— Мамочка, нам еще долго ехать?
Алинка проснулась и потерла глаза. Старенький автобус нещадно подбрасывало на каждой кочке. За окном виднелись какие-то деревья, которые быстро мелькали мимо, сменяясь бесконечными полями. Хмурое небо висело над ними так низко, что казалось просто лежит на земле. Дождь иногда усиливался и тогда пейзаж за окном как будто размывало и все становилось серым, сливаясь в одну сплошную массу. Алинка поежилась и прижалась к маме.
— Замерзла? – Катя накинула на плечи дочери концы своего длинного шарфа и покрепче прижала ее к себе. – Скоро уже, насколько я помню. Давно не была в деревне. Последний раз мама привозила маленькую, чуть постарше тебя.
— А почему мы туда едем? – Алинка проснулась окончательно и заерзала на коленях Кати, устраиваясь так, чтобы видеть лицо матери.
— Потому, что нам придется там пожить какое-то время. Больше негде.
— А дома? – Алина удивленно посмотрела на мать.
— А дома теперь не получится, родная.
— Из-за этого? – девочка легонько тронула пальцами плохо замазанный синяк на скуле Кати.
— И из-за этого тоже. Давай мы не будем об этом говорить, хорошо? Лучше подумаем, как мы будем жить на новом месте. Там есть дом, сад, огород. Правда, я ничегошеньки не умею сажать, но до весны еще немножко времени есть, попробуем с тобой научиться, да?
— Да! – Алинка кивнула. – Мам?
— Что?
— А теперь мне можно будет завести котика или собачку?
— Да хоть обоих. – Катя улыбнулась и поправила капюшон куртки дочери. – Бабушка всегда говорила, что в доме должно быть хозяйство.
— А что это значит?
— Она имела в виду животных. У нее была козочка, много курочек, гуси. Я их страшно боялась. Они были такие огромные и так громко шипели! Не на меня. Но почему-то, мне всегда было страшно. А потом бабушка дала мне хворостинку и показала, как их надо выгонять пастись на полянку за огородом. И я бояться перестала. Теперь боялись гуси. – Катя улыбнулась и Алинка, впервые за последнее время, рассмеялась.
Автобус в очередной раз подпрыгнул на кочке, сзади что-то щелкнуло, девочка вздрогнула и закрыла глаза.
— Не бойся! Все хорошо! – Катя перехватила дочь поудобнее. – Больше ничего не бойся. Мы никогда туда не вернемся!
Катя погладила дочь по голове и посмотрела в окно. Дождь и не думал сдавать позиции, напротив, полил еще сильнее. Дом наверняка выстыл совершенно. Хорошо еще, если дрова есть, а если нет, тогда что делать? Катя понимала, что затея ехать сюда без всякой подготовки была, мягко говоря, не самой лучшей, но выхода у нее не было. После того как вчера ночью она прибежала к матери полуодетой, с плачущей Алиной на руках, все завертелось с такой быстротой, что опомнилась она только в автобусе, который увозил ее с ребенком в далекую деревушку, где когда-то жила Катина бабушка и сама Катя до пяти лет.
Катя не знала, почему ее воспитывала до пяти лет бабушка. Мама оставила ее в деревне, у бабушки, и вернулась за ней только когда Кате исполнилось пять. Ни до, ни после в своей жизни Катя так не плакала, как тогда, когда мать увозила ее от привычного мирка, где она прожила всю свою, крошечную пока, жизнь.
-Что ты рыдаешь? Будешь жить в городе. Там теперь твой дом!
Катя сердито замотала головой и ткнула пальцем в исчезающий за поворотом дом бабушки.
-Вот Катин дом!
-Нет! Забудь! — мать сердито дернула ее за руку и зашагала быстрее.
Именно тогда Катя первый раз поняла, что ее сил может быть недостаточно, чтобы изменить что-то в жизни.
Бабушку Катерина почти не помнила. Так, какие-то образы. Теплые, немного заскорузлые от постоянной работы на земле, но все равно такие мягкие и ласковые, руки. Мягкий живот, с неизменным фартуком на нем, в который так уютно было уткнуться носом и пожаловаться на все на свете. И, главное, глаза. Голубые, прозрачные, как вода летним днем. Такие же глаза были у нее самой и у Алинки. Только у бабушки всегда таилась смешинка. Даже тогда, когда было плохо или грустно. Глаза на мгновение становились темнее, глубже, а потом где-то в глубине рождался тот самый
секретик, и вот уже бабушка начинает тихонько, а потом все громче напевать свое любимое: «Ой, цветет калина…» и все становится на свои места.
— Нечего грусть-тоску разводить! Легче не станет!
Бабушки не стало, когда Кате исполнилось пятнадцать. Мама не взяла ее с собой в деревню, чтобы проститься. Почему? Катя не знала. К тому времени отношения с матерью у нее уже испортились. В доме появился Юрий, мамин новый муж и мама, совершенно непонятно почему, стала вдруг жесткой и колючей. Катя гадала, что случилось, пока подружка ее, Ленка, не объяснила ей все просто и понятно.
— Ревнует она тебя.
— К кому? К Юре?
— А ты думала! Мать твоя уже немолодая, а ты как раз выросла уже почти. Ты что, Катя, совсем уже? Могла бы и сама догадаться.
Катя сидела на лавочке рядом с Ленкой совершенно оглушенная услышанным. Ерунда какая! Мама и ревнует… Да к кому? К этому плешивому Юре?
— А он к тебе не приставал?
— Нет! Ты что! – Катя возмутилась было, но осеклась. Почему-то вспомнились странные взгляды, которые Юра бросал на нее на кухне, когда она, придя из школы, грела обед ему и себе. Юрий работал таксистом и обедать предпочитал дома.
— Вот то-то! Ты поосторожнее, подруга, а то мало ли… — Ленка сочувственно посмотрела на Катю. – А то, хочешь, перебирайся ко мне? Мама все равно раз месяц дома ночует со своими поездками, а мне скучно.
Мать Ленки, Света, была «челночницей». Вечно куда-то спешащая, растрепанная и заполошная, но очень добрая женщина билась как рыба об лед, чтобы поднять дочь и дать ей образование. Из каждой поездки она привозила Ленке тряпки и обувь, которыми та щедро делилась с подругой, понимая, что у Катиной матери одеть дочь, не то что модно, а хотя бы просто по сезону, получается не всегда. Света, раз заприметив новые дочкины джинсы на Катерине, молча стала возить обновки в двойном экземпляре и раз и навсегда запретила Кате даже заикаться на эту тему.
— Я что, не понимаю? Или девчонкой не была? Носи на здоровье! Пусть хоть вам будет полегче, да красивенького перепадет. – Света вздыхала и, перецеловав девчонок, уносилась снова «по делам».
Первый раз Катя на приглашение Ленки ответила отказом. С какой стати? У нее дом есть! Но уже спустя месяц передумала, после того, как Юра прижал ее к стенке в коридоре и что-то жарко зашептал на ухо. Ни слова из этого Катя, до смерти напуганная, не разобрала и в тот же вечер ушла к Ленке, которая не стала ничего спрашивать, а достала из аптечки у матери валерьянку, накапала щедрой рукой двойную дозу, заставила Катю выпить и вытащила из шкафчика коробку шоколадных дорогущих конфет, которые Света приберегла на новогодние праздники.
— Нам нужнее!
Приехавшая из очередной поездки Светлана только обняла разревевшуюся Катерину и сказала:
— Жаль, девочка, что тебе пришлось с изнанкой жизни этой поганой так рано столкнуться. Но ты не плачь, не надо. Слезами тут не поможешь. Берись за ум, тебе помочь больше некому. Придется самой! Катя, нужен аттестат. И не абы какой, а поприличнее, чтобы куда-то поступить можно было. А иначе придется тебе идти работать сразу, а тогда пиши-пропало и образование, и хорошая жизнь.
Катя прислушалась к Светлане. Они с Ленкой просиживали за учебниками вечера, вместо того, чтобы шататься по соседним дворам с компаниями, за что быстро заработали прозвище «зубрилки». Но результат не заставил себя ждать. Вполне прилично окончив школу, они поступили в один вуз, правда, на разные факультеты. Лена выбрала юридический, а Катя – экономический. Когда они учились на втором курсе, Света открыла свой первый магазин и взяла Катю на работу.
— Привыкай. Будешь моей правой рукой и левой ногой. Тебе доверю. А больше никому верить нельзя. Мотай на ус, Катерина. Все врут!
К окончанию института Катя уже заведовала всеми тремя магазинами Светы в городе и еще пятью в области. Она научилась водить машину, перешла на заочное отделение и начала довольно прилично зарабатывать. Света уже не была той заморенной и уставшей женщиной. Ухоженная, холеная, она твердой рукой правила в «своей империи», по-прежнему не доверяя никому, кроме Кати.
Именно она познакомила Катю с одним из своих многочисленных партнеров по бизнесу, который быстро разглядел в тихой и, с виду очень скромной, девушке, и волю, и характер.
Катя потом гадала, может именно тогда Влад поставил себе целью сломать ее? Уничтожить в ней все то, что так не давалось ему самому. Целеустремленность, уверенность в своих силах и желание жить по собственной мерке, без оглядки на кого-либо.
Поначалу он восторгался ее умом и постоянно твердил, как ему повезло, но когда Катя с радостью согласилась выйти за него замуж, потому, что успела крепко влюбиться в этого обаятельного и, казалось, знающего цену словам и делам, парня, его отношение стало меняться. И вот уже ее слова встречаются ироничной усмешкой, а планы – сомнениями. Влад стал твердить, что для него главное семья и дети, уговаривая ее бросить работу. Катя долго сомневалась, ведь то, чего она успела добиться, было для нее важным, да и Свету подводить она не хотела. Но когда будучи уже на третьем месяце, она неожиданно потеряла сознание за рулем, когда ехала по трассе в соседний городок, вопрос решился сам собой. Она съехала в кювет, лишь слегка поцарапав машину, но испугалась так, что решила прислушаться к словам мужа. Никакая работа не стоит жизни ребенка, да и ее собственной.
— Катюша, подумай хорошо! Я дам тебе отпуск. На столько, на сколько ты скажешь. Родишь, отсидишь декрет и вернешься.
Катя, которая вся ушла в мысли о грядущем материнстве, только кивнула, понимая, что вряд ли уже вернется. Влад все больше и больше давил, постепенно лишая ее возможности сказать хотя бы слово поперек. Все подавалось под соусом любви и заботы. Он и правда был очень заботлив и нежен. И, хотя Катя не страдала какими-то особыми предпочтениями в еде, каждый вечер приносил домой полные пакеты деликатесов, пытаясь понять, чего же сегодня захочется его жене. Самая красивая и дорогая кроватка, лучшая коляска и бесподобно красивые вещички на ребенка. Любые капризы выполнялись тут же при одном условии. Катя должна была молчать и восхищаться.
Что-то в их отношениях неуловимо менялось, но Катя пока не могла понять, к чему все идет. Влад то казался самым заботливым и любящим человеком на свете, главным для которого было радовать ее каждую минуту, то вдруг превращался в холодного и странного незнакомца, который странно смотрел на нее и Катя долго не могла понять, что смущает ее в этом взгляде, пока однажды, щелкая кнопкой пульта по каналам, не наткнулась на передачу о животных, в которой леопард следил за своей добычей. Взгляд хищника настолько напомнил ей Влада, что она вздрогнула и испуганно выключила телевизор.
Первая размолвка случилась у них по поводу имени для дочери. Они сидели в ресторане, отмечая день рождения Кати, когда Влад услышал разговор между Катей и Леной, в котором Катерина сказала, что хотела бы назвать дочь Алиной. Бесцеремонно вмешавшись в беседу, он приобнял Катю и, четко выговаривая каждое слово, отрезал:
— Ева будет. Я сказал!
— Тоже красиво. Ева Владиславовна. Не вычурно? – Лена внимательно посмотрела на Влада, который никогда ей особо не нравился, чем-то отдаленно напоминая собственного ее отца, которой смертным боем бил Светлану, пока не попал под машину, освободив мир от своего присутствия. Лене было тогда всего шесть, но она уже очень хорошо начала понимать, что такое ненависть.
— Что бы ты понимала! Моя дочь должна носить идеальное имя и быть идеальной.
— Ух ты! А если вдруг не оправдает? Ну, вот не станет идеальной?
— Значит, ей придется сильно постараться! – Влад встал, больно сжав плечо Кати, и навис над столом, сверля глазами Ленку, которая с интересом наблюдала за ним.
Катя никогда не видела Влада таким. На какую-то секунду ей показалось, что он сейчас ударит подругу и Катя, легонько ущипнув под столом Ленку, попыталась сменить тему:
— Вот смешно будет, если мальчик родится! Врачи же могут ошибаться. Все эти новомодные исследования…
— Какой мальчик? – Влад как будто переключился и повернулся к жене, которая испуганно отпрянула, настолько пустым был его взгляд. – Ева! Я сказал!
Катя смотрела на мужа и не узнавала его. Списав поведение Влада на то, что он слишком много выпил, она дернула за руку Лену и встала из-за стола.
— Наказание просто. Каждые пять минут бегаю. Владик, выпусти меня.
Муж тяжело глянул на них и посторонился.
В дамской комнате Ленка повернула замок на двери и в лоб спросила подругу:
— Лупит тебя уже?
— Лена, ты с ума сошла! Да он ни разу на меня руку не поднял!
— Когда поднимет — будет поздно! Беги от него сейчас, пока еще можно что-то сделать. Потом не уйдешь. Будешь терпеть ради ребенка. Я тебя знаю. Он ее завалит подарками и будет строить заботливого папашу, но ровно до того момента, как она скажет или сделает что-то не так, как ему понравится.
Катя стояла, опершись руками о столик с раковиной, и смотрела на себя в зеркало. Она не была наивной и прекрасно понимала, что Лена, хоть и утрирует, в чем-то точно права. Но бросить мужа, уйти вот так, беременной в никуда… Пока ведь не было никаких особых звоночков. Сегодняшний разговор можно оправдать тем, что Влад устал за последнее время и слишком расслабился, стараясь снять напряжение.
— Хотя бы подумай, Катя. Это в твоих интересах. И в интересах твоей дочки. Да, Алинка? – Лена тихонько погладила подругу по животу.
В тот вечер, приехав домой, они первый раз серьезно повздорили с Владом, который настаивал, чтобы Катя прервала всякое общение с Леной и Светланой.
— Хватит! Они мне уже поперек глотки. Мутят что-то, настраивают тебя против меня. Без конца эти звонки от Светы. Ты у нее уже полгода не работаешь, что она все тебе названивает? Я хочу, чтобы ты полностью сосредоточилась на ребенке!
— Влад, это мы даже обсуждать не будем! Лена и Света моя семья. Когда мне было плохо и некуда было пойти – они приняли меня. А сколько Света сделала для меня за эти годы – никаким аршином не измерить. Я буду с ними общаться! И дружить тоже буду! И, если ты не хочешь ругани в доме, больше мы возвращаться к этому вопросу не будем.
Лицо Влада потемнело. Он сжал кулаки и замахнулся. Катя испуганно сделала шаг назад и не удержалась на верхней ступеньке лестницы, которая вела на второй этаж их дома. Дома, который был так любовно обихожен ею и где Катя мечтала свить свое родовое гнездо.
Все, что случилось дальше, Катя потом вспоминала, словно пробираясь через густой туман. Скорая, операционная, ее руки, хватающие воздух и не находящие опоры, пока чьи-то другие, крепкие и уверенные, не взяли ее за запястья.
-Тише, девочка, не волнуйся! Все будет хорошо!
Последнее, что услышала Катя в тот день, был крик ее новорождённой дочери. Алина родилась почти на месяц раньше срока. Влад метался по приемному отделению, доводя врачей бесконечными претензиями и не находя себе места. Катя отказалась с ним разговаривать, когда пришла в себя, передав записку, в которой просила не трогать ее больше.
В день выписки, который наступил совсем не скоро, под окнами роддома стоял Влад с огромным букетом и связкой шаров. Когда Катя вышла на крыльцо, держа в руках сверток с дочерью, он встал на колени.
— Простите меня, девочки мои! Катюша, Алинка! Простите!
Света, которая приехала на выписку, чтобы забрать Катю, поскольку Ленка где-то умудрилась поймать очередной грипп, внимательно посмотрела на Катю и кивнула.
— Смотри сама. Если что – я рядом.
Дальше все пошло ровно так, как предсказывала Лена. Катя превратилась, совершенно незаметно для себя, в обслугу для ребенка. Влад, поначалу еще как-то пытавшийся наладить отношения с женой, быстро остыл к этому занятию и теперь только требовал ежевечерних отчетов о том, как растет и развивается Алина. Катя махнула рукой и сосредоточилась на ребенке, решив взять паузу на то время, пока дочь подрастет настолько, чтобы можно будет выйти на работу. Пока же она полностью зависела от мужа. Его поведение иногда пугало ее, а иногда заставляло озадаченно хмуриться, как тогда, когда он потребовал предоставлять ему отчет по тратам и не просто общий, а до копейки. Катя, у которой был собственный счет в банке, в один прекрасный день обнаружила, что документов, которые она всегда хранила в папке в столе, на месте нет. На ее вопрос, Влад пожал плечами:
— А зачем они тебе? Если что-то надо – скажешь мне, я сделаю.
Катя не стала ничего больше спрашивать, но при первой же возможности позвонила Ленке и попросила совета.
— Так! Паспорт потеряла, свидетельство тоже. Штраф заплатишь и все. Я помогу. Но ему об этом знать совершенно ни к чему, поняла меня? – голос Лены звенел от еле сдерживаемой злости.
Катя готова была уже уйти от мужа, но Алина, неожиданно для всех, начала сильно болеть. То ли сказались ранние роды, то ли что-то еще, но иммунная система ребенка не хотела работать как надо. Алинка то металась с высокой температурой, то лежала тряпочкой на руках Кати, выдавая на градуснике значения гораздо ниже нормальных. Они ездили по врачам, Влад требовал постоянного отчета о том, как Катя выполняет рекомендации. Именно тогда он начал поднимать на нее руку. Катя, измученная бессонными ночами и страхом за ребенка, не могла думать ни о чем, кроме здоровья Алины. Она безмолвно подчинялась Владу, понимая, что без его денег, связей и прочего она сейчас с болезнью ребенка не справится.
Влад же, пару раз «проучив» жену, удовлетворенно притих, получив то, чего так добивался. Покорную и сломленную женщину, которая полностью зависела от его воли.
Постепенно Алине стало лучше и врачи стали осторожно говорить, что организм справился и теперь нужно просто поддерживать все на нужном уровне. Катя возила дочь на море и по санаториям, радуясь возможности сбежать из дома, к которому потеряла всякий интерес, уже поняв к тому времени, что свое предназначение он не будет выполнять никогда.
Влад заговорил о втором ребенке, но Катя твердо ответила, что подумает об этом после того, как Алина окончательно поправится.
В тот день, который стал переломным в ее жизни, они только-только вернулись с Алиной с очередного курса в санатории и Влад, подхватив на руки дочь, бросил Кате:
— У Алины теперь будет няня. Ты больше не справляешься. Ребенку нужны занятия и нормальное воспитание.
Катя на секунду опешила, а потом потянулась к дочери.
— Почему? С чего вдруг такие странные решения?
Влад отдал ей Алину, а потом неожиданно ударил Катю раз, потом другой. Алинка заревела, Катя испуганно отшатнулась.
— Кто-то спрашивал твоего мнения? – вкрадчивый голос прозвучал так тихо, что Катя едва расслышала сказанное.
— Нет.
— Именно. А будешь возникать – Алину больше не увидишь, поняла меня?
— Да.
— Не трогай маму! – голос Алины взвился под высокий потолок и испуганной ноткой зазвенел на весь дом.
— Что ты сказала? – Влад удивленно посмотрел на дочь и снова перевел взгляд на жену. – Ты, когда успела настроить ребенка против меня?
— Я не настраивала…
— Ты злой! – Алина сердито смотрела на отца.
— Да я тебя за такие слова!
— Не смей ее трогать! – голос Кати прозвучал странно спокойно и очень тихо.
Влад внимательно посмотрел на нее и сделал шаг назад.
— Иди, занимайся ребенком, пока я добрый. А с завтрашнего дня я буду думать, насколько ты мне тут нужна.
Тем же вечером Катя, чувствуя себя героиней какой-то весьма паршивой мелодрамы, достала пузырек с таблетками, которые ей когда-то, еще до беременности, прописал врач от бессонницы. Дата на пузырьке была немного просроченной и оставалось только надеяться, что они все-таки сработают. Сработали. Влад, приняв ее подобострастные вопросы о работе и усталости за чистую монету, выпил предложенный чай и милостиво выслушал, как Катя нахваливала его, говоря о том, что лучшего отца для Алины она бы не желала. А после того, как муж уснул, уронив голову на стол рядом с компьютером, где играл в очередную «стрелялку», Катерина быстро собралась, вызвала такси и, схватив сумку с документами и детскими вещами, взяла на руки сонную Алину. Она до истерики боялась, что Влад проснется, поэтому одевалась в спешке, даже не натянув на ноги носки, а всего лишь сунув ноги в полусапожки и натянув на домашнюю водолазку пуховик. Алина всхлипнула, когда Катя взяла ее на руки, но почувствовав на щеке теплое дыхание мамы, тут же успокоилась. Через полчаса Катя стояла на пороге квартиры матери, где до сих пор была прописана.
— Что ты здесь делаешь? – сонная мать Кати стояла, чуть покачиваясь на пороге. – Да еще и с ребенком. Ох, какая ты красивая…
Мать разглядела в сумраке подъезда наливающийся синяк на щеке Кати и посторонилась, пропуская их в квартиру.
— Жить не пущу, сама понимаешь, места и так мало! Да и с мужем твоим связываться не стану.
Мать прикрыла двери в прежнюю Катину комнату, чтобы не разбудить младших детей, братьев Кати.
— Я все понимаю, мама. Но мне просто нужно немного времени, чтобы понять, что делать дальше.
— Что делать? К мужу возвращаться! Что тут думать? Он с тебя пылинки сдувает, дочку любит. Хотя, с тебя может уже и не сдувает… И что ты думаешь дальше делать?
— Мне нужно уехать. Здесь он меня в покое не оставит. Когда поостынет, тогда и будем разговаривать. Можешь мне телефон принести?
Мать молча вышла из кухни. Алина спала на руках у Кати, тихонько вздрагивая во сне.
Набрав номер Лены, Катя вкратце рассказала той, что случилось. Получив приказ сидеть на месте и ждать прихода Светы, которая должна будет отвезти их на освидетельствование, а потом на вокзал, Катя повернулась к матери:
— Ну вот. Все решилось.
— Куда ты поедешь?
— Не знаю пока. Подальше. Я не пропаду.
Мать покачала головой и вынула из кармана связку ключей.
— Поезжай в деревню. Бабушкин дом еще стоит. Документы сейчас принесу, переоформишь на себя.
— Спасибо… Мам…
— Что?
— А почему ты меня тогда не взяла с собой, чтобы попрощаться с бабушкой?
— Стыдно было! – мать сердито запахнула поплотнее халат и вышла из кухни.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
