— Ладно, хорошо. А если взять ситуацию посложней? Ну вот, допустим, была семья, обычная такая, мать, отец и сын.
Потом мать умирает, а отец узнает, что сын ему не сын и спихивает сына дальним родственникам жены, по пути оспаривая отцовство и категорично отказываясь от каких-либо контактов. Кто тут неправ?
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА ЗДЕСЬ
Глава 15. Кто виноват?
Среда в школе прошла тихо и спокойно. Вера получила четверку по геометрии, даже удивившись про себя спокойной реакции на эту оценку.
Раньше бы она переживала. Потому что дома непременно ждали бы ругательства и «самостоятельный разбор темы».
И наплевать, что оценка была снижена из-за невнимательности при записи условия задачи – водился за ней такой грешок.
Вечером Андрей учудил. Мало того, что явился поздно вечером, так еще и возникать начал, когда Вера упрекнула в том, что не позвонил даже.
А ведь мог просто и легко даже не позвонить, а в сообщении кинуть два слова «буду поздно». И она бы не волновалась. И не думала бы черт знает чего.
Нет, она и так не думала. Пожалуй, что-то подобное она подозревала. Но в голове все равно крутилось это чертово «а вдруг что-то случилось».
Вдруг что-то произошло – и ее только-только начавшая налаживаться жизнь покатилась под откос.
Зато у них появился пес по кличке След. Надо будет спросить у ветеринара при случае, почему такую кличку дал.
Вера уже не сомневалась, что с именем для животного подсобил именно он. Ведь называй собаку Андрей – того бы звали «пес» и никак иначе.
Хм, интересно, а что было бы, родись Вера у него, как у нормального отца? Дочь номер один? Или Августина по месяцу рождения?
Нет, Августина – это больше на ветеринара похоже. Он любит придумывать что-то связанное с происхождением. С отсылочкой, так сказать.
С утра девочка первым делом убрала в своей комнате все коврики. Потому что, в отличие от сразу все понявшей Фортуны, След делал лужи где ни попадя.
Так-то в комнатах линолеум, причем без дырок, хоть и старый. Нестрашно – все можно вымыть за пару минут.
А вот коврики отчищать от собачьих «сюрпризов» — это проблема.
Андрей, судя по всему, считал также, потому что половик был вынесен на улицу, а коврик под обеденным столом тоже куда-то делся. Ванная закрыта, туда щенок не попадет…
Комната Андрея не на замке, дверь открыта. Заглянув внутрь впервые за все время, Вера не заметила там ничего примечательного. Странно даже.
При их жизни с Игорем и мамой Вера успела усвоить только одну непреложную истину: мужчина в доме – источник постоянного бардака.
Игорь постоянно забывал кругом грязные чашки из-под чая, мог запулить несвежие носки под кровать и влегкую пройти уже в обуви в комнату, если что-то забыл взять.
Вере подобное не позволялось.
— Но папа так делает, почему мне нельзя! – возмущалась Вера еще в те времена, когда Игорь считался папой.
— Ну и что, что он так делает. Он мужчина, они все такие. А ты девочка, должна поддерживать чистоту и порядок.
И сама быть всегда опрятной, чистенькой и вежливой. Кто тебя замуж возьмет, если будешь грязнулей и неряхой?
Так что не надо выступать, если что-то забыла, ботинки сняла и прошла в носках в комнату. Пол, между прочим, только недавно помыли.
«Только недавно помыли» — это было постоянное состояние их дома.
Сколько себя помнила Вера – уборку в доме проводили минимум дважды в день. Не генеральную, конечно, но так, по мелочи. Пропылесосить, убрать устроенный днем бардак.
А сейчас вот уборку они не проводили до сих пор. Нет, Андрей каждый день с утра подметал в кухне, собирая рассыпавшиеся у очага опилки от дров.
Один раз Вера видела, как он щеткой очищал половик у входной двери от налипшей на него шерсти Фортуны. И… все.
Было такое ощущение, что уборкой у них не занимались от слова «совсем». Нет, Вера как-то протерла у себя полки и подоконник от пыли, но не сказать, чтобы этой пыли было прямо много.
Да, двое не трое, но почему-то убираться требовало не на тридцать процентов меньше, а раз в пять минимум.
Вот сейчас, заглянув одним глазом в оставленную открытой комнату Андрея, Вера поняла, что тот, в общем-то, очень аккуратный человек.
Нет, она это и раньше замечала, но сейчас, видя аккуратно сложенную на стуле домашнюю одежду и заправленную кровать, поняла, в чем отличие Андрея от Игоря и ему подобных в быту. Да и посуду он за собой сразу моет.
Столы вытирает, опять же, если что рассыпал или разлил. Даже как-то смешную поговорку сказал… Как там оно… чисто не там, где убирают, а там, где не сорят?
Похоже, правдивая поговорка-то…
— Привет, ты чего грустная такая? – на полпути к школе Веру нагнала Маша и привычно пошла рядом с ней.
— Да так, пустяки.
— С пустяков так нос не вешают.
Вера вздохнула. И принялась рассказывать новой подруге о том, что произошло у них вчера.
Нет, так-то она понимала, что по большому счету происходящее сейчас – это действительно пустяки.
И подсознательно готовилась к стандартному ответу вроде тех, что давали в подобных ситуациях мама и… мать Игоря.
Что-то вроде «не забивай себе голову всякой ерундой».
Но Маша неожиданно ответила совершенно иначе.
— Ну, знаешь, с точки зрения старшинства и семейной иерархии он как раз прав. В смысле, дети родителям отчитываются, а не наоборот пока что.
Но, чисто по-человечески, мог бы и сказать тебе, что будет поздно, чтобы не переживала.
Только вот знаешь – первым делом чаще всего мы в вопросе «где ты был», особенно если еще и криком, слышим обвинения, а не беспокойство.
Ну и, вдобавок, он наверняка просто не привык к тому, что дома кто-то есть и этот кто-то может переживать.
Когда живешь постоянно один – привыкаешь к тому, что ты сам по себе, сам за себя и ни с кем взаимодействовать не надо.
— Ага, то есть, по-твоему, я виновата.
— Я не говорю, что ты виновата, но кричать не стоило. Стратегически выгодней было бы повсхлипывать в духе «я так испугаааалась».
Тогда бы у него включилась не оборона, а чувство вины, что такой большой и сильный довел ребенка до слез.
Правда, тут тоже главное не переборщить, потому что когда тебя виноватым без конца выставляют – это не дело.
— Ты откуда это все знаешь? – умей Вера свистеть, сто процентов бы сейчас присвистнула.
— Класс с психолого-педагогическим уклоном. До того, как бабушке перебраться, училась в школе, которая от ВУЗа одного, ну и готовят по соответствующему профилю народ.
— Типа гимназии?
— Ну, гимназией там особо не пахло, но уклон был. Всякая там семейная психология, основы социального взаимодействия еще или как там предмет назывался…
Болтовни ни о чем много, но есть и полезные вещи. Вроде «прежде, чем осуждать человека, представь себя на его месте». Вот и представь, что вернулась ты домой, уставшая, голодная и злая…
— С чего это я злая?
— Ну а ты что, хочешь сказать, что он добрый был после того, как пришлось на работе лишние несколько часов провести, да еще и не в кабинете, а где-то «в поле»?
— А, ну да.
— Ну и вот. А тебе еще обвинения выдвигают, мол, виноват по факту того, что не позвонила, хотя заранее даже не договаривались о том, что будешь звонить, если вдруг задержишься.
— Можно подумать, для этого нужна какая-то договоренность. Это же нормальное поведение большинства нормальных людей.
— Вообще ни разу. Ты это считаешь нормальным, потому что у тебя так было принято. А у него принято по другому.
Если договоренность есть – она исполняется, если договоренности нет – получается какая-то лажа, когда ничего не обещал, но оказался должен.
— А, ну так-то да. И что, ты вот так вот каждый раз себя в шкуре другого человека представляешь?
— Ну не прямо всегда, но иногда бывает. Помогает лучше понимать, что вообще происходит и, самое главное, почему это все происходит.
— Получается, что ты знаешь и то, что другие не знают? Ну, например, почему Снежана на людей кидается.
— Догадываюсь. Началась эта вся история несколько лет назад как раз в тот момент, когда у нее появился младший брат.
Внимание родителей переключается на младшего ребенка, старший чувствует себя за бортом и начинает творить всякую дичь, чтобы привлечь внимание.
— Так себе оправдание.
— Это не оправдание. Это подоплека действий. Давай сразу уточним, что менее противной мне она от понимания ее действий не становится.
Ну то есть я бы ее пожалела, если бы она просто из-за этой истории начала уроки прогуливать или по учебе на двойки скатилась, или в больницу от нервов загремела или еще что-то в таком духе.
Но бросаться на других людей – это вот вообще нельзя оправдывать. Меня это и по телеку бесит. Ну, знаешь, когда идет какой-нибудь суд, защищают подсудимого и начинают всякую дичь плести о тяжелой жизненной ситуации.
Вот эти вот все «трудное детство, скользкий подоконник, коляска без дна»… Другие люди-то здесь при чем?
— Ладно, хорошо. А если взять ситуацию посложней? Ну вот, допустим, была семья, обычная такая, мать, отец и сын.
Потом мать у.мир.ает, а отец узнает, что сын ему не сын и спихивает сына дальним родственникам жены, по пути оспаривая отцовство и категорично отказываясь от каких-либо контактов.
Кто тут неправ?
— Ну, тут вообще все просто. Начнем, пожалуй, с этого самого отца.
Начать они ничего не успели, потому что в этот момент подошли к школьному зданию.
Да и до урока оставалось всего пять минут, как раз переобуться и дойти до класса. Так что разговор договорились продолжить потом. За обедом.
ЧАСТЬ 15
— Вот слышала же наверняка истории, как всяким уголовникам матери за колючку каждый месяц посылки шлют и любят-ждут обратно?
Сын ведь виноват, но их все равно ждут. Так и тут. Ребенок всегда любит своих родителей.
Исключение составляют ситуации, когда родители ну совсем уж дно пробивают.
Глава 16. Ребенок всегда любит своих родителей
Первое, что заметила Вера, оказавшись в классе – Снежана сидела на своем месте.
Не было печали…
Предыдущие два дня в школе обидчица не появлялась, да вот недолгой была радость.
Рассказ Андрея о том балагане, который устроила мать девочки в отделении, дал Вере понять, что там вся семейка такая… С приветом.
А значит – не за горами новые приключения.
И точно – стоило прозвучать первому звонку, как девчонка подошла к Вериному столу.
— Поговорить бы, — тихо произнесла она. – Наедине.
И многозначительно так посмотрела на Воронову, словно намекая, что той нечего делать рядом с ними в такой момент.
— Не о чем, Снежан, — отмахнулась Вера.
— Зря ты так. Я извиниться хотела.
— Хорошо, извинения приняты. И на этом закончим.
— Слушай, ты ведь могла бы с отцом поговорить? Ну, убедить, чтобы он замял эту всю ситуацию.
— Твоя мама вроде бы как пыталась с ним поговорить. Подробностей не знаю, но попытка была безуспешной.
— Ну так то моя мама. А ты – другое дело. Тебя он послушает.
— С чего бы?
— Ну, отец все-таки.
— Снежан, я не знаю, как в твоей семье, но у обычных людей принято так, что дети слушают родителей, а не наоборот.
Через меня тебе этот вопрос не решить.
— Вот, значит, как? Посмотрела бы я, как ты запела, окажись на нашем с мамой месте.
Вера попыталась подобное представить, руководствуясь недавно узнанной у Маши информацией. И вот честно – не смогла. Совсем.
Ей и представлять не нужно было, на самом деле.
Пусть у нее не было родившегося младшего брата или сестры, но при этом – совсем недавно в ее жизни происходила точно такая же канитель: она вдруг оказалась никому не нужна.
Но вот даже окажись она не нужна Андрею и случись так, что он бы ее не забрал, а просто алименты перечислял – в жизни бы ей не пришло в голову из-за этого на других людей орать или кидаться драться. Просто потому что…
Они тут при чем?
Она могла, при должном напряжении фантазии, представить ситуацию, в которой бы она при случае отомстила Игорю за то, что тот ее бросил.
Даже могла бы представить ситуацию, в которой злилась и обижалась бы на Андрея и мстила уже ему за отказ брать на себя ответственность за неожиданно появившуюся дочь.
С натяжкой, с трудом, но их в роли объектов своей мести Вера представить все же могла. Но посторонние люди просто потому, что их можно ударить и остаться безнаказанной… Нет, это было не про Веру.
— Да и вообще – не по понятиям как-то это. Разобрались бы один на один, чего ты жаловаться побежала? – Вера не сразу поняла, что Снежана все это время что-то ей говорила.
Судя по контексту – пыталась выставить ее виноватой. Ответ на последнюю часть тирады нашелся сам собой.
На самом деле – он был заготовлен еще задолго до того, как Вера вообще познакомилась с Андреем.
Но сейчас, учитывая, что она теперь дочь полицейского, подобный ответ был и вовсе самым что ни на есть подходящим к текущим обстоятельствам.
— Снежан, понятия – это из области уголовного мира. А у нас тут, если ты не заметила, общеобразовательное учебное заведение, а не школа специального режима для малолетних уголовников.
Молчу уже о том, что мне, как дочери полицейского, не по понятиям иметь какие-то еще понятия, кроме действующего законодательства.
— Ясно все с тобой. Могла бы и помочь, одноклассники все-таки, — завершив на этом попытку примирения, Снежана вернулась на свое место и больше попыток поговорить с Верой не делала.
Зато на следующей перемене к их с Машей столу подошла парочка одноклассников из «бедных». Сказали, что Вера молодец и что давно надо было поставить Снежану на место.
— Я здесь ни при чем. Все решения о действиях по ситуации принимал мой отец, его и благодарите, если вам так уж хочется, — тут же перевела стрелки Вера.
Просто чтобы придерживаться выбранной линии поведения «я ничего не решаю, ни за что не отвечаю, это все папа, как папа скажет, так я и делаю».
— Кажется, к тебе еще месяц будут бегать в дружбе и любви признаваться, — прокомментировала ситуацию Маша на следующей перемене, когда подруги наконец-то остались одни и направились в сторону столовой.
Бесплатный обед сам себя не съест, да и есть уже хотелось.
— Как думаешь, кто из них не знал о том, что Снежана тогда на меня кинется? – задала Вера один вопрос, максимально проясняющий ситуацию.
— Кроме меня? Да думаю все знали. Я еще когда твой крик услышала и в класс захотела войти, меня там один пацан, который через ряд от нас сидит, остановить попытался.
Мол, не надо лезть не в свое дело, сама под раздачу попадешь.
— Ну а теперь поставь себя на мое место и представь, в каких неизведанных глубинах я видела их дружбу.
— Логично. Так на чем мы там остановились? – Маша вернулась к обсуждаемой по пути в школу ситуации.
Вериной ситуации, правда, девочка намеренно исказила немного пару незначительных фактов в истории.
– Однозначно большой и жирный минус в карму матери, потому что она должна была как минимум знать о возможности того, что ребенок был не от мужа.
Ну, знаешь, когда по срокам выходит, что папой могут быть два кавалера, нелишним будет хотя бы для себя втихушку убедиться, что сына именно от мужа воспитываешь.
И если нет – на всякий случай подготовить хоть какой-нибудь запасной аэродром.
— Это что теперь, ребенок должен свою мать за это ненавидеть?
— А мать по отношению к ребенку себя как вела? – тут же уточнила Маша.
— В смысле? – Вера аж забыла зачерпнуть очередную порцию супа и поднесла ко рту пустую ложку.
Спохватившись, исправила недоразумение и заодно, пока жевала, выслушала Машин ответ на свой вопрос.
— Ну, это была нормальная мать, которая о сыне заботилась, или она там неделями дома не бывала, в холодосе мышь удавилась, а у ребенка вместо рубашки наволочка с дыркой для головы приспособлена была?
— Да нет. Нормальная мама. Ну, как у всех. Заботилась, любила и вот это вот все.
— Ну а с чего бы тогда ребенку ее ненавидеть?
— Но ты же сама сказала, что она виновата в ситуации.
— Ну да. Но вина и ненависть – они так-то из разных опер.
Вина – это если человек объективно в чем-то виноват. И со стороны это видно.
А ненависть – это то, что человек чувствует сам по себе к другому человеку. И может возникнуть как из-за вины другого человека, так и сама по себе.
А может не возникнуть даже в том случае, когда человек в чем-то там виноват перед кем-то.
Вот слышала же наверняка истории, как всяким уголовникам матери за колючку каждый месяц посылки шлют и любят-ждут обратно?
Сын ведь виноват, но их все равно ждут. Так и тут. Ребенок всегда любит своих родителей.
Исключение составляют ситуации, когда родители ну совсем уж дно пробивают, дерутся там, пропивают все и вообще на людей непохожи.
Хотя есть народ с такими отклонениями, что и подобных обожает, но это уже не норма, как по мне.
— Значит, мать виновата, но вроде бы как ребенок ее все равно будет любить и это нормально.
— Ага. В такой ситуации, если ребенок и будет кого-то ненавидеть, так это бывшего отца.
Даже логика в такой ситуации есть. Мол, вчера любил, папой был, а сегодня раз – и за шкирку выбросил из дома к какой-нибудь там бабке тетке, то есть по факту на улицу.
Вот только если смотреть «извне», то мужик в этой ситуации такая же жертва. Ему, по факту, даже хуже в чем-то пришлось, чем ребенку – много лет тащил на своей шее, как оказалось, абсолютно чужого человека.
И тут мало того, что жена рога наставила, так еще и ресурсы тратил на чужой приплод. А это ну…
Представь, что у тебя по факту кучу всего, что у тебя есть, забирают в пользу постороннего человека.
— Ну а как тогда живут люди, которые усыновляют чужих детей? Или даже не усыновляют, а просто бывает, встречает мужчина женщину с ребенком – и живут все вместе, в том числе и за его счет ребенка обеспечивая.
— Ну так одно дело самому на такое согласиться, а другое – когда тебя предали, да еще и ресурсы обманом отбирали, получается.
В историю, которую ты для примера придумала, ребенку еще повезло. Псевдопапашу могло переклинить по полной на теме измены мертвой жены, и он мог отцовство не оспаривать и сына дальше держать просто ради того, чтобы на нем все свои обиды выместить за предательство.
В смысле, ребенок от законного по документам отца мало в чем защищен.
— Ну, тут ты права. Интересная штука эта твоя психология.
— Хочешь, дам пару книжек почитать по теме? Ну или названия скажу – сама почитаешь на досуге?
— Ищешь единомышленников по увлечениям?
— Я много чем увлекаюсь, — пожала плечами Маша. – А ты пока что ничего не предлагала особо.
— Потому что сама еще ничего особо не знаю. До недавнего времени в моей жизни была только учеба.
Ах, да, еще учеба и после учебы снова учеба.
— Жест.кач какой-то. Учеба – это дело нужное, конечно, но и помимо нее у человека жизнь должна быть.
— Ну, теперь-то она у меня будет. Начну с твоих книжек, там, может, еще что придумаю.
— Тут, кстати, в доме культуры и кружки по пению-танцам, и всякие занятия поспокойней есть, если ты не знала.
— Знаю, но пока у меня слишком насыщенная жизнь, чтобы находить в ней время для каких-то еще дел.
Отец вчера собаку принес. Ну как собаку – щенок еще, Следом назвали.
— О, так теперь ты будешь дрессировкой заниматься?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
