— А здесь я посажу клубнику! И Павлик будет ягодки прямо с грядки рвать и есть!
— Мама, как здорово! Конечно, участок большой и работы много, но как же здесь красиво!
Алена потянулась, закинув руки за голову и улыбнулась матери. Галина стояла на верхней ступеньке крыльца и смотрела на внука, который пытался преодолеть ветхие ступеньки.
— Надо крылечко починить сначала, — она подхватила внука на руки. – Как бы Павлик не поранился!
— Нужно найти кого-то, кто будет присматривать за домом. Саша, конечно, тоже будет помогать, но у него сплошные разъезды сейчас с новой должностью, устает сильно. Мам, давай наймем какого-нибудь дядьку, а? Я оплачу. Чтобы жил неподалеку и приходил по надобности. А то, сама понимаешь, пока мы доедем! Далеко, конечно, от города, зато воздух какой!
— Аленушка, я же не против, только, где его искать?
— А надо у соседей спросить. Они наверняка всех знают.
Алена подмигнула матери и зашагала к калитке.
Дачку, о которой так мечтала мама, Алена с мужем купили ей после того, как не стало мужа Галины. Двадцать семь лет совместной жизни и счастье в каждом дне. Пусть даже и почти каждом, но хорошего было настолько больше, что Галина предпочитала не помнить о мелких спорах с любимым мужем. У кого их не бывает?
Утром, собираясь с женой на рыбалку, Виктор вдруг охнул, схватился за сердце и осел на пол. Галина никак не могла принять того, что жизнь настолько несправедлива. Ведь только-только вышли на пенсию. Жить да радоваться! Встретили из роддома дочь с первым внуком. Строили планы… И вот так!
Галина замкнулась, отказывалась разговаривать даже с дочерью. Тогда Алена, посоветовавшись с мужем, собрала вещи и переехала к матери на время, пока он будет в длительной командировке. Актерского мастерства Аленке было не занимать, недаром она участвовала в школе во всех постановках театрального кружка, а в институте играла в КВН. Изобразив прощающегося с жизнью лебедя, Алена вручила матери внука и залегла на неделю «поболеть». Маленький Павлик обладал, как выяснилось, огромной целительной силой. Бабушку он привел в себя очень быстро. Заботы и хлопоты отвлекли Галину от переживаний и только по вечерам, уложив внука спать, она тихо плакала, сидя на кухне. Алена приходила, садилась рядом, и они говорили о Викторе, вспоминая все хорошее, что было в их жизни, пока он был рядом.
— А помнишь, как папа меня первый раз отшлепал?
— Конечно! Первый и последний! Но ты тогда знатно начудила.
— Мне сколько тогда было?
— Шесть. Вы с Сережкой, соседом, вытащили у отца две сигареты и дымили, сидя во дворе на лавочке. Даже не спрятались, балбесы! Папа шел с работы, а тут такая картина. Он там же в кустиках выломал лозинку и всыпал вам хорошенько.
— А тетя Маша? Что сказала?
— Спасибо сказала и добавила.
— Вот раньше время было. Сейчас попробуй чужому ребенку ума дать – засудят.
— Так, какие же вы чужие были? Все свои. Как мы жили, Аленка, ты помнишь? Родители на работе, вы сами по себе. Все самостоятельные с первого класса. И хорошо, если у кого-то из мамаш выходной. Мы даже менялись сменами, чтобы хотя бы одна дома была. Кто дома, та малышей из продленки заберет и по домам отправит. Ты же помнишь, где у нас школа была? Три дороги переходить. Боялись страшно. Особенно после того, как Леночку Федорову грузовик сбил. От пьяного шофера не убережешь, конечно, но хотя бы какой-то контроль. Не помню, почему она одна домой возвращалась… Вы всегда целой гурьбой ходили.
— У нее живот заболел, и медсестра ее домой отпустила… Я хорошо помню…
— А, точно, вы же в одном классе учились… Ох, доченька, как давно это было и как будто только вчера. Я только что, кажется, тебе косички в школу плела, опаздывая на работу, а ты – раз! И взрослая уже… Сама мама…
— Мне кажется, мам, когда в жизни все хорошо, то время так быстро бежит-торопится, что хочется даже сказать ему: «Стой! Погоди! Дай еще минуточку вот этого счастья, вот этой радости и часок хотя бы еще от вот этой любви». А когда плохо становится, то это время тянется просто невыносимо долго… И кажется, что плохое это никогда не закончится, но это не так! Будет снова хорошо!
— Будет, доченька? – Галина поднимала уставшие, заплаканные глаза на дочь.
— Будет! – Аленка обнимала мать и ломала голову, как сделать так, что у нее снова появился смысл жизни. Павлика становилось уже мало.
Галина всегда была очень деятельной. Квартира блестела, холодильник ломился, а у нее всегда еще оставалось время на какие-то увлечения. То вышивала, то вязала, то цветы разводила. То, что она делала для семьи всегда придавало ей сил. Чтобы ахнули: «Мама, как красиво! Галочка, как вкусно!». И уходила усталость и хотелось придумать еще что-то. А теперь в голове была пустота. Руки ни к чему не лежали. Галина слонялась по пустой квартире, всюду натыкаясь на вещи мужа и ей хотелось взвыть от бессилия и несправедливости, с которой обошлась с ней судьба.
Алена присматриваясь к матери, заметила, как она, разбирая шкафы, уткнулась носом в рубашку отца и просидела так больше часа, пока не проснулся и не заплакал Павлик. Вручив малыша бабушке, она выскочила из квартиры, сославшись на то, что закончились подгузники и набрала мужу:
— Я знаю, что нужно делать с мамой!
— Что? Придумала что-то?
— Да! Давай купим ей дачу! Ее нужно увезти из этой квартиры и дать ей место, где она сможет навести порядок. Дело надо дать… Подождет наша квартира. Павлик еще маленький, а там мы еще подсобираем и тогда уже будем расширяться.
— Отличная затея! Надо искать!
С этим Алена справилась в рекордно короткие сроки. Галина так мечтала о маленьком домике возле речки, что рисовала его последние лет пять, рассказывая дочери, как и что она хочет там устроить. На третьем варианте, который показал ей риэлтор, Алена удивленно ахнула и сказала:
— Берем!
Все было так, как мечтала ее мама. Маленький домик с просторной застекленной верандой, большой, запущенный сад и речка, которая текла сразу за забором сада. Молодая пара, которая продавала дачу, несказанно обрадовалась, когда Алена объявила о своем решении купить домик.
— Наконец-то! Больше двух лет стоит уже. От города далеко, поэтому никто сюда не хочет ездить. А жить здесь семьей не получается. Школа, садики, поликлиника тоже не рядом. В этом поселке всего две семьи живут постоянно и те в возрасте.
Алена задумалась. У мамы хоть и все неплохо со здоровьем, но мало ли…
— Про больницу задумались? – девушка, хозяйка дачи, внимательно посмотрела на Алену. – Переживаете, как медпомощь здесь организована?
— Да. Мысли мои читаете. Мама у меня уже в возрасте. Ничего серьезного, но давление скачет иногда.
— У вас через забор сразу два медика живут. Кардиолог и терапевт. Перебрались сюда на постоянной основе несколько лет назад. Это друзья моих родителей. Петр Иванович и Серафима Николаевна. Раньше только отдыхать ездили сюда, а теперь на пенсию вышли и перебрались насовсем.
— Ух, ты! Это же здорово!
— Да. И в соседнем поселке какая-никакая больница есть, а скорая выезжает сюда быстрее, чем в городе. Точно знаю, потому, что мне в прошлом году вызывали несколько раз, пока я сына носила.
— Тогда решено! – Алена кивнула и огляделась еще раз. Маме должно понравится.
Галина выдала такую реакцию на сюрприз, что Алена с мужем всерьез забеспокоились о ее здоровье. Когда они первый раз привезли Галину на дачу, она толкнула калитку и замерла, не веря своим глазам.
— Доченька, это же он…
Алена забрала из рук матери Павлика и довольно улыбнулась:
— Похож?
— Нет. Это просто он! – Галина сделала пару шагов по дорожке и вдруг осела на нее, за малым не ударившись головой о штакетник.
— Мама! – Александр кинулся к теще и приподнял ее с земли. – Мама, слышишь меня?
— Слышу! Не кричи так, Сашенька! Это просто от неожиданности…
Алена уже суетилась, доставая из багажника сумку, в которой были лекарства и тонометр.
— Мамочка, давление неважное. Давай-ка ты приляжешь? – Алена под руку отвела мать в комнату и уложила на диванчик. – Сейчас я тебе чайку сделаю.
— Аленушка, а вы надолго эту дачку сняли? Я смогу здесь пожить с Павликом хотя бы недельку?
— Да я уж и говорить тебе боюсь что-то. Как ты еще отреагируешь! – Алена покачала головой и улыбнулась. – Надолго. И не сняли, а купили. Это теперь твоя дачка. Твой дом. Можешь жить здесь столько, сколько захочешь.
Галина закрыла глаза, пытаясь осмыслить то, что услышала. Ее дом. Тот самый дом, о котором она столько мечтала…
— Мам? – Алена тихонько дотронулась до руки матери.
— Я в порядке, родная! Спасибо… — Галина беспокойно заерзала. – А что же я лежу? Надо пол вымыть, окна, проветрить все…
— Ох, мамочка! – Алена засмеялась. Кажется, ее план сработал.
Две недели Галина устраивала дом по своему разумению. Алена еле успевала выполнять заказы матери, привозя ей ткань для штор, краску, какие-то мелочи.
— Все! Теперь можно жить. Но, Аленка, это только дом. А сад в порядок привести у меня сил не хватит. Тут без мужчины не обойтись. Пойдем пока, я тебе комнату Павлика покажу.
Светлая маленькая комнатка совершенно преобразилась за несколько дней. Галина не пускала туда дочь, пока все не закончила.
— Мамочка, как красиво… — Алена провела кончиками пальцев по нарисованным на стене утятам. Веселая семейка шагала в рядок над кроваткой, которую Галина приготовила для внука. – Почти такие же, как у меня были в детстве.
— Не делают теперь такие обои. Не нашла. Пришлось рисовать. Похожи?
— Очень! Спасибо!
Все эти хлопоты настолько захватили Галину, что она даже поймала себя на том, что стала реже думать о муже.
— Мама, ты чего? – Алена, уложив Павлика зашла на кухню и увидела мать, которая сидела за столом совсем как в городской квартире, подперев голову рукой. – Что не так?
— Все так, Аленушка. Вот только… Я забывать папу стала? Реже ведь думаю о нем…
— Мамочка, ну как ты можешь его забыть? Куда он денется из твоей памяти? Никуда и никогда. А вот то, что ты грустишь все время и плачешь, ему бы точно не понравилось. Я так и слышу его голос: «Галина, перестань! Что за глупости! Все будет хорошо!». Мам! Он хотел бы, чтобы ты была счастливой. Чтобы улыбалась, радовалась каждому дню. И точно всыпал бы мне хорошенько, может даже и лозинкой, — Алена усмехнулась, — если бы узнал, что я позволяю тебе так себя изводить. Очень бы ругался!
— Думаешь?
— Уверена! Сделай мне своего вкусного чаю с ромашкой, а то я опять всю ночь колобродить буду.
Галина встала, вытерла слезы и потянулась за чайником.
Две недели пролетели незаметно. Алена познакомилась с соседями. Петр Иванович оказался завзятым бонвиваном. Целовал Алене ручки и наговорил комплиментов. Серафима Николаевна хмурилась, но старалась не подавать вида.
— Симочка, душа моя, не испепеляй меня, умоляю! Я и так весь горю! Две таких прелестных женщины рядом – это же и рассудок может помутиться!
Алена всеми силами держалась, чтобы не рассмеяться. Быстро расспросив Серафиму Николаевну о том, к кому можно обратиться за помощью, она сослалась на занятость и собралась уже уходить, как Петр Иванович возмутился:
— Зачем им нужен этот Василий Федорович? Я сам могу помочь и сделать что нужно! Я готов!
— Петенька, а яблони, когда у нас в саду пообрезаешь? – Серафима Николаевна так недобро прищурилась, что Алена все-таки не сдержалась и, прыснув со смеху, чуть не бегом кинулась к калитке.
Дома она рассказала матери о разговоре с соседями, и они вместе посмеялись.
— Ох, мамочка! Ты поосторожнее, а то, чувствую, будут у тебя неприятности!
— Какие, дочь? – Галина вытерла тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы.
— По-моему Серафима Николаевна очень ревнует своего мужа.
— Да на что он мне сдался?! – Галина опять зашлась от смеха и Павлик, глядя на бабушку, рассмеялся так звонко, что женщины не услышали, как стукнула калитка.
— Хозяйки, кому тут помощь нужна была? – на пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Алена пригляделась к нему и вдруг улыбнулась.
— А вы, наверное, Василий Федорович?
— Можно просто Федорыч. Он самый.
— А как же вы узнали о том, что нам нужны?
— А мне Серафима Николаевна позвонила.
Алена с Галиной переглянулись и снова рассмеялись так, что Павлик взвизгнул от восторга. Он совершенно не понимал, что происходит, но такие мама и бабушка ему нравились гораздо больше, чем грустные.
Федорыч не обращая внимания на странное поведение женщин терпеливо дождался пока они успокоятся и деловито наметил с Галиной фронт работ.
— Много работы… Тяжело вам будет? – Галина ходила по саду, оглядывая деревья.
— Ничего. Я привычный. Мне работа не в тягость, а в радость. Когда руки заняты и голове легче.
Галина дернулась и посмотрела на собеседника.
— Вы сейчас сказали так просто то, о чем я думала последнее время постоянно.
— Вот и ладненько. Поработаем, значит.
Федорыч ушел, а через пару часов его жена, Татьяна, принесла банку с молоком и завернутый в марлю свежий творог.
— Мальчику вашему.
— Спасибо! – Алена потянулась было за сумкой, но Татьяна остановила ее.
— Не надо! Это от души. У нас корова хорошая, молока очень много. Нам столько не нужно, а на рынке я стоять не люблю. Я очень рада, что есть малыш, которому можно свежего молочка налить и творожок сделать.
Она почему-то грустно вздохнула и погладила Павлика по голове. У Алены удивленно поднялись брови, когда она увидела, как ее недотрога-сын, который не давался на руки никому, кроме нее и бабушки, доверчиво прижался к Татьяне и обнял ее за ногу.
— Ласковый мальчишечка какой у тебя! Любимый значит.
Это уже потом Алена узнала, что Василия и Татьяну судьба обделила счастьем стать родителями. Единственный сын не прожил и суток после рождения, а родить еще Татьяна так и не смогла. Все ребятишки поселка знали, что в любое время в доме Татьяны открыта дверь, а их ждет вкусный хлеб, а то и пирожки, и молоко. Матери даже не гадали, где искать своих чад, достаточно было зайти к Татьяне. А летом Федорыч принимал от жены бидончик, садился на мопед и ехал в соседний поселок, где был магазин. И у детворы наступал настоящий праздник. Мороженое, которое он привозил оттуда было мягким и чуть подтаявшим, но неимоверно вкусным.
— Лопайте! – откидывал он крышку бидончика и чумазые детские ручонки вмиг расхватывали лакомство.
— Опять тебе ни одного не ставили! – смеялся Федорыч, обнимая жену.
— На здоровье! Пусть едят и радуются!
Со временем дети выросли, поселок опустел, и Татьяна загрустила. Василий много раз предлагал ей взять сироту из детского дома, но Татьяна, отплакав свое, категорически отказалась.
— Васенька, а если я не смогу его полюбить? Зачем ему такая мать нужна тогда? Детей ведь любить нужно… а я боюсь…
— Чего же?
— Что буду на него смотреть и досадовать…
— На что?
— Он живет, а мой… — Татьяна заливалась слезами.
— Глупости какие! Никогда же ты так про соседских не думала?
— Нет. Там родители есть. А здесь… Ох, Вася, не трави ты мне душу, не могу я…
Василий сердился, даже пробовал ругаться, но быстро понял, что занятие это бесполезное. Он всем сердцем жалел жену и не хотел ее огорчать. Поэтому разговоры эти прекратил.
Павлик стал для Татьяны новой радостью.
— Танечка, у него скоро щеки в двери проходить не будут. Смотри! Сначала они заходят, а потом Павлик! – хохотала Алена, глядя на румяного и поздоровевшего сына.
— И хорошо! Ребенок должен быть справный! А не бледный как рубашечка. – Татьяна подхватывала на руки Павлика, который тут же обнимал ее. – Мой ты красивый! Тьфу, на тебя, чтоб не сглазить!
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
