнув дверью, ушла дуться, как мышь на крупу.
Из вежливости Андрей пригласил ее составить компанию в приготовлении и употреблении ужина.
На согласие он не рассчитывал, помня об обидчивых и ранимых женских натурах, но Вера, видимо, оказалась не такой уж и обидчивой. Или же слишком голодной. Подумать только…
Раньше он только читал о таких ненормальных, кто может от голода помереть рядом с набитым едой холодильником.
А тут вот, поди ж ты, столкнулся лицом к лицу. И ведь ей тринадцать, тринадцать, черт подери.
Еще несколько месяцев – и она по закону будет ответственной за ряд своих действий. А она себе даже яичницу пожарить не может. Вот же свалилась на его голову…
От ужина оторвал телефонный звонок. По привычке выйдя в свою комнату и прикрыв дверь, Андрей нажал на прием вызова. Оказалось, ему звонила Надя.
Узнать по поводу парочки документов из переданного ему дела. А заодно – поинтересоваться, почему у Андрея такой грустный голос.
В последнем мужчина сомневался, голос как голос, но махнул рукой, даже забыв, что Надя его не видит.
Мол, нормально все, просто дочь тут капризничать начала.
— Расскажи, может, посоветую что.
— А ты что у нас, эксперт в детской психологии?
— Ну, я старшая в семье из четверых детей, так что в каком-то роде да. Ты ведь ничего не потеряешь, если просто расскажешь, в чем дело, и выслушаешь совет, верно?
Пришлось признать правоту женщины и кратко изложить события этого вечера.
— Зря ты так с девочкой, — вынесла вердикт Надя.
— Вот только не начинай о том, что я ей должен был обед из трех блюд перед уходом на работу сварганить, — поморщился Андрей. – Холодос едой забит, те же бутерброды уже и пятилетка сделать может, не то что взрослая девица тринадцати лет от роду.
— Дело не в обеде. Дело в подаче. Она, что ли, виновата в том, что ее готовить не научили? Вот ты знаешь, какие дома были порядки, пока она с матерью жила?
— Ну… Не очень. Мы о том времени не разговариваем, — смущенно признался Андрей.
— Ну вот. Может быть, там были перестраховщики, которые ребенка к плите на пушечный выстрел не подпускали. Или может с ней бабушка сидела.
Ну, знаешь, из тех, у которых внуки сидят завернутые в пледике на диване и ждут, пока старушка перед ними блинчики и драники выставит.
В каждой избушке свои погремушки. Ты бы лучше со стороны эмпатии к ребенку зашел.
Мол, взрослые устают, поэтому бытовые обязанности целиком и полностью на них валить не принято.
Вот и сделаем так, что я дрова колю, печку топлю и уборкой занимаюсь, а ты готовишь еду и моешь посуду.
Попрощавшись с Надей, Андрей задумался.
С одной стороны, вмешательство другого человека в их личную жизнь немного напрягло.
С другой – в чем-то Надежда была права, смеяться над Верой и подкалывать ее было с его стороны… Не очень-то и по-взрослому.
Ладно, допустим, он последует Надиному совету. Проблемы не будет. Наверное. Вернувшись на кухню, он видит, что девочка все еще сидит за столом, ковыряя вилкой яичницу.
— Вер, вот ты же не маленькая вроде, — девочка настороженно посмотрела на него исподлобья. – Да нет, я правда не понимаю.
Как так получилось, что ты в твои-то годы ни разу готовить ничего не пробовала?
— У нас домработница была. Мама иногда готовила, но только если на праздники что-то.
— Ага. Домработница. Но у нас-то нет домработницы.
— И что? Я теперь должна быть вместо нее?
— Не ты вместо нее, а она была вместо тебя. Я бизнесом не ворочаю, денег на домработницу у меня нет.
— И поэтому я должна делать твою работу?
— Не мою. Часть общей работы. Ты тоже живешь в этом доме. Почему не делать что-то, что не успеваю сделать я?
— А ты успевай.
— Вот так вот? Странно получается. Я тебя пожалел, из детдома забрал, сатрапа не включаю, а тебе жалко полчаса в день потратить и сообразить какую-нибудь еду, чтобы мне после работы еще и этим не заниматься?
— Ага, конечно. Сначала тебе еду, потом тебе уборку, потом дрова колоть заставишь… — девочка надула нижнюю губу, снова глядя на Андрея исподлобья.
– Знаешь, в детдоме про такое говорили. Что некоторые забирают, чтобы просто пахать на детях.
— Дрова колоть не заставлю, человеку твоего возраста бензопилу никто не доверит в здравом уме и трезвой памяти.
Уборку за собой делай. Чисто не там, где убирают, а там, где, извиняюсь, не га..дят прямиком на пол. Еда тебе вполне под силу, особенно ужин.
— Между прочим, сегодня и обеда не было.
— Не успел. Но ты вполне могла бы пообедать бутербродами. Ну или яйца себе отварить. Пельмени. Чебуреки пожарить.
Гавайская смесь еще есть, кстати, в морозилке. Прикольная вещь – на сковородку бросил, пожарил минут десять-пятнадцать – и можно употреблять.
А если еще консерву открыть рыбную и в рис высыпать – вообще идеальный обед получается.
Кстати, если мы начинаем разговор о «должен» и «обязан», то ты удивишься, но нет никаких четких регламентов о том, чем тебя кормить и во что одевать.
Ну, кроме нормативов по белкам, жирам и углеводам и требований по сезону.
Вот представь, тебе сейчас куртка понадобится, а я пойду – и куплю тебе какой-нибудь полный дешман.
Обязанность выполню, а то, что ты на нее смотреть не сможешь, это уже не мои проблемы. Или возьму – и не буду покупать вкусняшки.
— В смысле, у нас что, еще и вкусняшки есть?
— Шкаф открой, — показал пальцем на один из шкафчиков Андрей.
Пять минут спустя Вера сидела с раскрытой упаковкой чипсов и набивала ими рот, как хомячок.
— Ладно, я тебя поняла. Не нарываться на итальянскую забастовку, а учиться готовить.
Надеюсь, что это не приведет к тому, что на меня все хозяйство взвалят.
— Все не взвалят, но помогать в меру сил и возможностей будешь. Тебе, кстати, самой это в жизни пригодится.
— Ой, вот только не начинай, как мама Игоря, говорить о том, что меня замуж никто не возьмет, если ничего делать не буду.
— А при чем тут замуж? Вырастешь, учиться поедешь – как будешь жить? Хоть в общаге, хоть на съемной квартире, а в студенчестве по ресторанам не пошикуешь.
Да и в будущем, чтобы на эти самые рестораны зарабатывать, надо пахать, как не в себя. И как ты будешь пахать, если не имеешь желания в тринадцать лет в основах разобраться?
— Можно подумать, ты в них разбирался. Небось мама до самой армии еду под нос подсовывала на тарелке, — подначила Вера.
— Не подсовывала. Меня забрали в детдом, когда на пару лет младше тебя был, — фыркнул Андрей. – Кстати, в детдоме тогда совершенно другие порядки были.
Нас там приучали и убирать, и шить, и готовить. Так что я и на учебу, и в армию, уже подготовленным попал.
— Я не знала, прости, — смутилась Вера.
Андрей махнул рукой. И предложил девчонке завтра на ужин сообразить что-нибудь совсем-совсем простое, вроде тех же пельменей или обжаренной «гавайки».
Надо же с чего-то начинать. Воплей возмущения не последовало. Похоже, что Надин метод все же работает. В какой-то степени.
Но подозревал Андрей, что вот этой вот мелкой ссорой дело не ограничится.
Да и понятно, что двое людей вот так вот сразу не притрутся друг к другу и не научатся спокойно сосуществовать.
Это только в фильмах подобное бывает. А реальная жизнь – она намного сложней будет.
Или проще?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
