Однажды, когда Наталья, уйдя по обыкновению, не вернулась ни на второй, ни на третий день, а еда в доме закончилась, Василина осмелилась постучать в соседнюю квартиру. Глядя прямо в удивлённые глаза Любови Антоновны, девочка спросила:
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Здравствуйте. А у вас есть макароны или каша? Мне надо немножко, покормить Платошу.
Она сказала это так спокойно и буднично, словно речь шла о котёнке или щенке. В речи её не было ничего, что могло бы возмутить строгую придирчивую соседку. Любовь Антоновна впервые в жизни растерялась.
— А мама где?
— Не знаю. — Так же спокойно ответила малышка. — Ушла. И давно уже нет. А Платон хочет есть.
— Веди братика сюда! — Скомандовала Любовь Антоновна. А когда девочка привела Платона, усадила их обоих за стол.
— Мне не надо. — Торопливо отказалась Василина. — Только Платоше.
— Ты разве не хочешь есть? — Удивилась соседка.
— Хочу. Но я уже большая. Могу потерпеть. А братик ещё не понимает и плачет.
— Зачем же терпеть. — Любовь Антоновна подвинула тарелку поближе к девочке. — Просто ешь.
— У вас много еды? — Взволнованно спросила Василина. — Вам на завтра хватит?
— Хватит, хватит. — Поспешно отвернувшись, пробормотала Любовь Антоновна, пряча неожиданно выступившие слёзы. — Вот хлебушек бери.
Глядя, как малыши жадно и молча опустошают тарелки, она ещё больше злилась на Наташку. Вот же, паразитка какая! И за что только Бог таким людям детей даёт! Ребятишки-то славные.
Когда Наташка к вечеру всё же появилась, Любовь Антоновна уже поджидала её на пороге.
— Не совестно тебе? Что ж ты детей одних бросаешь? Голодные, неприсмотренные! Мало родить, дорогая моя! Надо ещё и вырастить!
— Опомнились! — Наташка раздражённо отодвинула её с дороги. — За семь с половиной лет первый раз увидели? Раз за это время не случилось ничего, так и дальше без вас ничего не случится! Не лезьте не в своё дело!
— Ты что это по чужим квартирам пошла?! — Набросилась она дома на дочь. — Кто тебя учил побираться?!
Глухие удары посыпались на девочку.
— Мамочка, Платоша плакал. — Василина забилась в угол, вскинув руки и пытаясь хоть как-то защититься. Мама раньше никогда так сильно её не била. — Он есть хотел.
— Есть хотел?! — Наталья и не думала останавливаться. — Так покорми! Забыла, как это делается?
— Еды больше не было. — Рыдала Василинка. — А ты не приходила.
Оставив ребёнка в покое, Наталья достала принесенную с собой бутылку, отхлебнула. Сунулась в холодильник, в шкаф. Поморщилась. Села на кухне.
— Доча, — позвала хрипло — пойди сюда.
Ещё вздрагивающая от слёз девочка с опаской приблизилась. Наталья обняла её. Делала она это крайне редко, и Василина замерла, боясь пошевелиться.
— Ничего. — Пьяно шептала ей мать. — Скоро у нас будет много еды. И денег много. Мы всё-всё купим. Дядя Лёня мне работу нашёл. А там, знаешь, сколько платят.
— Правда? — Девочка даже не заметила, как слёзы начали сами собой высыхать.
— Правда, правда.
* * * * *
За сбыт наркотических веществ группой лиц по предварительному сговору Наталье дали восемь лет в колонии общего режима. Рассмотрев условия жизни её несовершеннолетних детей, опека пришла к выводу, что лишение осужденной родительских прав так же будет в данном случае правомерным.
— Вы уж только не разделяйте их. — Любовь Антоновна смотрела на строгую женщину в очках. — Уж больно они друг друга любят.
— Сейчас по закону не положено детей из одной семьи разлучать. — Нехотя разъяснила инспектор. — Что ж вы, гражданка, раньше к нам не обратились? Знали же, что за семья.
— Знали. Только ведь не пила Наташка так, как её родители. — Вздохнула Любовь Антоновна. — И работала.
— Работала. — Усмехнулась инспектор. — Вы знаете, что она на этой своей «работе» употреблять не только алкоголь начала.
— Так это не мне знать надо, а вам! — Спохватилась Любовь Антоновна. В самом деле, чего это её инспекторша отчитывает, как девчонку. — Девка из интерната вернулась! А вы за эти годы хоть раз поинтересовались, как она живёт? Она оттуда вернулась на весь свет обозлённая. Так лучше с какой-никакой матерью, чем там.
— Вы же сами показали, что мать бросала детей одних, без еды, без присмотра, иногда била. Девочка почти не гуляла, не пошла в школу вовремя.
— Показала. Потому что правда это. Только, может, не стоило Наташку прав лишать?
— Мы действуем в интересах детей. Ну просидят они эти восемь, может, пят лет, если мать досрочно выйдет, в детском доме. Непонятно, какой она оттуда вернётся. А так у них шансов больше в нормальную семью попасть. Что ж вы нас совсем за нелюдей держите?
— Да не держу. — Любовь Антоновна махнула рукой. — Говорю только, что родные они. Нельзя им порознь. Помоги, Господи, этим детям!
* * * * *
В детском доме, куда попали брат с сестрой, оказалось не так уж и плохо. По мнению Василины, так даже и хорошо. Были там и игрушки, и еда. Дети регулярно гуляли во дворе. А, главное, никто не запрещал ей видеть Платона. В младшей группе Василина была частым гостем и первой помощницей.
— Избалуешь ты братика, Василинка. — Смеялась воспитательница Платона Мария Константиновна. — Вырастет барин.
— Не барин. — Возражала девочка. — Он просто ещё маленький.
— Не такой маленький, чтобы самому одеться. Тем более, что он умеет.
— Это я его научила. — Радовалась Василина и бросалась помогать одеваться другим малышам.
— Что б я без Василинки делала. — Делилась с подругой Мария Константиновна. — А у тебя она как, Свет?
— Сложная девочка.- Вздыхала Светлана Павловна из Василинкиной группы. — Послушная, вежливая, но внутри — кремень. От своего не отступится. И эта её болезненная привязанность к брату.
— Ну, что ты хочешь. Она ему вместо мамы была. Пятилетняя малышка. Представляешь? Мать гуляла, а она всё с ним и с ним. Другие девочки в куклы играют, а у Василинки настоящие дочки-матери.
Они посмотрели, как заботливо девочка отряхивает брючки упавшему на прогулке Платону и переглянулись.
* * * * *
— Здравствуйте. У нас направление на мальчика из вашего дома, Юру Рогова. Мы звонили, договаривались. Филатовы.
Заведующая разглядывала стоящую перед ней молодую пару. Женщина волнуется слишком сильно, муж более спокоен.
— Не волнуйтесь так. — Сказала она ободряюще. — Ничего страшного в этом нет.
— Я просто боюсь, — женщина теребила в пальцах платок — что будет, если я не почувствую, что это мой ребёнок. Я читала, так бывает.
— Напишете отказ и возьмёте направление на другого ребенка. — Спокойно ответила заведующая. — У вас будет время подумать. Хотите посмотреть Юру?
— Да. — Мужчина доброжелательно кивнул. — А можно сначала посмотреть как бы со стороны? Ну, вы понимаете. Мы же его видели только на фотографии.
— Хорошо. — Согласилась заведующая. — Пойдёмте.
Малыши играли в группе. Взрослые остановились у застеклённой наполовину двери. Мария Константиновна вопросительно посмотрела на заведующую, но та приложила палец к губам и кивнула: мол, пусть играют.
— Вот ваш Юра. Сидит на ковре с машинкой.
Женщина не отрываясь смотрела на мальчика, прислушиваясь к своим чувствам. Её муж медленно обводил глазами группу. Вдруг взгляд его изменился, стал сперва внимательным, потом потеплел, и губы растянулись в лёгкой улыбке.
— Смотри. — Тронул он за рукав жену.
Она оторвала взгляд от Юры и посмотрела туда, куда показывал муж. Светловолосый мальчуган с упрямо поджатыми губами упорно откручивал колесо у большого трактора. Колесо держалось крепко, но маленький механик не оставлял своих попыток. Бровки его хмурились, и он озадаченно крутил игрушку, пытаясь понять, почему она не поддаётся его действиям.
— Платон. — Негромко, но твёрдо сказала воспитательница. — Игрушки мы не ломаем.
Мальчик, поняв, что его манипуляции заметили, бросил трактор, спрятал руки за спину и неожиданно звонко засмеялся. Мужчина, глядя на него, улыбнулся шире.
— Скажите, а этот мальчик?
— Платон? — Заведующая внимательно наблюдала за его реакцией. — Хороший мальчик.
— А родители?
— Мать лишена родительских прав, отбывает срок. Отец неизвестен.
— Но мы не видели этого ребёнка в базе.
— Он недавно поступил. Данные ещё не занесли. Но он вам не подойдёт.
— Почему? — Удивился мужчина.
Его супруга молчала и только растерянно переводила взгляд с одного ребёнка на другого.
— Так почему? — Повторил мужчина. — Есть какие-то проблемы?
— По самому Платону нет. Но у вас направление выписано на одного ребёнка, а у мальчика есть старшая сестра. Вы же, насколько я помню, хотели взять только одного.
— А его сестра? Сколько ей?
— Девять. Так что с Юрой? Будете знакомиться?
— Скажите, а бывало у вас такое, что приходили за одним ребёнком, а забирали совсем другого?
— У нас здесь чего только не было. Книгу можно писать. Я вижу, вы сегодня не совсем готовы. Вам объяснили, что у вас есть десять дней на принятие решения? Посоветуйтесь, подумайте. И позвоните мне.
— Скажите, — мужчина не успокаивался — а если мы решим взять двоих? Что нам для этого нужно?
— Это вы узнайте в своей опеке. Если действительны ещё все документы, у вас должны перепроверить квартиру в плане того, что спальные и рабочие места вы сможете организовать для двоих, взять подтверждение, что проходите по доходу. Ну, и оформить отказ по первому направлению. Советую не спешить. Посмотрите Юру. Мальчик со своими проблемами, но они решаемы.
— Спасибо. — Поблагодарил мужчина.
— Извините нас. — Женщина виновато шагнула к двери. — Как-то неловко получилось.
Они попрощались и покинули здание.
— Они ушли? — Удивилась Мария Константиновна. — К кому приходили?
— К Юре.
— Так что же?
— Мужу понравился Платон. Жена в полной растерянности. Похоже, что Юра останется у нас.
— Платон, конечно, совсем другой. Но у него Василинка. А она захочет ли. И захотят ли брать её…
— Пока ей нет десяти…
— Помню я. Юру жалко.
— Маш, пусть лучше сначала хорошенько подумают, чем допустят ошибку. А то и сами будут страдать и ребенка измучают.
* * * * *
— Юля, что произошло? Что с тобой? — Тимофей смотрел на жену, сидящую в гостиной в полной прострации.
— Тима, я не знаю, как объяснить. — Так. Глаза у жены на мокром месте. — Я с самого начала сомневалась, слышишь. А сегодня когда посмотрела на этого Юру, не почувствовала ничего. Понимаешь? Пустота внутри.
— Юлька, может, зря мы всё это затеяли?
— Нет, Тим. Я очень хочу ребёнка. Но мне важно его почувствовать. Это ведь ничего, если мы откажемся от Юры?
— Это ничего. Но ты не будешь потом жалеть?
— Я боюсь другого. Вдруг мы с малышом познакомимся, я возьму его на руки, прижму к себе, и только ещё чётче пойму, что это не мой мальчик. А он будет ждать.
— Скорей всего, он и не поймёт ничего толком, но если ты так сильно сомневаешься, давай напишем отказ. А Платон? Как тебе этот мальчик с сестрой? Знаешь, мне кажется, он похож на меня в детстве. Такой же шкода.
— Тима, я толком его и не разглядела. Растерялась и расстроилась из-за собственных ощущений.
— Юля, я, наверное, скажу неприятную вещь, но если ты собираешься воспитывать чужого ребёнка, надо иметь холодную голову. Если ты каждый раз будешь впадать в ступор от своих переживаний, лучше отказаться от этой затеи.
— Ты прав, Тим. Я возьму себя в руки. Давай узнаем про этих детей. И напишем заявление на новое направление.
* * * * *
— Зачем нам с кем-то знакомиться? — Василина хмуро смотрела на Светлану Павловну.
— Чтобы жить дома. В настоящей семье.
— Мы уже жили дома. — Девочка поковыряла пальцем корешок лежащей на столе книги. — Здесь лучше. Мне нравится.
— Ну, то, как вы жили, это пример скорее отрицательный. В настоящей семье живут совсем по-другому. Родители занимаются со своими детьми, ходят с ними гулять, ездят на море. Василина, это не так, как было.
— Я не знаю.
— И с Платоном ты всё время будешь вместе. В жизни может случиться всякое. Вдруг вас переведут в другой детский дом. Не везде так, как у нас.
Василина задумалась.
— Ну, хотя бы познакомиться с этими людьми ты можешь?
— Познакомиться могу.
* * * * *
— Привет!
Мужчина ей понравился. Он был высокий, сильный и уверенный. Василина смотрела на него во все глаза.
— Здравствуйте.
— Меня зовут Тимофей, а это моя жена Юля.
— Василина. А это Платон.
Платошка цеплялся за её руку и с любопытством разглядывал пришедших.
— У вас красивые имена. — Сказала Юля, чтобы хоть что-то сказать.
— Это мама придумала. — Василина смотрела без улыбки. — А соседка говорила, что глупые.
— Это она просто ничего не понимает в именах. — Весело заметил Тимофей. — Вот если бы вас звали Пульхерия и Дормидонт, тогда да!
— Как? Как? — Василинке вдруг стало смешно.
Увидев, что сестра развеселилась, заулыбался и Платон. И Юля вдруг увидела, какой это светлый и отзывчивый на эмоции мальчик. Ей сразу стало легче.
— Мы вам подарки привезли. — Спохватился Тимофей. — Вот.
— Трактор! — Запрыгал Платон.
— Трактор. — Смеясь, подтвердил Тимофей.
— Смотри, — Юля протянула ему игрушечную отвёртку — у него и колеса откручиваются.
— Да? — Округлил глаза мальчик. И, пыхтя, начал откручивать большое чёрное колесо. Супил брови, неловко поворачивал отвёртку маленькими ручками, и Юля почувствовала, как при взгляде на него, внутри разливается мягкое спокойное тепло. То, которое она так старалась ощутить при взгляде на Юру.
— А это тебе. — Тимофей достал большой красивый блокнот со стразами и набор ярких фломастеров.
— Спасибо. — Василина аккуратно положила подарки на стол. — Я не люблю рисовать. Не умею.
— Может быть, в школе пригодится. — Юля попробовала спасти ситуацию.
— Нам в школе не разрешают рисовать фломастерами.
— Послушай, Василин, а что ты хочешь? — Тимофей заглянул ей в глаза. — Игрушку какую-нибудь?
— Не надо. К нам приезжают разные люди и привозят игрушки. Много.
Она покосилась на брата, которому Юля помогала справиться с непослушной отвёрткой.
— Мы пойдём. Платон, скажи спасибо и пойдём.
— Спасибо! А я хочу ещё поиграть. — Закапризничал мальчик.
— В группе поиграешь. — Василина заботливо поправила брату рубашку, собрала детали игрушки в пакет. — До свидания!
— До свидания! — Платон помахал рукой и послушно пошёл за сестрой.
Блокнот и фломастеры остались лежать на столе.
* * * * *
— Тима, какой он хорошенький. — Юля с улыбкой смотрела на мужа.
— А я говорил. — Тимофей довольно улыбнулся. — И девочка тоже хорошая.
— Хорошая. — Задумчиво отозвалась жена. — Только захочет ли она к нам. По-моему, мы ей не понравились.
— Ну, я не стал бы спешить с выводами. Она уже большая. Маму свою хорошо помнит. Скучает по ней, наверное. Помнишь, нам психолог рассказывала про их связь с биологическими родителями.
* * * * *
— А вас домой заберут? — Девчонки в группе обступили вернувшуюся Василину.
— Я не хочу. — Нахмурилась девочка. — Мне здесь нравится.
— Ты глупая. — Презрительно сказала ей девочка постарше. — Чего здесь хорошего?
— А плохого что?
— Ничего. Только здесь всё по расписанию. А дома можно спать, есть, в компьютер играть, когда хочешь и сколько хочешь.
— Можно подумать, ты дома жила?
— Не жила. Мне пацан один рассказывал. У него родители разбились на машине, и он в детский дом попал. Сказал, что всё равно сбежит, к бабушке.
— А нам здесь лучше, чем дома. — Упрямо сказала Василина. — Там всё равно пока никого нет. Мама, только когда из тюрьмы вернётся, нас заберёт.
— Не заберёт. Не мечтай даже. Их родительских прав лишают.
— Ну и что.
— А то. Сиди, если хочешь. Я когда в другом детдоме жила, у одной девчонки брата за границу забрали. А её нет.
— Так нельзя!
— Можно!
— Нельзя!
— Можно!
Они сцепились и принялись колотить друг друга. Василинка неумело, её соперница со знанием дела. Девчонки стояли полукругом и не вмешивались.
— Это что такое происходит?! — Светлана Павловна растащила их в разные стороны. — Не наказывали вас давно? Смотри, Василина, будешь так себя вести, запрещу бегать к брату. Какой пример ему подаёшь?
Когда укладывались спать, Василина услышала громкий шёпот с соседней кровати.
— А мальчишку этого за границей на органы разобрали.
— Это как? — Пискнул кто-то.
— А так. Вытащили все кишки и продали другим людям.
Василина заткнула уши пальцами и крепко зажмурилась.
* * * * *
Следующее свидание немало удивило будущих опекунов.
— Я вам братика не отдам. — Василина, насупившись, смотрела на Филатовых. — Вдруг вы с ним сделаете что-нибудь. На органы его разберёте.
Лицо Тимофея непроизвольно вытянулось.
— На что разберём?
— На органы. — Упрямо повторила девочка. — Это когда кишки другим людям продают. Я знаю, так бывает.
Супруги переглянулись.
— Василинка, ты откуда это взяла? — Юля попыталась взять девочку за руку, но та отступила назад и спрятала ладошку за спину.
— А почему ты говоришь только про Платона? — Опомнился Тимофей. — Мы вас обоих возьмём к себе. И никого ни на какие запчасти разбирать не будем. Обещаю.
— А зачем мы вам тогда?
— Понимаешь, Василинка, у нас с Юлей не может быть детей, а что за семья без них. Вот мы и хотим, чтобы в нашей квартире жили папа, мама, сын и дочь.
— Но вы же не настоящие мама и папа. Зачем вам чужие спиногрызы?
— Василина! — Весело воскликнул Тимофей. — Ты меня сегодня всё больше и больше удивляешь.
— А что? — Девочка вздохнула. — Так мама всегда говорила. — Что наградил её бог этими спиногрызами, а за что, непонятно.
— Действительно, непонятно. — Пробормотал мужчина.
— А нас вот Бог не наградил. — Грустно сказала Юля. — Наверное, мы сделали что-то не так.
Василина посмотрела на неё очень внимательно, развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты.
— Вот и всё. — Юля тоже встала. — Тим, она нас не примет. И Платону не позволит принять.
— Юль, не спеши… — Начал было Тимофей. Но в это время дверь открылась и на пороге появилась Василина, крепко державшая за руку брата.
— Мы поедем к вам жить. — Решительно сказала она. — Только называть вас «мама» и «папа» не будем.
Это была настоящая детская комната. С кроватями: у каждого своя, с большим столом для Василины и маленьким для Платона. И игрушки. Тоже у каждого свои. Платон бросался от одной машинки к другой, от самолёта к трактору, от конструктора к настоящему футбольному мячу.
Василина задумчиво села на край кровати и осторожно погладила кончиками пальцев сидевшего тут же большого игрушечного медведя. Медведь был мягкий и хорошо пах, домом и теплом. Если бы Василина была взрослой, то она обязательно сказала бы, что этот мишка пахнет счастливым и беззаботным детством, а так она только придвинула его к себе и погладила, уже смелее, всей ладонью.
На полке стояли куклы. Несколько. Они не шли ни в какое сравнение с той, что подарил ей дядя Лёня, и которая осталась одна в запертой пустой квартире. Эти были все разные и красивые.
Девочка подошла к письменному столу. Остро отточенные карандаши в стаканчике на столе, аккуратная стопка учебников за второй класс, тот самый блокнот со стразами. Всё это казалось Василине не настоящим, чужим, как декорация к какому-то фильму. Только медведь, пожалуй, вызывал тёплые чувства, и она опять вернулась на прежнее место, прижав к себе игрушку.
Открылась дверь, и в комнату сначала ввалилась целая связка ярких воздушных шариков, которые тут же взлетели к самому потолку, а следом вошли Тимофей и Юля. Он смело и решительно, она — осторожно, словно спрашивая разрешения, хотя находилась в своём доме и была здесь полноправной хозяйкой.
Маленький Платон завизжал от восторга и захлопал в ладоши. Но Юля смотрела на Василину. В глазах девочки на мгновение промелькнули радость и удивление, но почти сразу же взгляд снова стал серьёзным и задумчивым.
— Ну, как вам? Нравится здесь? — Спросил Тимофей.
Платон энергично закивал, а Василина заметила.
— У вас здесь игрушек больше, чем у Платона в группе. Зачем такие деньги на всякую ерунду потратили?
— Ты не любишь игрушки? — Спросила девочку Юля.
— Люблю. Наверное. Только я большая уже. Когда в доме жрать нечего, зачем их столько.
— Но у нас в доме есть, что жрать, ой, прости, есть. — Растерявшись от её безапелляционного заявления, ляпнул Тимофей.
Юля толкнула его локтем, а Василина неожиданно звонко расхохоталась.
— Ой, дядя Тим, это мама так говорила. А я знаю, что так говорить неправильно.
Теперь, глядя на растерявшегося мужа, улыбнулась и Юля. Смех девочки разрядил напряжённую обстановку.
— Раз уж речь зашла о еде, то предлагаю пообедать.
За обедом Василина заботливо следила за тем, как ест брат.
— Платон, не спеши. Вот хлебушек. Ложку держи правильно.
Тимофей и Юля переглянулись.
— Василинка, ты сама ешь, пока не остыло. Платон справится. Да, мужик? — Тимофей подмигнул мальчику.
— Да. — Жуя, подтвердил Платон.
— Он ещё маленький. — Строго сказала сестра. — И вот это не любит.
Она ткнула пальцем в фрикадельки, которые мальчик старательно оставлял нетронутыми.
— Это фрикадельки. Они вкусные. — Огорчилась Юля. — Детям нужно есть мясо.
— Мы такое не едим. — Упрямо повторила Василина.
— А что едите?
— Макароны. — Не задумываясь, выпалила девочка. — Кашу. В детском доме ещё давали пюре.
— И котлетку. — Добавил Платон.
— Вот, это как котлетки. — Обрадовался Тимофей. Только маленькие.
— Да? — Малыш осторожно откусил от мясного шарика маленький кусочек. — Вкусно!
— Вот и хорошо! — Обрадовалась Юля. — Будешь теперь есть? Василина, попробуй, пожалуйста.
— Нет. — Девочка отодвинула тарелку. — Спасибо. Я наелась.
Она взяла со стола кусок хлеба и отправилась с ним в комнату. Когда Тимофей чуть позже заглянул туда, хлеб нетронутым лежал на столе.
— Василин, послушай, — он присел на корточки перед девочкой — тебе не обязательно приносить еду в комнату. Всегда можешь пойти на кухню и взять, что захочешь. Давай я тебе покажу, где что лежит.
— А если Платон захочет есть, а еда закончится? — В упор спросила его Василина.
— Не закончится. — Терпеливо повторил Тимофей. — Не волнуйся.
— Так не бывает. — Недоверчиво сказала девочка. — Еда всегда заканчивается. И в садике, и в детском доме. А у нас дома её иногда вообще не было.
— А что же вы ели?
— Макароны. Дядя Лёня один раз принёс большую коробку. Только они тоже закончились. Я попросила еды у соседки, чтобы накормить брата. А мама меня потом за это побила.
— Василин, давай договоримся. Как только ты или Платоша захотите поесть, попить чаю, конфеты там, или ещё что, вы сразу говорите мне или Юле.
— А если вас очень долго не будет?
— Как долго?
— Несколько дней. Мама так уходила.
— А с кем же вы оставались?
— Платон оставался со мной. Я ведь уже большая.
— Василин, мы с Юлей не для того забрали вас из детского дома, чтобы бросать одних и голодных. Давай попробуем жить как обычная семья.
— Спать сколько угодно, есть сколько угодно и играть в компьютер?
— Не совсем так. Но примерно. Не устаю удивляться твоим умозаключениям.
— Чему?
— Твоим мыслям. Тому, как ты думаешь.
— Я не специально. Просто у меня в голове всё время что-то происходит.
— Это и есть твои мысли. И я очень хочу, чтобы они у тебя были хорошими, а не плохими.
Василина слушала внимательно. Мама никогда не разговаривала с ней, только ругалась. Но в садике и детском доме воспитатели и учителя иногда задавали всякие вопросы, и девочка научилась слышать и поддерживать разговор. Интересно, хорошие мысли это какие? Дядя Тим ей нравился. Это хорошая мысль. А на Юлю девочка смотрела с подозрением. Вдруг она только сейчас кажется доброй, а потом тоже начнёт ругать и бить. Занятая размышлениями, она неожиданно потеряла нить разговора, опомнившись только тогда, когда Тимофей спросил весело:
— Согласна?
Девочка только поспешно кивнула.
* * * * *
В доме Филатовых жизнь текла совсем не так, как привыкла Василина. Она не была похожа на их прежнюю у мамы, но и значительно отличалась от пребывания в детском доме.
Утром Тимофей отвозил девочку в новую школу, а в обед Юля вместе с Платоном приезжала за ней. Она работала дома, и они с мужем решили пока не отдавать мальчика в детский сад. Юля сама занималась с малышом, играла с ним, читала книжки. Платон быстро привык к её обществу и всё чаще обращался с различными просьбами.
А с Василиной у Юли дело не ладилось. Она пыталась помочь девочке с уроками, но та вежливо и решительно пресекала эти попытки.
— Спасибо. Я сама.
Она торопилась закончить свою работу и бежала играть с братом. Василина очень ревностно относилась к тому, что Юля пыталась ухаживать за мальчиком, и стремилась, как и прежде, делать всё сама. Женщине ничего не оставалось, как идти заниматься своими делами. Но стоило Тимофею переступить порог, как Василинка радостно бежала к нему навстречу.
— Дядя Тим, у меня математика не получается! А ты мне рисунок поможешь нарисовать? Дядя Тим, давай поиграем вместе.
Юлю такое отношение к ней девочки искренне расстраивало.
— Тима, я никак не могу найти к ней подход. — Жаловалась она. — Когда Василинка дома, она просто ограждает Платошу от общения со мной. Я хочу подружиться с ней, но ничего не получается.
— Юль, не опускай рук. Девочке нужно время. Брат — единственная её драгоценность в этом мире. А она привыкла быть единственной для него. Когда Василинка поймёт, что ты не собираешься отнимать у неё Платона, она успокоится.
— Я жду. — Вздохнула Юля. — Но иногда мне кажется, что это никогда не произойдёт.
Конец мая выдался холодным и дождливым. Праздник по случаю окончания учебного года у Василины решено было провести в детском центре. Тимофей отпросился с работы, и они все вместе отправились праздновать.
Увидев огромный детский городок с лестницами, сухими бассейнами и горками, Платон запрыгал.
— Хочу туда!
— Василинка, пойдёшь с ним? — Весело спросил Тимофей.
— Пойду! — Воскликнула девочка и тут же добавила. — Он же маленький. Вдруг его кто-нибудь обидит.
— Ты не волнуйся. — Успокоила её Юля. — Платон уже не такой малыш. Да и безопасно там. Поэтому, если не хочешь…
— Я хочу! — Перебила её Василина. — Дядя Тим, купи нам билеты.
Они скрылись за разноцветной оградой. Посмотрев на огорченное лицо жены, Тимофей отошёл и через несколько минут вернулся с мороженым в обеих руках.
— Держи! Смотри, какое красивое! Когда мы с тобой только встречались, помню, ты очень его любила!
— А дети? — Нерешительно спросила Юля.
— Купим ещё, когда наиграются. А пока — это нам. — Подмигнул муж.
Они ели мороженое и болтали, как раньше. Хорошее настроение постепенно возвращалось к Юле. Они и не заметили, как пролетело отведённое время.
Первым выскочил красный и разгоряченный Платон. Он бежал к Юле, раскинув руки, и от переполняющего его восторга вдруг звонко воскликнул:
— Мама! — И крепко обнял её за шею.
Юля замерла на мгновение и в этот момент успела заметить, как счастливая улыбка сползает с лица выскочившей за братом Василины. Девочка остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Юля держала на руках Платона, а Тимофей тормошил девочку, расспрашивая её о чём-то. Василинка отвечала вяло и всё время поглядывала на прижавшегося к Юле брата.
— Ну что, идём есть мороженое?
— Я не хочу. — Василинка хмуро взяла Тимофея за руку. — Дядя Тим, давай поедем домой.
— Хочу мороженое! — Заныл мальчик.
— Ладно, возьмём с собой домой. — Решил Тимофей, посмотрев на девочку. — Сейчас приду.
Едва переступили порог квартиры, как Тимофею позвонили с работы.
— Надо ехать. — Вздохнув, пояснил он. Я постараюсь побыстрее, а вы пока лопайте мороженое и не ссорьтесь.
Василина неохотно поковыряла ложкой холодное лакомство и ушла в свою комнату. Вскоре за ней пришёл и, всем довольный, улыбающийся Платон. Заглянув чуть позже, Юля увидела, что дети мирно играют на ковре. Она решила тоже немного поработать, коль уж Тима так экстренно вызвали сегодня, и включила компьютер.
Василине было очень грустно и страшно. Сегодня Платоша назвал эту чужую Юлю «мамой». Если бы он назвал дядю Тима «папой», она бы не так расстроилась. У них никогда не было папы, а мама есть. А самое главное, эта Юля скоро совсем отнимет у неё братика. Платон и так уже всё время бежит к ней, а раньше всегда обращался только к Василине. Юля заберёт Платошу себе, а у неё совсем никого на свете не останется. И тут Василину осенило: надо, чтобы Платону опять нужна была только она.
— Платоша, ты хочешь погулять? — Вкрадчиво спросила она.
— Хочу! — Простодушно обрадовался Платон. — Мы пойдём на площадку? С Юлей?
— Мы пойдём на площадку. Только без Юли. — Сестра прижала палец к губам. — Она работает. И если мы будем её отвлекать, она будет ругаться. Мы сами пойдём гулять. Тихо.
Она принесла из прихожей обувь. Торопливо обулась сама и обула брата. Выглянула в окно. Хорошо, что сегодня такое солнце. Дядя Тим сказал, что лето наконец наступило. Значит можно идти так, как есть.
Она ещё раз велела Платону вести себя тихо, осторожно провела его к двери и, стараясь, чтобы замок щёлкнул не очень громко, прикрыла входную дверь.
Оказавшись на улице, Платон потянул её в сторону площадки, где они обычно гуляли с Юлей.
— Я знаю площадку в сто раз лучше! — Сказала брату Василина.
— Да? — Удивился братишка. — А мы туда пойдём?
— Мы туда пойдём. — Подтвердила она и, держа Платона за руку, зашагала в сторону от дома.
Шли долго. По дороге Василина заглядывала во дворы и, найдя наконец по её мнению подходящую площадку, свернула туда.
— Здорово здесь, правда? — Спросила она братишку.
Платон, который устал ходить просто так, радостно согласился. Они долго играли, пока вдруг мальчик не заявил:
— Василинка, я есть хочу.
— Есть? А у нас ничего нет. — Сестра нахмурилась и вдруг просияла. — Мы сейчас купим! Дядя Тим мне сдачу отдал от билетов.
Она полезла в карман и торжествующе вытащила оттуда пару купюр.
— Сами купим? — Обрадовался Платон. И потащил сестру за руку к выходу с площадки.
Когда они шли сюда, Василинка заметила женщину, которая продавала пирожки и воду в бутылочках.
— Здесь хватит на два пирожка и попить? — Спросила она, протягивая деньги. Платошка нетерпеливо подпрыгивал рядом.
— Здесь хватит на три пирожка и попить. — Улыбнулась женщина. — А ты что, считать не умеешь?
— Умею. — Нахмурилась девочка. — Только… Я же не знаю, сколько они стоят.
— А вы что же, одни?
— Мама на площадке, вон там. — Девочка махнула в ту сторону, откуда они только что пришли. — А братик есть захотел.
— Как же вас мама одних отпустила? — Покачала головой женщина.
— Я уже взрослая. — Гордо сказала Василина. — И сама всё умею.
— Ну, держи, взрослая. — Засмеялась женщина. — Бегите, а то мама, наверное, всё же волнуется.
— Спасибо. — Вежливо кивнула девочка, забирая покупку.
Пирожки были большие и очень вкусные. Они съели по одному, попили воды. Оставшийся Василина бережно завернула в пакет «на потом» для Платона.
— Когда мы пойдём домой? — Спросил уставший братишка.
— А хочешь, пойдём в парк, смотреть на живую лошадку? — Придумала Василина. Недавно дядя Тим возил их туда, и Платона никак не могли увести от коричневого пони с густой чёрной чёлкой. Очень уж он ему понравился.
— Хочу! Хочу! — Обрадовался, забывший про усталость мальчик.
Василина понятия не имела, в каком направлении следует двигаться, но решительно шла вперёд. Платон, привыкший во всём доверять сестре, послушно топал рядом. Погода тем временем начала портиться. Солнце спряталось за невесть откуда взявшиеся тучи, подул холодный ветер. Платон ёжился, но терпеливо шёл за сестрой, ему очень хотелось вновь увидеть маленькую лошадку со смешной жёсткой чёлкой.
Тучи становились гуще, на землю начали падать первые капли, и девочка поняла, что сейчас пойдёт дождь.
— Надо спрятаться от дождя. — Озабоченно сообщила она брату.
Девочка свернула в переулок, оглядываясь в поисках какого-нибудь укрытия, и вдруг увидела старенькие знакомые беседки, и лесенку без одной ступеньки, и клумбу с чахлыми ростками, которые воспитатели обычно сажали весной. Это же её детский садик! Там, с одного угла, в заборе не хватало двух прутьев, и, когда мама опаздывала на работу, она частенько вместе с Василиной проходила через спасительную дыру, так было короче.
— Идём! — Она решительно потянула за собой брата.
Они не успели добежать совсем немного. Дождь хлынул. Сильный и по-осеннему, словно и не конец мая, холодный. Забившись в угол беседки, они сидели, прижавшись друг к другу, и Платон зябко вздрагивал, поводя плечами под промокшей футболкой. Василинка прижимала его к себе, пытаясь хоть как-то согреть, но у неё это плохо получалось, так как она и сама дрожала от налетающего ветра. Ажурные стены беседки плохо защищали от непогоды, и, когда дождь закончился, они оба изрядно продрогли.
— Пойдём домой, Василинка. — Заплакал Платон.
— Платоша, хочешь пирожок? Он вкусный. Тебе же понравился.
— Понравился. — Плакал мальчик. — Мне холодно. Я к Юле хочу.
Василинка сжала кулачки. Ей жалко было брата, но мысли о Юле, не позволяли принять правильное решение.
Стоп. Они сейчас в её садике. Значит, их дом совсем рядом. Она помнит, как туда идти. А что, если удастся пробраться в квартиру? Как, она не знала, но оставаться здесь было нельзя, а возвращаться к Филатовым… Она потянула братишку за руку, и он нехотя поплёлся за ней.
— Я в лужу наступил. — Пожаловался он через несколько шагов. — У меня теперь носочки мокрые.
— Ничего, Платоша, сейчас погреемся. Наберём воды в чайник, вскипятим. Будешь пить чай с пирожком. — Приговаривала девочка, поднимаясь по лестнице.
Промокшие и замёрзшие, они стояли перед запертой дверью и смотрели на узкую бумажку с полинявшей синей печатью.
— Господи! Василинка! Это вы что ли? — Поднимающаяся по лестнице Любовь Антоновна схватилась за сердце. — Откуда вы здесь взялись?
Она торопливо открыла свою дверь и подтолкнула детей в квартиру.
— Скорее, скорее. Замёрзли как! Батюшки, да где ж это видано, ходить по улице в такой дождь.
Высушив и накормив детей, она горестно смотрела на них, не зная, что делать дальше. Василинка, упрямица этакая, ничего не хочет объяснять, а мальчишка только плачет и просится домой.
Не добившись от Василины ответа на свои вопросы, она уложила детей спать и, дождавшись, пока они уснут, решительно набрала номер полиции.
* * * * *
— Спасибо вам. — Тимофей приложил руку к груди. — Не знаю, как и благодарить за детей. Мы ведь с ног сбились. Сразу в полицию обратились. Сами бегали искали.
— Плохо им у вас? — Подозрительно спросила Любовь Антоновна. — Обижаете?
— Да что вы. — Тимофей сокрушённо покачал головой. — Наоборот, и так и сяк. Платон и ко мне, и к жене привык. Юлю даже мамой называть начал. А Василинка…
— Вот в том-то и дело. — Вздохнула соседка. — Она же словно мама для брата всегда была. Любит очень. А вы вроде как отнять мальчонку пытаетесь. Вот она и увела его туда, где бы он опять только её был.
— Понимаю. Но что делать со всем этим?
— Не спешить. — Строго сказала пожилая женщина. — Одеяло на себя не перетягивать. Это ясно, что маленький он, к вам быстрее привыкнет. А вы умнее будьте: не отстраняйте старшую-то, сами просите о помощи. И мальчику почаще говорите, какая у него сестрёнка хорошая, да как его любит. Когда поймёт Василинка, что без неё никак, тогда и оттает.
— Спасибо. — Задумчиво поблагодарил Тимофей. — Сам буду стараться и жене объясню. Наверное, мы и, правда, слишком торопимся.
После холодного душа сильно заболел Платон.
— Пневмония. — Констатировал врач. — Заберём в больницу. У детей все процессы протекают гораздо быстрее, чем у взрослых. Нужен контроль. А у вашего мальчика ещё и организм не слишком сильный. Так что.
* * * * *
Василина стояла на пороге палаты и глазами полными ужаса смотрела на бледного Платона, рядом с кроватью которого на неудобном больничном стуле сидела не менее бледная Юля. Заметив девочку, Юля тихо сказала:
— Иди сюда, Василинка. Возьми вон там стул, посидим вместе.
Девочка, опустив голову и стараясь не шуметь, неуклюже переставила тяжёлый стул. Не поднимая головы, села. Юля заглянула ей в лицо. Крупные слёзы скатывались по щекам Василины, а она даже не пыталась их вытереть.
— Не плачь, малышка. — Попросила Юля.
— Это я виновата, что Платоша заболел. — Тихо прошептала девочка. — Лучше бы я заболела.
— Не лучше. Совсем не лучше. Я за тебя боялась гораздо больше, чем за Платошу.
Девочка изумлённо посмотрела на Юлю.
— Почему?
— Потому что я знаю, что ты его сильно любишь. — Стараясь сохранять спокойствие, объяснила Юля. — И ты умеешь заботиться о нём, и никому не дашь в обиду. А он пока ещё не может позаботиться о тебе, и защитить тоже пока не может. Это обязательно будет потом, когда вы вырастете, а пока, я очень боялась за тебя.
— Правда?
— Правда. Знаешь что, Василинка, давай попробуем так: ты будешь помогать мне заботиться о Платоше, потому что без тебя я не справлюсь, а я буду заботиться о тебе. И дядя Тим тоже. Это пока Платон не станет совсем большим и не сможет тоже тебя защищать. Хорошо?
— Хорошо. — Тихо и твёрдо ответила девочка.
Юля нерешительно обняла её одной рукой, и Василинка не отодвинулась, а, кажется, с облегчением приняла эту осторожную ласку, прижавшись головой к Юлиному боку.
Проснувшийся Платон некоторое время смотрел на них своими большими удивлёнными глазами, потом потянулся, улыбнулся и протянул:
— Мама? Василинка? Я есть хочу!
Автор Йошкин Дом
