— Это она к парням поближе, а то зачем бы ей в «мужицкий» техникум поступать, — ворчал Яков, когда Евдокия прочитала письмо от дочери. Прошёл месяц как Санька уехала, и в первом письме сообщила, что устроилась хорошо, экзамены сдала, поступила.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— А где там мужики? – не поняла подковырки со стороны мужа.
— Техникум как называется? – хмуро спросил Яков. – Механический… значит мужики там учатся.
Евдокия снова развернула листок и прочитала: «Механико-технологический».
— Ну вот, я и говорю, это там, куда парни поступают. Закрутит хвостом, принесёт в подоле, бросит нам…
Евдокия, после того как уехала старшая дочь, чувствовала себя виноватой, больно было за дочку, что так рано родное гнездо покинула, чувствовала — из-за отцовского характера сбежала.
— Не наговаривай на дочь, она кровиночка твоя, помощница мне… да и тебе была помощницей, чего же ты её загодя «полощешь» в мутной водице… пусть учится, она у тебя есть-пить теперь не просит.
— Ага, а кто денег на дорогу сунул?
— А ты хотел, чтобы она впроголодь там жила? Вон она пишет времянку снимала, а как поступила, в общежитие поселят, а стипендия-то маленькая, жить на что-то надо…
Яков запыхтел недовольно, и не потому что жена заступается за Александру, а потому что после отъезда дочери всё чаще стала перечить ему.
— Ты это… знай своё бабье место и не встревай, когда говорю, а то, гляжу, больно языкатая стала.
Евдокия промолчала, вышла, чтобы не связываться. Последнее время она всё больше ловила себя на мысли, что не согласна с Яковом, да и Саньку жалко. Младшие-то дети хоть какую-то ласку видели от отца, а Саньке доброго слова не досталось.
Яков, когда вернулся домой, он ведь Саньку даже на руки не брал, да и Евдокию не жаловал, пришёл, как будто одолжение сделал. И только сейчас поняла Евдокия, вернувшись, злился он и на неё и на дочку, потому что сожительница его Клавдия не оправдала надежд, сам ведь жаловался, нашёл какие-то корешки у неё, будто хотела чего-то сделать на Якова.
Вот и впитала Санька его злобу, запомнился он ей с малых лет вечно злым. А характер-то у Саньки, видать, отцовский. Только, за счёт того, что девчонка она, справедливости у неё и больше, вот и заступается она за слабых.
Санька с Ирой, новой подружкой, только что переселились в общежитие. С Ирой она познакомилась на вступительных экзаменах. Санька с выбором техникума долго не думала, почему-то потянуло её в Механико-технологический. Она ещё дома с завистью смотрела на проезжавшую мимо технику, а ещё бегала в местный ремонтный цех, где стояли станки, — нравилась ей вся эта жужжащая, гремящая техника.
Иру Зиновьеву, хрупкую девчонку, полную противоположность крепкой Александры Овсянниковой, толкнули у выхода из техникума. – Пошевелись, коза, быстрей давай, — толкнув в спину, пробурчал хмурый пацан. Санька сразу же схватила его за плечо – да так цепко схватила, что пацан опешил. – Сам буром прёшь, а других толкаешь, — сказала она, — попробуй еще раз толкнуть, враз «самовар» тебе начищу.
Пацан промолчал, увидев грозный настрой боевой девчонки. Ирина уже на крыльце с благодарностью посмотрела на Саньку: — Какая ты сильная, — сказала она, — меня Ира зовут, а тебя?
— А я Александра, — девушка по-товарищески подала руку.
— Да ладно, это не обязательно, мы же не мальчишки так здороваться.
Светлая чёлка девушки падала на лоб, волосы собраны в хвостик, лицо милое, даже красивое. Санька только сейчас её разглядела и удивилась. – Ты тоже сюда поступила?
— Ага, — ответила девушка, и они вместе пошли на остановку, — здесь мальчишек много, можно замуж без проблем выйти, — простодушно призналась новая знакомая.
Санька удивилась и это было заметно по её лицу.
— А чего ты удивляешься? О замужестве уже сейчас надо думать.
— Да ну-уу, рано ещё, — растерянно пробормотала Александра.
— Слушай, а давай в одну комнату попросимся, — предложила Ира.
— Давай, — согласилась Александра. И непонятно было, какие у них общие интересы могут быть, но оказалось, подружились легко.
Санька, полная противоположность, наблюдала, как Ира подкрашивает глаза, как старательно прибирала пушистые волосы, как наглаживала юбку и закатывала глаза, когда мечтала о новом платье.
— Слушай, а этот, ну который высокий, Валера, кажется, зовут, он на тебя смотрит и смотрит, ну точно понравилась.
Ира капризно морщится, покровительственно смотрит на Саньку. – Вот ничего ты не понимаешь, толку с этого Валеры как с быка молока…
— Ну вообще-то обычно говорят: с козла…
— Неважно. Он в буфете копейками трясёт, денег лишних никогда нет. И вообще, однокурсники меня не интересуют, а вот ребята постарше…
Александра смеётся. – Ну ты и пройдоха, Ирка, у тебя всё заранее расписано: кто подходит, а кого в сторону отодвинуть.
— Сань, так и тебе надо присматривать, а иначе зачем в этот «мазутный тихан» поступили…
— А мне нравится, — простодушно признается Александра, — вот отучусь, устроюсь на фабрику или на завод, буду хорошо зарабатывать… сама зарабатывать, чтобы ни у кого не просить.
— Хм, а что такого, если попросить, — пожимает плечиком Ира.
Санька и сама не понимала, почему она сдружилась с этой хрупкой, капризной девчонкой, вроде безвредной, но рассудительной не по годам. И не только подружилась, даже помогала в учёбе и удивлялась, как Ира вообще сюда поступила, техника – явно не её призвание. Наверное, просто место свободное было, и Ира со своими тройками сумела пройти.
***
Домой Санька приезжала редко. Осенью, чтобы помочь убрать урожай, весной – на посадку картошки. Младшие Пашка с Наташкой первым делом спрашивали с неё подарки. Гостинцы она привозила, но скромные, обычно конфеты, что-то из игрушек и не более.
— И всё? – возмущался Пашка. – Чё так мало?
— Откуда много? Я ведь учусь.
— А ну умолкни, ишь ты, вздумал с сестры подарки клянчить… учится она ещё, — заступилась Евдокия. Яков наблюдал издали и усмехался в усы. – Правильно, Пашка, Лександра — старшая, пусть помогает. Зря что ли мы её растили, вон какая кобыла вымахала.
— Вся в тебя! – Огрызалась Санька на родного отца.
— А ну! – Прикрикнул Яков.
— Не нукай, не запрягал, — услышал он в ответ от дочери. – Не пыхти как паровоз, потерпи, завтра уеду.
— И правда, Яша, успокойся, она ведь на два денёчка всего приехала, мы её не видим… чего уж спор затевать…
Яков, сверкнув злобным взглядом, затих, хотя никак не хотел забывать, как дочка ещё по малолетству милиционера привела, а потом ещё и ухватом против него.
На втором курсе Санька устроилась работать в контору текстильной фабрики. Как только паспорт получила, так и устроилась на подработку – мыть полы.
— И как ты успеваешь? – спросила Ира, собираясь на свидание.
— А мне выбора нет, мне или зубы на полку, или работать. Со своих тянуть не могу, сама знаешь…
— А-аа, это потому что отец у тебя там сильно строгий…
— Да не только поэтому, там ведь двое младших, их одеть, обуть надо, так что я уж как-нибудь сама.
— А я с Мишей Рощиным на свидание иду, — похвасталась Ира.
Александра рассмеялась, легла на кровать и, закинув руки за голову, спросила: — Наверное, у Рощина деньги водятся?
— Молодец, растёшь, понимать начала, — похвалила Ира, — есть у него деньги, да и сам хорош… ну правда же, красавчик?
— Ой, Ирка, какая ты… бестолковая что ли… ну да ладно, может тебе повезёт.
Ира надула губы: — Ну и зачем так? Ты же мне подруга.
— Конечно, подруга, куда же от тебя денешься.
Несмотря на то, что взгляды у них на жизнь противоположные, девчонки сдружились. Санька стала для Иры чем-то вроде поддержки. В учёбе помогала, подсказывала, даже заступалась, если кто-нибудь колкое слово скажет.
Вот, например, Серёжка Зябликов, смеялся над Ирой за слабые оценки. – Слышь, Зиновьева, а тебе зачем технологический? Ты же «село»… слышь, алё, Зиновьева, коровам хвосты крутить технологии не нужны…
Зябликов сразу же схлопотал от Саньки подзатыльника. – Рот закрой, как бы самому в деревне не оказаться после распределения.
— Ты чё, Овсянникова, я тебя трогал?
— Ирку не тронь! – Тихо попросила Санька.
Надо сказать, что Зябликов, скорей всего, из симпатии к миловидной Ирине посмеялся над ней. Такое бывает: нравится девчонка, а как с ней заговорить, что сказать – неизвестно. Скажешь напрямую, что нравится, может засмеять. Поэтому как-то надо обратить на себя внимание, вот и задевают девчонок.
На третьем курсе новый предмет – гидравлика. Ира вздыхает: — Вообще в этом ничегошеньки не понимаю, и зачем это нам? Мне точно не пригодится.
— Ир, тебе надо было в кулинарный идти, — шепчет Санька, это тебе ближе.
— Вообще не моё, — обижается Ира, — сама же знаешь, готовить я не люблю.
— Эх, Ирка, беда с тобой, как же ты замуж пойдёшь, как мужа кормить будешь?
— Главное, чтобы любил меня, а с едой разберёмся, кое-что умею, ту же картошку сварить или макароны…
В аудиторию вошёл преподаватель. Был он молод, худощав, в сером костюме и в галстуке, тёмные волосы убраны назад, очки в тёмной роговой оправе.
Ира сразу выпрямила и спину. – Какой интересный, — шепнула она Саньке, — только молодой, как же он с нами справится…
В группе, где большинство парней, совладать со всеми сложно.
— Здравствуйте, ребята, — сказал преподаватель и послышался смех. Некоторые парни выглядели гораздо мощнее и взрослее, чем этот новенький педагог. – Меня зовут Алексей Юрьевич Завьялов…
— Алексей, Алёшенька, сыно-оок, — раздался тоненький голос с задней парты – кто-то явно насмехался над ним.
Преподаватель не обратил внимания и стал вести занятие. Парни, почувствовав, слабину разговаривали всё громче. Алексей Юрьевич уже пару раз прерывался, призывая к дисциплине, но бесполезно.
— Интересно, он женатый? – тихо спросила Ира, склонившись к Саньке.
— Конечно, женатый, не видишь, что ли, взрослый дядька… работает.
— Это не показатель, что у него есть жена, — многозначительно заметила Ира.
— Ирка, перестань, у тебя же Рощин.
Шум в аудитории нарастал и урок вести уже было тяжело. Когда Алексей Юрьевич замолчал, растерянно глядя на студентов, Александра встала и окинула взглядом аудиторию. – Так, тихо все!
— Овсянникова, чего распоряжаешься? Думаешь, если староста группы, то всё можно? – услышала она в ответ от самых нерадивых студентов.
— Короче, Зябликов, и ты, Фисенко, если будете мешать вести урок, выкину из класса… понятно?
— Чё-ёё? – раздались голоса.
— Что слышали! Надоели уже. Или молчим и слушаем, или выгоню. Мне терять нечего, мне диплом нужен, профессия нужна. У меня дома нет запасного кошелька, я сюда учиться пришла, чтобы потом работать.
Александра села на своё место, и в аудитории воцарилась тишина. Жёсткий характер Саньки уже знали, поэтому быть побитым девушкой, пусть даже такой спортивной, как Санька, было стыдно.
Она встретилась взглядом с преподавателем. Это был спокойный взгляд и благодарный.
— Молодец, утихомирила всех, — Ира с гордостью взглянула на подругу. – Нет, всё-таки интересно, женат он или нет.
— Ирка, замолчи, а то выведешь меня, — ответила Санька.
***
Замуж Ира вышла за Рощина Мишу на четвёртом курсе. Санька долго отказывалась идти в свидетели. – Выбери кого-нибудь другого, ну не знаю, я как себя вести.
— Да ничего делать не надо, просто рядом будь, ты ведь моя подружка, самая верная, самая лучшая, самая справедливая.
Александра согласилась, хотя и переживала. Свадьба – она считала – не для неё. Она и о своей свадьбе никогда не думала. Просто училась и могла остепенить тех, кто мешал вести занятия.
— Ну а ты когда? – спросила Ира. – Давай, выходи, пока парней вокруг много.
— Да за кого? Да и техникум закончить надо.
Но жизнь брала своё. Александра стала чаще задерживаться у зеркала, оглядывая свою «нефигуристую» фигуру. Разглядывала лицо, пыталась уложить непослушные волосы… И вдруг поняла, что ей не нравится своя внешность, не было в ней той миловидности, как у Ирины, не было этой наивности на лице, как у некоторых девчонок. А ей вдруг захотелось стать лучше… внешне лучше.
Она редко ходила на танцы, но Ира позвала, сказала, что тоже придёт вместе с мужем. Александра заняла место у стеночки, и стала ждать любимую мелодию, чтобы подвигаться.
— Скучаем?
К ней подошел Володя Грошин – долговязый, медлительный парень. Они были ровесники, но учился он на другом отделении.
— Не скучаю. Музыку слушаю, — ответила Санька и стала смотреть на танцующих. Володька уже не первый раз к ней подходит, то вдруг на крыльце топчется, и она часто его там встречает, то в буфете мимо пройдет. И хотя опыта в таких делах у Саньки нет, невозможно не заметить, что Володька тянется к ней.
Ей нравилось его спокойствие, невозмутимость, даже медлительность. Он встал рядом, у самой стеночки.
— Ну что, смотреть будем или танцевать? – спросил он.
Александра даже удивилась, давно отметив его нерешительность, а тут предложение потанцевать.
— Как твоя фамилия?
— А то не знаешь… Грошев.
— Ну нормально так получается: Александра Грошева, — ответила Санька. – Не боишься, что фамилию твою возьму?
— А я не против, — ответил парень и еще больше удивил Саньку. – Ну идём что ли? – он сам взял её за руку.
***
Через три месяца Александра дала согласие, что выйдет замуж за Володю сразу после диплома. – А чего тянуть? – спросил он. – Распишемся, да и всё. Мои всё равно не приедут, далеко живут, да и не хочу звать, матери и так некогда, она ещё двоих младших тянет…
— Мои тоже не приедут. Отца звать смысла нет, а матери самой нелегко. Так что просто распишемся, — пообещала Санька.
— Ну так чего тянуть? Давай заявление подадим, как раз к концу экзаменов выпадет нам…
Работать Александра осталась на фабрике, где все эти годы мыла полы. Только теперь её в контору устроили в отдел главного технолога. Сказали, смотри, учись, набирайся опыта. Но Санька, беспокойная душа, всё чаще бегала в цех. И «хвостиком» ходила за наладчиком. Вообще это полезно новеньким, но Александра ещё и помогать взялась, иной раз, если наладчик запил и не вышел, то Санька вместе с мастером возится у станка, не боясь руки замазать.
Володя устроился на мукомольный комбинат и теперь они являлись в общежитие почти в одно время. Комнату им дали от фабрики, где работала Санька. А через полгода поставили на очередь на квартиру.
Володька, в отличие, от Александры работал не так рьяно, он как был медлительным, таким и остался. Попросит Александра полочку прибить, Володька повременит, почешет затылок и забудет. Санька хватает молоток, гвозди и сама хозяйничает. Она сразу могла бы сама сделать, но раз мужик в доме, значит дать ему возможность проявить себя.
— Меня что ли не могла подождать? – недовольно спрашивает Владимир, увидев готовую полочку и отремонтированную тумбочку.
— В следующий раз – сам, — обещает Санька, — ребёнок у нас будет, так что нечего мне молотком стучать, сам поворачивайся.
— «Поворачивайся», — ворчит Володька, — куда торопиться?
Муж у Александры оказался не только с ленцой, но и с симпатией к напиткам. Ладно бы просто газировка была, нет, Володька стал задерживаться после работы. Сначала по пятницам, потом по средам. Хорошо, что хоть в роддом приехал вовремя, забрал Александру с дочкой Светланой.
В первый же день примчалась Ира и, обняв подругу, призналась: — Ох и отчаянная ты, Санька, родила всё-таки, а я вот не решаюсь, всё жду, когда мой Рощин квартиру заработает.
— А сама чего?
Ира смотрит на свои ухоженные руки. – Ну ты же знаешь, я с этим оборудованием ни бельмеса… вот… устроилась в контору секретарём-машинисткой, работа чистая… только платят мало. И вообще, разведусь, я наверное, со своим Рощиным, мало с него толку.
— Ир, с ума сошла? Он же хороший, сама говорила…
— В перспективе хороший был, а на самом деле так себе – ни рыба ни мясо. Денег вечно не хватает.
— Думаешь, разведёшься так будет хватать? Я так считаю: не пьет, не бьёт, работает, тебя любит… значит нормальный.
Но первой развестись пришлось Александре.
Маленькая Светка по ночам беспокойной была, и Саня вымоталась с ней, поэтому работать, конечно, пока никак. А Володя всё чаще с друзьями.
— Слушай, муж мой любимый, мы в новую квартиру переехали два месяца назад, а ты до сих пор «обмываешь», да она блестит уже вся от твоих «обмывок». Может в ванной кран нормальный поставим, или может шкафчик на кухне повесим?
— Саня, ты чё? Какой кран, квартира новая….
— Так он бежит, а я с дочкой всё время, мне не оторваться… ну хватит уже с дружками гулять.
— Александра, ты ограничиваешь мою свободу! Имею полное право отдохнуть после работы. И вообще, я так хочу, я так сказал… я, понимаешь, содержу тебя, зарплату приношу.
— Зарплату ты приносишь теперь наполовину меньше. Вова, ты забыл, что у нас семья?
— И что? Я теперь должен возле твоей юбки сидеть? Сказал же тебе: я свободный человек…
Впервые за всё время их совместной жизни, Александра вспылила. Вспомнилась ей жизнь матери, равнодушие отца… она подошла к двери, распахнула настежь: — Свободен! – твёрдо сказала Санька. – Гуляй, сколько хочешь! Но запомни: алименты будешь платить, это как пить дать.
***
— Правильно сделала, что бросила своего Володьку, — поддержала Ира, — честно сказать, тюфяк тюфяком…
— Легко сказать. – Александра была задумчива и печальна, держала на руках дочку, слегка покачивая.
— Саня, ты слишком волевая, сильная, любого задвинешь подальше в угол, тебе мужика такого же надо – сильного.
— Где же его взять? Да и не до этого сейчас, дочку поднимать надо, в ясли записать, а самой на работу. Я ведь работы не боюсь, мне даже нравится.
— Ой, Саня, а к нам знаешь кто устроился? Помнишь этого очкастого преподавателя… ну гидравлику вёл.
— Алексей Юрьевич?
— Ну да, он. Работает теперь у нас… и я вот думаю, с Рощиным не повезло, может с Юрьевичем закрутить?
— Так он ведь вроде женатый.
— Ну да, есть колечко.
— Ирка, брось, не связывайся, парней холостых полно.
— Да, ты права, лучше холостого, при должности найти, хотя Алексей Юрьевич очень даже симпатичный.
— Была бы путная, жила бы с мужем. – Сделал вывод Яков, когда узнал, что Санька теперь одна. А весть эту привезла младшая дочь Наташа, она как раз, по просьбе Евдокии, гостила у Саньки и пару недель была за няньку.
Евдокия хотела скрыть от мужа новость про Александру, но Якова разве проведешь, краем уха услышал и всё понял. В том, что виновата именно Санька, он не сомневался, и сказав своё мнение, сидел теперь нахмурив брови, и на лице было написано: «возражения не потреплю».
— Ну чё ты, папка, Саня у нас всё равно молодец, Светланка в садик ходит. У неё и квартира есть, представляешь, печку топить не надо, там такая батарея… а ещё вода по трубам бежит, кран повернёшь – и вот тебе хоть холодная, хоть горячая.
— Для лодырей такие квартиры, — с усмешкой ответил Яков, — лишь бы ничего не делать. И тебе нечего было в город к ней ездить. Чему она научит? Хвостом крутить?
— Была бы Санька лодырь, не дало бы государство квартиру со всеми удобствами, — тихо сказала Евдокия. Она последнее время нередко слово поперёк вставит тихо и снова молчит.
Яков засопел, сразу видно, что не нравится, когда жена исподтишка бурчит на него. Но тут вошёл Пашка, поставил ведро с водой на лавку. – Мам, поросёнку дать?
— Рано ещё, позже налажу, а ты вынесешь.
— А у меня спросить – язык отсох? – рыкнул Яков. – Или только мать теперь распоряжается?
— Ну чего ты, батя? Спросил, потому что мамка всегда поросёнку «налаживает» к вечеру, вот и спросил.
— Ну-ну, совсем от рук отбились.
— Я это… на шофера учиться поеду, — сообщил сын.
— Это кто так решил? – нахмурился Яков.
— Я так решил, нравится мне, хочу, как наш дядя Петя… тоже за руль. Буду в автошколе учиться перед армией, а жить у Саньки буду…
— Ну и сына ты мне родила, не спросившись, лыжи в город навострил…
— А чего такого? Я же учиться еду… перед армией как раз, в армии за баранку сяду… вон ребята рассказывали, у кого корочки и категории есть, технику доверяют.
— Отпусти ты его, надо же ему где-то учиться, — заступилась Евдокия, — да и жить есть, где, времянку снимать не надо, старшая сестра примет… и попрекать не станет.
— Да уж, примет… к нам и глаз не кажет, забыла дорогу.
— Так ты сам её отвадил, только и знаешь ругать…
Яков уже готов был выплеснуть весь гнев на жену, но присутствие Пашки и Наташи сдерживало. Вот как стали они постарше, не так теперь за отцом бегают, да и вообще не бегают, а иной раз и мимо ушей пропускают, если ругать станет. И чем взрослее, тем больше Саньку стали понимать. И эта история с милиционером и ухватом, которую любил вспоминать Яков и настраивать детей против старшей дочери, была уже не столь убедительной.
И хотя отец стал немного тише и перестал кидаться на Евдокию, всё же, нет-нет, да и рыкнет на неё, а то и замахнётся. И вроде столько лет вместе, пора бы остепениться, но злость Якова так и осталась при нём.
Евдокия, с молодости покорная, после того как уехала Санька из дома, стала чаще роптать на мужа. Ропот этот был едва слышный и протест внутренний почти незаметен. Санька подала ей этот пример, отчаянная с малых лет, храбрая и сильная.
— Ох и вкусно пахнет у тебя! Куда столько готовишь, вам с дочкой много ли надо?
Ирина только что пришла, быстро повесила плащик, поправила новую причёску (у нее теперь крупные локоны).
— Новое платье что ли? – спросила Александра, отойдя от плиты. Дочка сидела тут же на кухне за столом и пыталась что-то нарисовать. – Мама, это ты, — Света протянула рисунок.
— Ах ты моя красотуля, это ты меня что ли нарисовала?
Света улыбалась и её косички торчали в разные стороны.
— А меня нарисуешь? – спросила Ира.
— Тётя Ира, тётя Ира пришла, — девочка потянулась к ней.
— Ой, какие у тебя косички, какие бантики, — Ирина прижала девочку к себе, — до чего же ты хорошенькая…
— Ох, Ирка, вижу, давно тебе пора такую же ляльку – тихо сказала Саня.
— А может и будет, — Ирина провела рукой по животу. – Как тебе моё платье? – Не дожидаясь ответа, с гордостью заявила: — Николай Петрович подарил… ну не то, чтобы платье, «премию мне выписал» со своего кармана, вот я и купила, дефицит, между прочим, знакомая по блату прямо со склада отдала.
— Ирка, да ты что… он же… старше тебя…
— Ну и ладно, зато он с меня пылинки сдувает. А моя квартира… это всё благодаря ему… это он похлопотал.
Александра обескураженно смотрела на подругу. – Нет, если беременная, это хорошо, пора уже, а вот насчёт Петровича… зачем он тебе, всё равно семейный.
— Он с ней не живет, осталось развестись.
— Ага, свежо преданье, да верится с трудом. – Александра убрала с плиты кастрюлю с борщом.
— Куда столько? – повторила вопрос Ирина.
— Забыла сказать, брат приезжает, на шофёра учиться будет, у меня остановится.
— Жить у тебя будет?
— Ну да, а где же еще? Сама знаешь, как мы с тобой угол искали, пока в общежитие не поселили.
— Ох, Санька, безотказная ты какая-то. Я бы таких родственничков на порог не пустила… мало тебе отец нервов помотал, куском хлеба попрекал… и потом всё одна, всё своим горбом заработала.
— Так брат с сестрой не виноваты, чего от них отворачиваться, помочь надо.
Ирина стала разглядывать обои, будто видела в первый раз. – Молодец, Санька, сама всё сделала, аккуратно так, прям завидно. А я… сижу в новой квартире… всё из рук валится…
— Помочь что ли? – спросила Александра. – Вместе сделаем ремонт у тебя.
— Санечка, вот спасибо, а то я, ну сама знаешь, откуда у меня руки растут.
— Вот, Ирка, что мне больше всего в тебе нравится, так это твоя самокритика. Всё про себя знаешь, при случае сама себя «прутиком отхлещешь» и не обижаешься.
Ирина вздохнула. — Санька, я правда, ребёнка жду. Решила рожать, а там и Николай Петрович подтянется, его же ребёнок… зарегистрируемся.
— Твой Петрович пусть сначала разведётся… уж прости, Ира, но крутить шашни прямо на работе с женатым мужиком, это всё равно, что у соседей кур воровать…
Ира сразу сникла, обиделась и отвернулась.
— Ну ладно, перестань, сказала, как думаю. Не нравится мне твоя затея с этим Петровичем. Короче, садись, ешь, а потом решим, когда за обоями поедем. Учти, мне до понедельника надо управиться, а то Пашка приезжает, некогда будет.
Работа у Александры была прежней, и работником она оказалась толковым. Ей даже предлагали в институт поступить, но Санька отмахнулась: «Что вы, у меня ребёнок, какая учёба?»
Её убеждали, что можно учиться заочно, но Александра, хоть и была сильной, не решилась на такой шаг. Бывший муж Владимир Грошев почти не помогал, алименты платил через раз, да на день рождения и на Новый год к дочери придёт, а больше и не показывается, хотя Санька не запрещала.
Ирина при каждом разговоре намекала, что лучшие молодые годы пройдут и не вернёшь. Поэтому от жизни, как считала Ирина, надо брать всё. «Оглянись вокруг, есть ведь мужики. Улыбнись, подмигни, глядишь, и потянутся к тебе».
— Да не умею я, мне конкретно надо. – С обидой отвечала Санька. Хотя надо сказать, несмотря на молодость, на работе её звали уже Александра Яковлевна.
Одним словом, на все эти «шуры-муры», времени у неё не было. К тому же брат как раз приехал на шофера учиться и все два месяца, и потом еще пока экзамены не сдал, жил у неё.
Пашка впервые сравнил жизнь дома с отцом и матерью и теперь у сестры. Здесь, у Саньки, было спокойно. Племянница Света, улыбчивая девчонка, забавляла его, и он с удовольствием усаживал её себе на шею и бегал по квартире, рассказывая, что это лошадка так катает.
— Сань, ты хоть бы приехала домой, да ребёнку показала, какие лошади бывают, — простодушно предложил Пашка.
— Видела она лошадок, у нас в парке детвору катают.
— Не, ну всё равно приезжай иногда. Я скоро уезжаю, так может вместе приедем, погостишь…
— Приехала в прошлом году, сам же помнишь, какую «варежку» отец на мать раскрыл, Светку мне перепугал… нет уж, пусть мамка приезжает, Наташка пусть гостит, сколь хочет, да и ты не забывай, а домой – не хочу. Иначе не выдержу заступлюсь за мать, до драки дойдёт.
— Да он сейчас тише стал…
— Ну да, старость не за горами, вот и притих. Ладно, Паша, чего об этом говорить, ты лучше поработай перед армией, пусть стаж идёт, а потом служи спокойно и возвращайся.
Пашка, ещё совсем молодой, вихрастый парень, не умел выражать своих чувств. Да и не принято было в их семье, отец с матерью никогда не миловались при них и доброго слова друг другу не говорили. Поэтому и не знал, что сказать сестре, хотя тянулся к ней всей душой.
***
Весной Ира родила девочку и привезла её в свою квартиру, которую Санька подготовила для встречи хозяйки.
Ира, похудевшая и побледневшая, долго не могла придумать имя для дочки. То приходило ей на ум редкое имя Эльвира, то Маргарита, то Инга…
— Да не мучайся ты, назови проще, имён что ли мало? – подсказывала Саня, когда Ира ещё была в роддоме.
— Хочется, чтобы Коле понравилось, — призналась Ирина, — чтобы звучало как-то прилично.
— А Тонька, Надька, Любка – неприлично звучат?
— Это уж совсем просто. Сейчас и так сплошь Наташки, Таньки, Ленки…
— А чем имя Лена не подходит? Хорошее же имя.
– Не хочу, не нравится.
— А какое нравится?
— Ну вот у тебя, например, хорошее имя, не совсем обычное для девочки…
— Так мне не жалко, называй Санькой, — Александра рассмеялась.
— Две «Саньки» будет?
— Ну тогда не знаю… может Женей назовешь? Не так уж часто девчонок называют, а имя приятное…
— Женя, Женька, Евгения… а что, мне нравится.
— На себя запишешь? – спросила Александра и подруга поняла её вопрос.
— Обещал, — ответила она.
Но Николай Петрович разводиться не думал, а узнав про ребенка, стал избегать Ирину. Из роддома не забрал, на себя записывать отказался. Поглаживая поседевшую шевелюру, взволнованно признался Ирине, когда узнал о беременности: — Прости, но ты не маленькая девочка, сама должна была понимать… ну какие дети… мои уже взрослые, внуков жду… ждём.. с женой.
— С женой? Ты же говорил – разведёшься.
Николай Петрович взволнованно потирал ладони, стараясь не смотреть в глаза Ирине. – Не те обстоятельства, чтобы разводиться, ты разве не видишь, ситуация в стране нестабильная, непонятно, что с предприятием будет. Так что денег я тебе дам… немного… и на этом всё.
И вот теперь Ирина сидела дома, глядя на кроху, а Александра, склонившись над девочкой, распеленала её. – Ну вот, Женя, значит… слышь, Ир, на тебя похожа.
— Правда?
— Ну точно на тебя.
И пока Ирина оплакивала разрыв со своим покровителем, жизнь Александры, наоборот, кардинально поменялась.
— Какие у нас девушки работают, ух, так бы и подержался, — Виктор Мищенко, оставив машину под погрузку, крутился возле цеха и увидев Александру (а видел он её не раз), засмотрелся.
Александра обернулась и грозно посмотрела на мужчину. Был он невысокого роста, полноватый, можно сказать, крепкого телосложения. Глаза его, как буравчики, впились в Александру, и смотрел он с явным восхищением.
Не побоявшись холодного взгляда Александры, подошёл «развалистой» походкой, будто по палубе шагал и его покачивало.
— Ах, Шура, Шурочка, как бы нам встретиться вне рабочей обстановки.
— С дороги уйди, — попросила Санька.
— А если не уйду? Я ведь упрямый… и между прочим, холостой, так что дружеский вечер за мной.
— Стихоплётчик, однако, — усмехнулась Александра.
— Нет, серьезно, как насчет встретиться? – Виктор поправил фуражку, приподняв её со лба и впился взглядом в Александру.
— А чего вдруг?
— Понравилась.
— А ты мне – нет.
Александре Виктор, и в самом деле, не понравился с первого взгляда. Но его настойчивость, его неунывающий взгляд подкупали. Санька остановилась и посмотрела ему в глаза. – Ну, смотри, сам напросился.
— Вот это правильно, вот люблю, когда конкретно, — обрадовался Виктор.
И, может быть, вот эта конкретность и решительность сыграли роль в Санькиной судьбе.
Виктор долго не ухаживал, почти сразу предложил жить вместе.
— Дочку в первый класс отведу, потом решим, — пообещала она, когда после очередной встречи у неё дома, Виктор выразил готовность переехать к ней совсем.
Мищенко терпеливо ждал. Он также как и Александра был разведен, в прежней семье подрастал сын, и Виктор исправно платил алименты.
Александра заметила, как рьяно он взялся помогать ей, его кипучий характер не давал сидеть на одном месте. Привёл в порядок балкон, охотно хватал сумки и поднимал на четвертый этаж, и также запросто мог помочь накрыть на стол. А иной раз сам возьмётся картошку жарить, и прихвастнуть между делом: – Вот попробуй, Саня, у меня секрет есть, у меня картошка всегда вкусная получается.
Даже Ирина, оплакивая расставание с Николаем Петровичем, отвлеклась от мрачных мыслей. – Забавный какой, — сказала она подруге, — шутит, смеётся, интересно с ним. Скоро распишитесь?
— Не знаю, — уклончиво ответила Александра.
— Ты разве не рада?
— Рада, вдвоём-то веселее, — призналась Саня, — но насчёт ЗАГСа не торопится, а мы ведь второй год живём вместе.
Так прошло ещё три года. Саня привыкла к бурному характеру мужа, зная, какой весельчак, особенно в компании. Она вообще никогда не думала о том, что у Виктора, этого доброго, пухлощёкого водителя автобазы, может быть кто-то на стороне.
Она смирилась, что они живут не расписаны, убеждая себя, что главное вместе. А то ведь с Володькой Грошевым расписались тогда, а толку не было. А тут мужик – вулкан, суетится, крутится… что ещё надо.
— Машины разгружали, — говорил Виктор, когда приходил поздно и устало валился на постель. Когда на работе сказали, что Мищенко частенько подвозит молоденькую повариху, Александра не поверила. Казалось, нет причин с кем-то ещё встречаться. Саня ведь его ни в чем не упрекала, не настаивала на бракосочетании, не требовала денег, он сам отдавал столько, сколько посчитает. А тут такая новость. Она долго сомневалась, пока сама не увидела, как садится к нему в кабину незамужняя Людмила, как тянется он к ней своими пухлыми губами… Александра отпрянула и спряталась за угол. Стыдно было следить, до того стыдно, что лицо пылало и жарко стало от обмана.
Дождавшись, когда Виктор вернётся домой, спросила: — Есть будешь?
— Не-ее, устал, какая еда…
— Людка накормила?
Виктор вскинул брови и на его круглом лице появилось удивление. – Ты чего, Шура, какая Людка?
— Да такая. Со столовой. Видно, харчи таскает помаленьку, да тебя подкармливает. Тебя, наверное, дома не кормят. А? Витя, слышишь, не кормлю что ли тебя? Видела я всё. Якшаешься ты с ней давно, жить-то негде, Людмила с родителями живёт… приходится вам на бережок ездить, там у вас, наверное, встречи.
— Александра, ну не начинай, я вот только подумал, расписаться нам, а у тебя подозрения…
— Короче, Мищенко, останусь я пока на своей прежней фамилии. А ты забирай свою котомку и проваливай. И по-тихому, у меня дочка спит, ей завтра в школу.
— Да-аа, «не Париж» ты, Александра, просто привередливая баба, да к тому же подозрительная… ладно, уйду, у меня не заржавеет.
— Вот и мотай отсюда, не хватало ещё мне постель пачкать…
Виктор ушёл в тот же вечер. Александра проверила, не забыл ли чего. С сожалением подумала, что придётся ещё раз с ним встретиться, инструменты обещал забрать, телевизор, который покупал, да стол в кухне – тоже он купил.
***
После разрыва с Мищенко, Александра, наконец, выбрала время и зашла в субботу к Ирине. Дочка Женя уже немного подросла и бегала по квартире, разыскивая свои игрушки.
Санька хотела рассказать о своей беде, но увидев печальную Ирину, первым делом спросила, что с ней.
— А что со мной? Сама что ли не знаешь, платят через раз. Не знаю, как у тебя, но у нас всё плохо, а куда уходить, не знаю, я ведь толком ничего не умею.
— С деньгами что ли туго? – Александра достала кошелёк и оставила немного денег подруге. – Это на первое время, может дочке чего купишь.
Ирина, увидев деньги, всхлипнула. – Спасибо, Санечка, ты одна меня выручаешь и поддерживаешь. От мужиков толку нет, все только и смотрят, как бы пристроиться выгодно…
Александра промолчала, уж она-то знала, что выгоду как раз Ирина всегда искала. Но ничего говорить не стала, понимала, что и так тяжело одной ребёнка растить.
— Ну не плачь, хочешь, я тебе блинов испеку, вот прямо сейчас испеку… где у тебя мука?
Ирина вытерла слёзы, размазав тушь. – Санька, какая ты хорошая… ты и деньги давала сколь раз, ты и с ремонтом помогла, и подарки Женьке покупаешь… ты настоящая… вот была бы ты мужиком… ну правда, вот если бы такой мужик у меня был как ты, горя бы не знала.
Александра молчала, будто её заморозили.
— Нет, я в том смысле, что ты всегда выручишь, поможешь, поймешь, заступишься, вот только женщина ты…
— Ир, пойду я, — сказала Саня, — блины в другой раз.
— Да, конечно, я понимаю, тоже устала, да и дочка дома.
Александра вышла от Ирины как в тумане, в ушах звенели её слова: «Была бы ты мужиком…»
— А я и так мужик, — повторяет Александра и медленно идёт по улице, забыв, что ей надо домой. – Как там у нас в деревне говорят: «Я и лошадь, я и бык… ага, получается, я баба, я мужик».
Слёзы появились у Саньки, хотя она не любитель плакать. Даже когда в детстве от отца попадало, ни разу не плакала, а тут вдруг захотелось. Шла она со своей бедой к подруге, а вышла со слезами. Поняла вдруг, что всю жизнь везёт на себе… много лишнего везёт. Вот и Ирка сравнила её с мужиком, а Александре хотелось быть женщиной, просто женщиной. Но дурацкий характер, её сила воли, её решимость, её заступничество за слабых сделали своё дело – она почти как мужик.
А Ирка права, тяжело стало, у Александры на работе тоже зарплату задерживают, поставщики, как мыльные пузыри лопаются, станки ломаются, товар плохо реализуется. И сама она просидела в конторе, толком ничего не добилась, хотя стремилась. А тут ещё Виктор обманул, Ирка, как назло, на больной мозоль наступила, хоть и сама не хотела.
— Нет, хватит, никаких мужиков, — пообещала она сама себе.
Санька не заметила, как дошла до местного рынка. Уже вечерело, продавцы сворачивали товар, и только возле одной палатки стояла женщина, лет пятидесяти, может старше.
— Не проходи мимо, красавица, на тебя кофточка есть.
Саня оглянулась.
— Тебе, тебе говорю. Если назвали красавицей, сразу надо откликаться, — весело сказала женщина.
Была она низкого роста, в куртке и накинутом поверх цветастом платке, потому как прохладно на улице.
— Племянница привезла, вот и торгую, нынче много народу в торгаши подалось, вот и я припрыжку, авось наторгую чего. Ну примерь, иди ближе.
Саня взглянула на кофту: вещь, действительно, была качественной и очень красивой, она даже представила, что небесно-голубой цвет ей подойдёт. Но усмехнулась, провела рукой по бёдрам, — да куда мне такой фасон, вовсе я «не Париж».
Тётка расхохоталась, схватила Саню за рукав. – Я про Париж анекдот знаю, слушай сюда: короче, лежит мужик, ну-уу парень молодой лежит на пляжу, на пляже, короче лежит такой, в одних плавках… обтянуто у него всё.. Ну и мимо девки проходят, а он глянет и говорит: — Не-ее, не Париж. Другая мимо в купальнике проходит, он снова: — Это совсем не Париж. Третья прошла: — Ваааще не Париж.
А тут тетка мимо проходит, взглянула на него… на его плавки в обтяжку и говорит: — И ты на эту «антенну» Париж хочешь поймать?
Продавец дёрнула Саньку за рукав, будто в чувство привела: — Поняла? – и сама расхохоталась.
Санька, заразившись её безудержным смехом, тоже рассмеялась.
— А ты про себя говоришь, что «не Париж», — повторила женщина. – А кто так говорит-то? Те, у кого «антенна» не настроена, так говорят, — она снова расхохоталась, даже прослезилась от смеха. – Ну меряй кофту-то, дорого не возьму.
Быстро примерив, Александра вдруг улыбнулась: и размер подошёл, и цвет красивый, и фасон как раз на её фигуру.
— Ну, спасибо, угодили и рассмешили, — сказала Александра и отдала деньги.
— Во-оот, я плохого не посоветую, ты ещё приходи, мне тут платья обещали подкинуть, подберу на тебя.
У Александры даже настроение поднялось. – А зовут-то вас как? – спросила она.
— Тётя Шура я.
— Александра значит?! – обрадовалась Санька. – А я тоже Александра.
— О-оо, так мы тёзки, ну иди с Богом, Александра, всё у тебя наладится. И не верь тем, кто говорит: «не Париж».
Санька покинула рынок и пошла в сторону остановки. Ветер кружил жёлтые листья и небо было серым и неприветливым. Она взглянула на кафетерий, который был известен под названием «Стекляшка», потому как огромные окна отделяли его от улицы.
Так захотелось горячего и просто перекусить. Она вошла, выбрала пирожное, попросила чай.
— С сахаром? – равнодушно спросила продавец.
— Пусть с сахаром. – Хотелось ей как-то саму себя поддержать, подсластить эту жизнь хотя бы двумя ложками сахара.
На трёх столиках стояла грязная посуда, видно не успели убрать. Ещё два были заняты. И столики эти без стульев, возвышались на одной мощной ножке и подходили люди и стоя ели.
— Здесь свободно, идите сюда.
Она подошла к столику, за которым стоял худощавый мужчина в куртке, он был один, поэтому и предложил.
— Присоединяйтесь, Саша, тут не занято, — сказал он.
Она стала всматриваться в его лицо и сразу вспомнила: — Здравствуйте… Алексей Юрьевич, — сказала она, хоть и сомневалась, он ли это.
— Да, Саша, это я, вы не ошиблись.
Его тёмные волосы были по-прежнему зачёсаны назад, но немного поредели, и появилась седина и редкие морщинки.
Александра вздохнула: — Вот я всегда думала, как преподаватели нас узнают…
Он усмехнулся. – Ну допустим, не всех узнаю. Тебя запомнил.
— Я вас тоже помню, — сказала Александра и подумала, как необычно звучит это обращение к ней: «Саша». Вот ведь за всю её жизнь чаще всего звали Санькой, мать часто называла Шуркой, отец Лександрой… нет, может, и называли иногда Сашей, но она этого не помнит. А тут преподаватель гидравлики, за которого она заступилась на занятиях, так запросто назвал её имя, и так тепло оно отозвалось.
— Как успехи, Саша? Помню, хорошо училась, значит и с работой полная совместимость.
Александра увидела его уставшие глаза, без настроения и без задора, который присущ тем, у кого всё хорошо. А здесь этого не было.
— Может и была совместимость, да всё рухнуло, комбинат у нас еле «дышит», того и гляди скоро остановится производство.
— Вас тоже закрывают?
— Пока нет, но похоже, дело к тому.
— Ладно, тут понятно, сейчас у всех так… скажи, как вообще живёшь… хотя можешь не отвечать, это твоё личное дело.
На Саньку вдруг накатили воспоминания, как морская волна, потянули к себе, и так захотелось выговориться, рассказать всё при этой случайной встрече. И она стала быстро есть, запивая чаем, чтобы успеть поговорить. Он взглянул на неё и лицо её покраснело от смущения.
— Извините, Алексей Юрьевич, я с утра ничего не ела, — призналась она.
Он улыбнулся. – Понимаю. У них пироги с картошкой — взять тебе?
— Не-еет, не надо.
Она допила чай и начала рассказывать всю свою жизнь после техникума. Никогда бы не подумала Санька, что, встретив почти чужого ей человека, будет делиться с ним своими чувствами, мыслями, будет столь откровенной. Рассказала, что одна растит дочку, редко видится с родителями из-за тяжелого характера отца, что недавно рассталась с мужчиной, который попросту её использовал, живя под одной крышей, что скоро придётся искать работу, но совершенно нет связей, нет возможности найти предприятие, на котором хотя бы стабильно платили.
— Так что ничего я толком не добилась, живу как все.
— Это не главное, — ответил Алексей. – Ну вот я, например, одно время нарасхват был, тепловое оборудование устанавливали на заводе, на фабрике работал – до утра над чертежами гнулся, деньги хорошие платили, квартиру дали, почёт был… и ничего нет, такое время пришло, никому ничего не надо, кроме денег. Как там сейчас говорят… инвестиции, везде только инвестиции, а человек, вроде как и не нужен.
— Алексей Юрьевич вы и на фабрике ведь работали, подружка рассказывала, может помните, Ира Зиновьева…
— Фамилия знакомая, а так не помню, тебя вот помню. А на фабрике – да, работал. Да меня куда только не приглашали, даже отказывать пришлось. В общем, Саша, ничего сейчас нет. Работал много, допоздна… семью потерял.
— Это как?
— В смысле разошлись мы. Сначала проблемы были из-за моих переработок, а потом из-за денег, потому что перестали платить. Сын у меня, уже взрослый, в институт поступил.
— У вас сын?
— Да, Саша. А что ты так удивляешься? Я ведь старше тебя, если не ошибаюсь, на семь лет старше. Вот так.
На улице уже темнело.
— Ты не наелась, — сказал он, — пирожное – это так, баловство, может зайдём куда-нибудь… покормлю тебя. Нет, ты не думай, насчёт денег нормально, я всё равно кручусь.
— Да я не про это, Алексей Юрьевич, мне просто домой надо, дочка одна, ждёт меня.
— Ну тогда провожу. – Он застегнул молнию на куртке, но остановился, посмотрев на нее. – Или ты не хочешь, чтобы я проводил?
— Ну как же не хочу? Я тут, понимаете ли, душу перед вами распахнула, выговорилась, а вы говорите – «не хочу».
И видимо так подействовали на него эти слова, отозвались в нём сразу же тёплым взглядом, и он взял её за руку как ребёнка.
О том что Санька встречается с бывшим преподавателем, Ирина не знала. Первый раз такое, чтобы Александра ничего не сказала подруге. Да и сама она считала, что нечего пока говорить. Два раза сходили в кино, держась за руки как школьники. Это было так наивно, непривычно и даже смешно. Но это было так тепло и спокойно, будто нет никаких проблем вокруг, только они вдвоем.
Ей казалось, Алексей не изменился, только очки теперь в лёгкой оправе, да немного седины появилось, хотя ведь он ещё молодой.
Жил Алексей Завьялов теперь на своём участке. Он сразу ей рассказал, что оставил трёхкомнатную квартиру жене и сыну полностью с обстановкой, не собираясь устраивать тяжбу с разделом имущества. А сам успел купить участок за городом и начал строить дом. Залили фундамент, поставили небольшой домик, хотя внутри пока абсолютно пусто, потому что ещё предстоят отделочные работы, да и отопления там нет. Так что жить в брусовом доме пока нет возможности. И Алексей ютится в крохотной времянке, как во временном жилье, там же на участке.
— Холодно же, — беспокоится Санька.
— Нормально, у меня там печка. Вот думаю, к весне подкоплю ещё денег и постепенно дострою дом. А так – одна коробка пока. Ну и вода есть, скважину уже забили… я тебе как-нибудь покажу, это за городом, там недавно строить начали.
После второй встречи Александра пригласила домой и познакомила с дочерью.
— Ух, какая большая у тебя дочка, — удивился Алексей.
— Знакомься, Света, это Алексей Юрьевич, мы друг друга ещё с техникума знаем.
— Вы что, учились вместе с мамой? – спросила Света, с любопытством разглядывая незнакомца.
— Училась твоя мама, а я тогда уже… учил, преподавал.
— А двойки ставили?
Алексея вопрос рассмешил, он улыбнулся, оставил куртку на вешалке. – Приходилось иногда и двойки ставить. Но твоей маме – нет, она хорошо училась.
— Повезло маме, — Света вздохнула и опустила глаза.
— Что не так? – спросила Александра. – Что случилось?
— Да математика не идёт, не получается решить…
— О-оо, так это я по адресу зашёл, — Алексей рассмеялся, — если позволишь, взгляну на твоё задание.
И пока Александра ставила чай, гость вместе с дочкой склонились над учебником и тетрадкой.
— И как ты добираться будешь? – беспокоилась Санька, когда гость собрался уходить.
— Автобусы пока ходят, а там пройдусь немного, мы ведь на отшибе, но со временем застроится район.
Она закрыла за ним дверь и долго стояла, прислонившись спиной к двери, думая, как всё будет дальше. Когда после той встречи в кафе он пригласил её в кино, она растерялась, не зная, как себя вести. Но оказалось, что с Алексеем легко. Вообще впервые поняла, что с этим человеком легко общаться, и не было дня, чтобы не думала о нём.
И вот теперь, когда он был у неё дома, помог Светке сделать уроки, скромно посидел на кухне и выпил чая с вареньем, набрался смелости и пригласил её к себе. – У меня там, конечно, сплошная стройка, но, если интересно, можешь посмотреть.
Вообще Алексей, в силу своей природной скромности, стеснялся показать быт понравившейся ему молодой женщине. Но побывав у неё дома, посчитал, что нужно ответить приглашением на приглашение.
В субботу после обеда встретил её на остановке, где проходил единственный автобус.
Она увидела его, и он приветливо помахал. – Нашла?
— А чего не найти, ты же подробно рассказал, как доехать.
— Ну вот, Саша, а теперь надо пройти примерно с километр, — он взглянул ей на ноги, отметив, что сапожки удобные, на маленьком каблуке. – Накинь капюшон, а то ветер, — посоветовал он и подал руку.
Так и шли под руку, сначала по отсыпанной гравийке, а потом и вовсе началась просёлочная дорога, местами с ямами, в которых ещё осталась грязь от прошедшего дождя.
— Глухо здесь ещё, построек мало, можно сказать, на отшибе, но это временно, район будет застраиваться.
Александра наблюдала унылую картину: сухие стебли травы возле заборов, за которыми ещё было пусто. Кое-где уже залили фундамент, а где-то уже поставили сруб, но кругом кипела стройка.
— Никого не видать, — сказала Санька, — пусто тут.
— Да, пока так. Но что было, на то и купил участок, второй год потихоньку строюсь.
Они уже вышли на ту улицу, к которой шли. Было безлюдно. И вдруг машина бортовая с тентом остановилась как раз у дома Алексея.
— Это ещё кто? – удивился он.
Двое вышли из машины и, преодолев забор, оказались на участке Алексея.
— Эй, мужики, вам чего? – крикнул он и повернувшись к Александре сказал: — Тебе лучше на остановку вернуться.
— Зачем? Я тебя не оставлю.
Увидев, как через забор перекинули инструменты, Завьялов понял, что это охотники за чёрным и цветным металлом.
— А ну оставь, это не твоё, — крикнула Александра.
— Хозяин что ли? – спросил приземистый мужик в рабочей спецовке и кирзовых сапогах. – Не вовремя ты домой заявился, да ещё бабу с собой приволок.
Мужик забросил в кузов добычу и пошёл к ним навстречу. – Саша, уходи, — приказал Алексей спутнице.
Но уже было поздно, с другой стороны показался ещё один «охотник» за чужим добром.
— Стой, чувак, поговорить надо, — сказал второй и в руке блеснул нож.
Калитка была ближе к Алексею и Александре, и он сумел открыть её и втолкнуть туда свою спутницу, закрыв на засов.
— В дом, быстро в дом! – Сказал он и подтолкнул Саньку.
— Лёша, что это? кто это?
Закрыв дверь, увидела на его лице отчаяние. – Раньше по ночам воровали, а теперь и днём… ах ты… зачем, зачем я тебя сюда привёл…
— Лёша, может уедут…
Но похитители тем же путем, через забор, оказались на территории хозяина строящегося дома.
— Эй, хозяин, выходи, всё равно доберемся до тебя… и до твоей бабы.
— Их двое, мы справимся, — сказала Александра, хотя холодок пробежал по спине от предчувствия.
— Ничего ты не поняла, Саша, это не мелкие воришки, это налаженный криминал. – Он вспомнил, как недалеко от его дома на прошлой неделе полностью вывезли всё, а дом попросту сожгли, потому что также застали хозяина, оказавшегося свидетелем. Благо, что человека смогли спасти. И Алексей не ожидал, что столь дерзко будут действовать, вернувшись на ту же улицу. Видимо, здесь удобное место для хищений – несколько участков с недостроем на отшибе.
В доме было пусто, только инструменты валялись, да в углу стоял дощатый ящик, на котором был замок. Но Алексей обрадовался, что успели забежать в дом, потому как во времянке, в которой он жил, шансов спастись не было.
Он топором снёс с ящика замок и достал старое охотничье ружье.
— Лёша, ты что? – Александра была перепугана.
— А вот сейчас проверим. – Мужики, крикнул он, вам лучше уехать, берите, что нравится и уезжайте, а иначе стрелять буду.
Один из похитителей, спрятавшись за времянкой, достал в ответ обрез и первым выстрелил.
— Ой, мамочки, что же это такое? – Александра присела.
— Понятно, — сказал Завьялов, — живыми не выпустят, видели мы их…
— Лёша, ты разве умеешь стрелять?
— Стрелять умею, это старое отцовское ружье, на память оставил от отца… в школе неплохо стрелял, да вот зрение потом подвело. – Он прицелился и выстрелил в ответ.
— Ах ты… с…. – послышались ругательства. – Засоха, неси канистру, — распорядился один из них и сделал ещё выстрел.
Алексей взглянул на испуганную и дрожащую Александру. – Саша, вон там, в той комнате выход, там дверь есть, это временный рабочий выход, через него выйдешь. Это как раз за домом, а там участок под огород, трава большая, сухостой… пригнись, уйди незамеченной, там сразу соседний участок и тоже огород. А дальше пустырь и дорога… вот туда беги.
— Лёша, а ты? Как же ты? Я … я не брошу тебя, может нас услышат и спасут…
— Может и спасут… но ты беги, пока не поздно.
— Так мы вместе… пойдём с тобой.
— Вместе не уйти, догонят, а стреляю я теперь неважно… боюсь промахнуться, а они не промахнутся… останусь я, задержу хотя бы…
— Я не могу, — губы Александры тряслись от страха и от предчувствия.
— Сможешь. Он посмотрел на неё и горькая усмешка появилась на лице. – Вот дурак я, даже ни разу не поцеловал тебя, — и он рывком схватил её за руку и притянул к себе, склонился к ней, коснувшись губами.
Она замерла в эти считанные секунды… казалось всё остановилось вокруг и время остановилось. Всё было в этом поцелуе: и крик отчаяния, и невозможность исправить ситуацию, и вернуть время вспять, и любовь – как самая последняя любовь…
Он оттолкнул её. – Беги, Саша, у тебя дочка, беги и живи… главное до трассы добраться, голосуй и уезжай… ну иди же! – Закричал он и снова раздался выстрел.
Она кинулась в другую половину дома, увидела дверь, отодвинула засов и выбралась на улицу.
Чтобы не заметили, почти ползком пробралась через огород, измазав коленки и разорвав колготки.
А потом… потом она не помнила, как бежала через чужой участок, потом мчалась к трассе. И вот она дорога, но машин было мало, их вообще не было. И она, трясясь от страха и от отчаяния, оглядывалась вокруг с одним желанием, увидеть кого-то позвать на помощь, а лучше добраться до телефона и позвонить.
Но здесь было безлюдно и пусто, поэтому звук машины заставил броситься чуть ли не на капот. Это была дорогая иномарка чёрного цвета, такие машины недавно появились в их городе и ездили на них люди обеспеченные.
Тёмное окно медленно опустилось, мужчина в строгом костюме, гладко выбритый, оценивающе посмотрел на Александру.
— Что случилось? – спросил он.
— Там… напали, металл собирают, там Алексей в доме. Они хотят его… помогите, пожалуйста, спасите. Это там, даже отсюда видно, вон крыша…
Водитель Джипа достал радиотелефон и пассажир кивнул ему: — Вызывай, Игорь, наряд.
Взяв с собой Александру, они поехали дальше, и обогнув все участки, пришлось сделать приличный крюк, чтобы выехать на просёлочную дорогу и пробраться к дому. К этому времени приехала и милиция. Дом уже полыхал.
Алексея вынесли на носилках. – Да я сам, сам могу, — он пытался встать.
— Лёша! – Санька бросилась к нему.
— Жива, — прошептал он, — молодец, Саша.
Она хотела поехать с ним, но её не взяли.
— Вам требуется помощь? – спросили её.
— Нет, со мной всё в порядке.
— Тогда вам в отделение милиции для дачи показаний.
Пожарные тем временем тушили охваченное пламенем строение. Бортовой машины, на которой приезжали похитители, конечно, уже не было.
***
— Ира, слушай меня внимательно, — Александре разрешили позвонить прямо из отделения, – забери мою Светку к себе и пусть она пока у тебя будет.
— А ты? Саня, с тобой-то что? Почему такой голос?
— Потом расскажу.
— Ты где?
— В милиции. Скажи дочке, что я задержалась, что у меня производственное задание, главное успокой, а я потом всё расскажу.
— В какой милиции?
— В центральном отделении.
Александра устало села на кушетку, опустив и подперев голову руками. Она знала, что с Алексеем будет всё хорошо, хоть и огнестрельное, но главное, его спасли из горящего дома. И сейчас она ждала, когда её пригласят для дачи показаний.
Чтобы прийти в себя, умылась и выпила стакан воды. Прошёл час, а она всё ждала, наблюдая за суетой в отделении.
Ирина не вошла, она влетела и бросилась с расспросами к дежурному. Александра сначала услышала её тревожный, надрывный голос, потом увидела лёгкую шубку, которая была у неё любимой, она носила её, не дождавшись зимы.
— Ира, я здесь, — позвала Александра.
— Саня, Санечка, что случилось? Почему ты здесь?
— Что с дочкой, как она?
— Не переживай! Я свою Женьку к тебе отвезла, наказала, чтобы закрылись и никого не впускали, сказала, что задержимся.
— Потом всё расскажу, жду, когда позовут… да что-то очень долго, следователя, наверное, нет на месте.
— Как это нет? Ты тут сидишь в полуобморочном состоянии, а они кота за хвост тянут.
Не дожидаясь приглашения, Ирина смело дёрнула ручку двери на себя.
— Выйдите и ждите в коридоре, — сказал следователь, уткнувшись в бумаги.
— Ну нет, не выйду, — она подошла к столу, — долго ещё будете держать мою подругу в коридоре?
Следователь поднял голову и устало взглянул на разгорячённую Ирину. – Гражданка, выйдете, или придётся вас вывести…
— Зябликов, ты что ли? – Ирина сначала сомневалась, но потом узнала в нём своего однокурсника. – В милицию занесло тебя, надо же следователь уже…
— Сядь… те, — сказал он. – Присаживайтесь. Слушаю, в чём вопрос?
— Надо же, а я и внимание на табличку не обратила. Короче, Сергей…
— Геннадьевич, — подсказал он.
— Там, в коридоре, Санька Овсянникова… надеюсь помнишь, как она тебе тумака дала…
— Ближе к делу.
Ирина стала серьёзной, понимая, что теперь эти воспоминания ни к чему. – Серёжа, там с Санькой что-то случилось, она ждёт, чтобы дать показания, можно как-то побыстрее… просто она там в таком состоянии…
— Присядь, Ира, — также устало, но спокойно сказал Зябликов, — как раз занимаюсь этим делом. Скоро позову.
— Извини, Серёжа, не ожидала тебя тут увидеть, ты, оказывается, сменил профессию, рада за тебя… ещё раз извини, просто я за Саню переживаю, никогда её такой не видела.
***
Александра и Алексей стояли в коридоре больнице, куда приходят на свидания с больными, и никак не могли отойти друг от друга. Уже два раза напомнили, что время свиданий истекло и пора покинуть помещение. Но Санька всё стояла рядом с похудевшим Алексеем и немного обросшим. Он провёл рукой по щеке: — Растительности много. Если поцелую, колоться будет.
— Ничего, это же временно, — тихо сказала она, — скоро тебя выпишут. – Она вздохнула. – Как подумаю, что ты мог там остаться… мороз по коже.
— А иначе никак, как бы я жил, если бы с тобой что-то… ты молодец, успела вызвать милицию.
— Просто повезло, ехали какие-то на Джипе, а у них радиотелефон, представляешь, я даже такие штуки не видела ещё, ну вот и вызвали… оказалось, это директор нашей новой ТЭЦ с водителем.
— Ну всё, Саша, иди домой, дочка ждёт.
— Лёша, а как же ты? Где жить будешь, там ведь всё сгорело…
— Не переживай. Сначала к матери съезжу, успокою, потом вернусь… друг обещал на время в комнате поселить, у него в общежитии комната.
— В общежитии? Помню, помню, жили мы в общежитии.
Ирина приехала к Александре с дочкой. И пока Женька рассматривала Светины учебники, подруги уединились на кухне и сидели уже два часа.
— Санька, в голове не укладывается, что это наш препод, наш очкарик Алексей Юрьевич… ну как так-то? Почему молчала?
— Да мы встретились-то недавно…
— Как же недавно? Сама говоришь, месяц назад. И эта страшная история… Саня, ты же погибнуть могла, — Ира заплакала, — даже не представляю, как это может быть…
— Ну всё же хорошо… перестань.
— Не могу перестать, — всхлипывала Ира, — он ведь заступился за тебя, он ведь тебя спасти хотел… Санька, за меня никто и никогда в жизни так не заступался.
— Вот и хорошо, в такие переделки лучше не попадать, — с горькой усмешкой сказала Александра.
— Нет, Санька, ты не понимаешь, он ведь… он ведь готов был умереть за тебя… он настоящий.
— Ира, чтобы быть настоящим, необязательно умирать. Я ведь ещё до этого нападения поняла, что Лёша настоящий.
— Вы теперь поженитесь?
— Александре стало смешно. – Ты как моя Светка, она также спрашивает.
***
Ближе к Новому году Ирина появилась у подруги красивая, радостная с загадочным блеском в глазах.
— Санька, что я тебе расскажу… помнишь, Зябликова, это он вёл то страшное дело…
— Ну, конечно, Сергей Зябликов, учились вместе, сразу его узнала, — согласилась Александра, — кстати, от него узнала, что поймали, наконец, этих ворюг… а трудность была в том, что покрывали их, они ведь сдавали «хозяину» награбленное, а он за границу ценный металл переправлял.
— Ну да, я о другом хотела сказать… мы с Серёжей встречаемся… представляешь?
— С Зябликовым? – спросила Александра.
— Да, с Зябликовым. Вот когда я вошла к нему в кабинет, когда узнала его и он меня сразу узнал, а потом мы с тобой уехали, а через неделю он сам мне позвонил на домашний. А я ведь не давала ему номер телефона, а он сказал: «ты же знаешь, где я работаю, вот и нашёл тебя.
— А он… — засомневалась Санька.
— Он в разводе. Нет, Сань, не переживай, я уже на те грабли наступала, теперь всё по-другому. Ну, я ему, конечно, припомнила, как он дразнил меня, насмехался надо мной, а он, представляешь, признался, что нравилась я ему сильно, а как поговорить со мной, не знал. Обижался, что я на парней постарше засматривалась,
— Кто бы мог подумать? – не переставала удивляться Санька. – Зябликов… наш Зябликов… теперь в милиции…
— Да, работа у него тяжёлая, — согласилась Ирина. – Я стараюсь, чтобы он хотя бы завтракал и ужинал вовремя.
— Ир, ты готовишь?
— Да, представь, себе, кроме каши и курицы, готовлю теперь что-нибудь новенькое… ну я не всё умею, но ведь ты поможешь, рецепты там разные…
Александра в порыве радости обняла подругу. – Ирка, конечно, помогу, спрашивай, всё расскажу, корми мужика, люби его…
— Ой, Санечка, люблю, по-настоящему люблю, он ведь хороший. И я теперь знаю, что меня любит. А то ведь я вышла за Рощина, а любви не почувствовала. А потом этот Николай Петрович… я ведь у него как трофей была, ну что-то вроде гордости, перед друзьями козырнуть, смотрите, какая у меня хорошенькая барышня… А теперь нет, мы с Серёжей поженимся, семья у нас будет.
— Знаешь, мы так много с Лёшей пережили за это короткое время, кажется, всю жизнь знали друг друга… но не знаю, как дальше…
— А что ты не знаешь?
— Не знаю, как дальше всё будет…
Ирина обхватила ладонями лицо подруги и, глядя ей в глаза, горячо зашептала: — Да он же любит тебя, понимаешь, любит! Это тебе не Витя-приспособленец, который чуть ли не на второй день припёрся с чемоданчиком… нет, Алексей Юрьевич по-другому хочет, он ведь совестливый… ты погоди, не торопи его, он сам решит и предложение сделает.
Александра не ожидала такого откровенного признания от подруги, которую отчасти считала легкомысленной. Но эти слова ей помогли.
***
Прошла зима, и весна не заставила себя ждать и быстро вступила в свои права. Алексей переехал к Александре. Когда наступило тепло, расчистил участок от пепелища, привёл его в порядок и… продал. Район оказался перспективным, и востребованным, нашлась строительная организация, которая охотно купила землю пот хорошей цене, тем более там остался фундамент и скважина.
А потом он предложил расписаться.
Было раннее утро, а они лежали, поглядывая, на окно, ожидая, что рассвет вот-вот наступит.
Она лежала у него на руке, прижавшись к нему. – Лёш, рука болит?
— Уже нет, если только на погоду будет теперь ныть, но это ничего, это мелочи.
— Я вот всё думаю, мы просто распишемся, или позвать кого-нибудь…
Он повернулся к ней, убрал её русые пряди с лица. – Позовём самых близких… как ты считаешь?
— Согласна. Своим напишу, пусть приезжают… только отец у меня… он не поедет.
— Наше дело позвать, а там, как хотят.
***
Младший брат Павел и сестра Наташа уже обзавелись семьями, но узнав, что старшая сестра выходит замуж, стали собираться в гости. Евдокия достала праздничное платье, новый платок, отсчитала денег и тоже стала собираться.
Наташе пришлось всё же остаться дома, потому как родился первенец, и они с мужем отложили поездку. Павел с женой и с Евдокией решили, что обязательно поедут.
Яков, ссутулившись, сидел за столом, уткнувшись в газету. Последнее время зрение подводит, и он выписал очки. По поводу бракосочетания старшей дочери всё время молчал, и только наблюдал, как Евдокия собирает сумку, набивая деревенскими гостинцами.
— Тоже поеду, — вдруг сказа он, и его лицо по-прежнему было хмурым.
Сумка выпала из рук Евдокии. Ни разу не был в гостях у Александры, да и сам не жаловал её редкое появление в родительском доме, а теперь вдруг решил поехать.
Павел переглянулся с матерью, и они стали отговаривать. Боялась Евдокия, что устроит Яков скандал, будет отчитывать Александру, опозорит всех перед зятем.
— Чего удумал? А дома – кто? А куры, а поросята?
— Не сдохнут твои куры, — буркнул Яков, — Наташка с мужем покормят.
Евдокия обескураженно присела на табурет, не в силах спорить с ним.
— Ладно, мать, я прослежу, чтобы не бухтел, — пообещал Павел, — пусть едет.
В ЗАГСе были только дочка Света, Ирина с Зябликовым и дочерью Женей. Все родственники приехали уже после обеда прямо домой.
Яков молча пожал руку Алексею и сел вместе со всеми за стол. Павел был разговорчивым парнем и стал рассказывать, как они живут теперь в деревне, как растёт их сын Дима, и что у Наташи тоже родился сын, но пока ещё совсем кроха.
— Деда, ты ешь, это вкусно, — Света пододвинула тарелку с салатом Якову, который молча сидел, не вступая в разговор.
Он посмотрел на внучку, хлопнув ресницами.
— Да, Яков Васильевич, вы смелее вилкой орудуйте, — сказал Алексей, — у нас сегодня день особенный, расписались мы с Сашей. – Он посмотрел на тестя и на Свету. – Надо же, а вы похожи! – Сказал Алексей простодушно. — Дед и внучка похожи… внешне.
Все замолчали. Евдокия замерла и смотрела на мужа.
Усы у Якова задёргались, сам он неловко заёрзал, взглянул на Свету. – Ну так… внучка… старшая…
Света придвинулась к деду и с гордостью посмотрела на всех.
— У нас рядышком внуки: Димка… и Мишка недавно родился… а внучка, — Яков снова посмотрел на Свету, — внучка пока одна.
И показалось, что все облегчённо вздохнули, будто растаяло что-то тяжёлое в воздухе, рассеялось и исчезло без следа. Зазвякали вилки, тарелки, громче стали разговоры, Алексей придвинулся к Якову и к Павлу, мужчины, объединившись, разговорились.
— Вот ты мне скажи, как теперь жить? – спросил Яков Алексея. – Ты ведь умный, я вижу, подкованный человек, в смысле науки, скажи, как людям кормиться? Ну, мы в деревне, допустим, проживём, овощи прокормят, хозяйство своё. А как в городе?
— Яков Васильевич, дорогой вы мой, мы справимся, мы все справимся, не пропадём. Вот у Саши сейчас хорошая работа, на новую ТЭЦ устроилась. Я на Экспериментальном работаю, да ещё заказы на чертежи беру, да и за участок деньги выручил — справимся мы. Сын у меня учится, с профессией будет… и Свету выучим. Я вот что думаю: главное вместе держаться.
— Так-то оно так, — согласился Яков, разговорившись. Понравилось ему «толковать» с зятем о жизни. А ещё внучка понравилась. Видел он её маленькой, а сейчас вымахала девчонка, шустрая такая, смелая… ишь, дедом его без оглядки назвала.
На автобус провожали уже поздно вечером, чтобы успеть на ночной рейс. Алексей решил проводить до автовокзала, с ним напросилась и Света.
— Ой, слава Богу, промолчал, — сказала Евдокия дочери. – Думала учинит чего-нибудь, а он помалкивает…
Яков, разгорячённый напитками и разговорами, тепло посмотрел на Свету. – Ну, внучка, приезжай к нам, не забывай бабку с дедом. – Он перевёл взгляд на старшую дочь. – Ты, Лександра, приезжай, с мужем приезжай и внучку привозите. Да она и сама большая, билет купить да на автобус посадить, а мы уж встретим.
Александра встретилась взглядом с отцом. Впервые в жизни появилось какая-то тоненькая ниточка, связавшая их этим событием, разговорами и внучкой Светланой, которая, и правда, чем-то похожа на деда.
Александра непроизвольно раскинула руки и сделала шаг к отцу. – Ладно, чего уж там…
И он, сам не ожидая, принял её в свои объятия. На суровом лице дрогнули выцветшие ресницы, он неловко ткнулся губами в лицо дочери, но попал своим неловким поцелуем в висок. – Ежели картошки, так не покупайте, у нас полно с прошлого года осталось, — сказал он, сохраняя строгость в голосе.
Когда все вышли, в квартире стало тихо. Она подошла к окну и посмотрела вниз, наблюдая, как все вышли из подъезда. Яков по-прежнему что-то рассказывал Алексею, бурно жестикулируя, было заметно, что нашёл своего собеседника… на всю оставшуюся жизнь нашёл.
Александра улыбнулась. Потом посмотрела на календарь и с сожалением заметила, что до отпуска ещё далеко. Потому что в отпуск они поедут в деревню, к родителям.
А за окном уже темнело, а она поглядывала на часы, прислушиваясь к шагам мужа и дочери. А то, что за окном темно – это ничего. Пройдёт ночь и будет рассвет. Так всегда бывает, чтобы не случилось, всегда наступает рассвет и приходит новый день, полный надежд.
Автор Татьяна Викторова
