Когда он вошёл, Алёна, бледная, с синими тенями под глазами и зафиксированной бандажом левой рукой, сидела у постели отца. Она обернулась, и взгляд её стал испуганным и отчаянным.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
«Виновата. Виновата точно».- Зло решил он.
— Добилась своего? Я знал, что так будет!
— Стас, не надо устраивать разборки здесь. Если хочешь, давай выйдем.
— Выйдешь ты. Я хочу побыть с отцом.
Она безропотно встала и скрылась за дверью. А Стас смотрел на восковое лицо отца, не в силах произнести ни слова.
— Папа, я же предупреждал тебя.
Он сидел, глядя на человека, находящегося где-то посередине двух миров, и не мог понять, какие чувства испытывает. Страх? Отчаяние? Злость?
Молодой человек и хотел бы чувствовать что-то другое, но не получалось. Мысль о том, что надо сделать всё максимально возможное, чтобы Алёна не получила ничего из отцовского наследства, не давала покоя. Он ещё немного посидел и вышел. Алёна никуда не ушла. Сидела на жёсткой кушетке у сестринского поста, без сил привалившись спиной к холодной стене.
— Стас, давай поговорим. Пожалуйста. Надо обсудить…
— Мне не о чем с тобой разговаривать. — Перебил он грубо.
Алёна не стала спорить. Посмотрела на него и вернулась в палату. Он проводил девушку ненавидящим взглядом.
— Зря вы так. — Неодобрительно заметила дежурная сестра.
— Что?
— Зря вы так с ней. — Повторила она. — Их сюда из этой страшной аварии привезли. Её ещё по телевизору показывали. Там несколько машин было. Люди погибли. Водитель их тоже. А её, видно, Бог спас. Она, едва в себя пришла, с переломом, с сотрясением, сразу сюда. Врач сначала настаивал, чтобы ушла, а потом разрешил. Она от вашего отца почти не отходит, хотя ей нельзя так.
— Боится денег лишиться. — Раздражённо бросил Стас. — Она ради них и замуж за него выходила.
— Не знаю. — Покачала головой сестра. — Мы здесь много разного видим. Люди на грани жизни и смерти балансируют. Так вот, знаете, кого искренне отпускать не хотят, те возвращаются.
— Сказки это. — Мотнул головой Стас. — Лучше скажите, надо ему что-то?
— Я вам уже сказала. — Вздохнула женщина. — А остальное оплачено.
Она проводила его взглядом, не сказав главного, о чём этому раздражённому молодому парню знать не следовало. Не её это дело, а хуже сделать можно.
* * * * *
— Наум Маркович, пожалуйста. Вы с отцом столько лет вместе. Скажите, этой… его жене, что ей достанется?
— Стасик, мальчик, папа жив, слава Богу. — Юрист смотрел на Стаса с удивлением. — И, помоги ему Всевышний, выкарабкается.
— Это будет здорово. Но, Наум Маркович!
— Могу сказать тебе, Стасик, только одно: твой папа не менял содержание своего завещания после того, как мы составили его после смерти Риточки. Кажется, собирался, но… Увы. Об остальном не спрашивай. Есть профессиональная этика.
Стас выдохнул с облегчением. Остаток дня провёл в отцовском офисе.
— Станислав Михайлович, вплоть до особого распоряжения или смены руководства компании я временно исполняю обязанности руководителя. — Заместитель отца спокойно положил на стол папку с приказами. — Полагаю, вам не о чем беспокоиться.
— Евгений Игоревич, а Алёна? Отец не оформлял её на работу в компанию? Может быть, акции…
— Станислав Михайлович, не оформлял точно, об остальном мне ничего неизвестно. Весь коллектив работает в штатном режиме…
— Миша, Мишенька. — Алёна держала мужа за руку. — Не уходи, пожалуйста. Знаешь, у меня никого в жизни не было роднее, чем ты. Мама только, но это так давно было. Папа, когда пить начал, про себя забыл, не то что про меня. Я ведь сначала, когда ты в бар к нам приходил, просто жалела тебя. Думала, вдруг и тебя кто-то так же ждёт, кому-то твоя забота нужна. А потом влюбилась. Правда, влюбилась, Миш. Мне девчонки говорили, какая я дурочка, что со стариком связалась. Но это пока они тебя не увидели. Какой же ты старик, Миша. Я не знаю, как я буду, если ты меня оставишь. Нас оставишь. Врачи сказали, что с малышом ничего не случилось. Сказали, ангел-хранитель у него. Это ведь хорошо. Значит, он обязательно родится и вырастет большим и сильным, как твой Стас. Стас приехал, Миша. Он переживает очень. Поэтому злится и говорит всё так. Он любит тебя. И я тебя очень люблю. Ты держись, пожалуйста, ради нас всех держись.
— Алёна, ты поспи пойди. — Подошедшая медсестра положила руку ей на плечо. — Не изматывай себя.
— Я читала, что люди всё слышат в таком состоянии. И если с ними разговаривать, они понимают, что нужны.
— Да он уж услышал и понял давно всё, муж твой. После таких слов любой с того света прибежит. А тебе отдыхать надо. И ребёночку. Первый триместр он коварный. Тем более такое с вами случилось. Твой малыш за жизнь уцепился, так и ты ему помоги. Не изматывай.
— Да, вы правы. Я сейчас ещё буквально десять минуточек посижу и пойду.
— И вот что, Алёна. — Сестра ещё больше понизила голос. — Ты о ребёночке сыну мужа своего не говори. Кто знает, как он отнесётся.
— Хорошо. Только Стас, он не злой. Просто решил почему-то, что я за его отца из-за денег вышла. Не верит мне.
— Ну это его тараканы — верить или не верить, а только ты меня послушай. Я ведь вижу, что тебе и подсказать некому.
Через пару дней Стас снова заехал в больницу. Постоял, посмотрел на отца.
— Надо ехать, пап. Ты сам говорил, что дела надолго оставлять нельзя. Здесь я тебе ничем не помогу, а там перспективы…
* * * * *
— Миша, надо что-то решать. — Евгений Игоревич смотрел, как хмурится сидящий в коляске друг. — Дела в последнее время идут не очень. Коренев даёт приемлемую цену.
— Но Стас говорит, что поднимет бизнес.
Вот уже полгода прошло, как Михаил Алексеевич вышел из комы. Вопреки всем прогнозам.
— Жена вытащила. — Шептались медсёстры. — Только она и верила, что он выживет.
А прогнозы сперва были неутешительные. Михаил почти не двигался и совсем не говорил. Алёна находила врачей, выискивала информацию о новых методах восстановления. С помощью Евгения Игоревича возила мужа в Москву. Словом, делала всё то, что Михаил много лет назад делал для своей любимой жены.
Но в их случае дело сдвинулось с мёртвой точки. И Михаил сначала сел, а потом и заговорил, с трудом, постепенно, растягивая слова. Узнав об этом, в город примчался Стас. Увидев уже заметный животик жены отца, просто вышел из себя.
— Что с компанией, пап?
— Евгений считает, что бизнес надо продавать и начинать что-то новое. Перспективы уже не те. Но на новый у меня теперь не хватит сил, поэтому надо вкладывать активы для получения пассивного дохода.
— Но ты же говорил, что я продолжу твоё дело. — Возмутился Стас. — Зачем я тогда учился, добивался чего-то? Зачем нужен этот опыт?
— Сынок, времена изменились. Надо пробовать что-то новое.
— И когда оно даст результат?! Всю жизнь впахивать, как ты? Пап, ты обещал. Или теперь из-за жёнушки своей и будущего нового ребёнка сын тебе уже не нужен? Я в состоянии вытащить бизнес!
— Не справиться Стасу. — Покачал головой Евгений Игоревич. — Коренев его раскатает. Это раньше вы на равных были. — Ты, Миш, не обижайся. Но либо продавать, либо я из дела выхожу.
— Да я понимаю, Женя. Только Стаська не простит мне этого. Я шанс ему должен дать, тем более что обещал. Может быть, он лучше нас с тобой справится.
Новое дело полностью захватило Стаса. Наконец, свершилось то, о чём он мечтал: стоять во главе теперь уже своей компании. Они поженились с Дианой. Обоим не хотелось возвращаться в родной город, и Стас всерьёз задумался о переводе активов. Об отце он теперь почти не вспоминал.
Михаил Алексеевич отчаянно пытался встать на ноги, но порой его охватывало чувство безысходности.
— Алёна, я пойму. — Говорил он тогда. — Пойму, если не захочешь возиться с инвалидом.
— Миша, мне нельзя волноваться, ты знаешь. — Терпеливо говорила она мужу. — Мне сына родить надо. Он это заслужил.
— Какой отец достанется нашему ребёнку? Немощный? Которого содержать надо?
— Не преувеличивай. У тебя есть дом, квартира, которую мы сдаём. Два участка, которые в случае необходимости можно продать. И счёт, ты забыл?
— Богачи! — Иронично усмехался он. Михаил знал, что денег на его резервном счёте заметно поубавилось за то время, пока Алёна и Женя занимались реабилитацией. И без пополнения средства на нём будут неумолимо таять.
— Когда малыш подрастёт, я пойду работать.
— Неплохо придумала! И будешь меня содержать? Женщина будет содержать мужа.
— Ты сам будешь себя содержать, Миш. Я уверена, что скоро всё наладится. Надо просто дать нам всем время.
Маленький Виталька родился крепким и крикливым. Он выматывал Алёну, не давая молодой маме ни минуты покоя.
— А ну-ка, дай мне сюда этого бунтаря! — Не выдержал однажды Михаил. И, положив на колени сына, поинтересовался. — Ты чего это, парень, орёшь? Не дело.
Малыш вдруг замолчал, прислушиваясь к отцовскому голосу.
— Вот и ладно. Алёнушка, иди поспи. А мы здесь разберёмся.
— Как же, Миш?
— Справимся, сказал. — Отрезал Михаил.
Он смотрел на крохотные насупленные бровки и понимал, что почти не помнит Стаську таким. Ни таким, ни когда тот пошёл, ни когда только начал говорить. Всегда видел сына урывками, часто целовал его уже спящего. Он мог поклясться, что любил Стаса и сейчас любит, но какой же кусок жизни он пропустил. Наверное, всё в жизни даётся нам для постижения простых и одновременно сложных истин. Не случись с ним этой беды, он никогда не увидел бы и того, как будет расти Виталик. Не имел бы возможности держать его, как сейчас, на руках, выдыхая сладкий младенческий запах.
— Молчит. Боже, Миша, что ты с ним сделал? Это чудо какое-то. — Алёна, заспанная, стояла и смотрела, как он бережно держит малыша.
— Ты чего вскочила? — Тихо спросил он. — Спала бы.
— Кормить пора. Он сейчас всё равно проснётся.
— Покажи, как смесь разводить. Я в следующий раз сам смогу.
— Покажу. — Согласилась она.
С тех пор они справлялись вдвоём. Михаил наконец перестал сетовать на собственную немобильность. Прекрасно управлялся с сынишкой, а когда Алёна не видела, пробовал потихоньку вставать. Получалось плохо, и ему не хотелось, чтобы жена была свидетелем его немощных попыток.
— Миша, мне надо с тобой поговорить.
Он насторожился. Обычно такое начало разговоров не сулит ничего хорошего.
— Я почти знаю, что ты скажешь, но, Миш, я бы хотела начать работать.
— Ты с ума сошла, Алён.
— Пока всего по несколько часов в день. Ты справляешься с Виталиком. А мы с Иринкой хотели бы открыть свой маленький островок: выпечка и кофе. Ты же всегда говорил, что я вкусно готовлю. А пеку почти так же, как твоя Зинаида Савельевна.
Он говорил. И часто. Но это как-то неожиданно всё.
— Я не хочу тайком от тебя, понимаешь. Мы ещё до всего случившегося собирались. Ты денег мне всегда много давал. Я не тратила почти. А сейчас Ира и место нашла, и готовить есть где.
Она смотрела умоляюще, и он вдруг понял, как для неё это важно.
— Я попрошу Наума Марковича проверить документы аренды, что там ещё вам надо для этого. Ну, чтобы не обманули.
И молча обнял бросившуюся ему на шею жену…
* * * * *
— Вот тебе и содержанка. Или как ты её там называл? — Диана повернулась к мужу. — Алёна уже третью пекарню открывает.
Местные новости смотрела сегодня.
— Что ты хочешь сказать? Любая курица с нужным стартом это всё сделала бы.
— Это ты говоришь? Стас, отец тебе целый раскрученный бизнес отдал. И советовал, между прочим, как лучше поступить. Где теперь оно всё? Может быть, уже пора признать, что ты неправ был?
— Если бы он тогда согласился продать участки, я бы вытянул компанию.
— Не льсти себе. Было бы то же самое. Деньги, ушедшие в никуда. А так они с Евгением Игоревичем открыли на них базу отдыха. Ещё пару лет, и раскрутятся снова. Михаил Алексеевич хватки не потерял. Твой отец — хороший бизнесмен, Стас. И учиться тебе надо у него, а не у других людей.
— Чего тогда живёшь с таким неудачником?
— Люблю, потому что. Всё жду, когда ты свою обиду на отца отпустишь. Тогда совсем хорошо будет. А ещё потому, что ребёнку отец нужен, даже такой ворчливый и непримиримый.
— Какому ещё ребёнку? Подожди! Что, правда?
— Правда. Правда. Видишь, всему своё время. Видимо, наш малыш ждал, пока его отец созреет для настоящей взрослой жизни. Ну что, поедем мириться? Михаил Алексеевич на пятилетие Виталика приглашал…
— Ну здравствуй, сынок. Рад, что приехал. — Михаил Алексеевич шагнул навстречу Стасу. — Здравствуй, Дианочка.
— Пап! Папа! А мама сказала… — Выскочивший за ним следом шустрый мальчишка остановился. — Ой…
— Что, братишка, привет? — Стас протянул ему большую блестящую коробку. — С первым юбилеем тебя!
— Я не братишка, а Виталик. — Серьёзно уточнил мальчик. — А ты?
— А я Стас. Твой брат, получается. Так что «братишка» — тоже правильно.
— Который Стаська, да? — Подозрительно уточнил пацан. — Папа рассказывал. Только я тебя не узнал. А ты где был? Далеко?
— Далеко. — Вздохнул Стас.
— А теперь приехал?
— Теперь приехал.
— Здравствуйте. — Вышедшая на крыльцо Алёна улыбнулась чуть настороженно. — Что же вы гостей на крыльце держите? Зовите в дом.
— Отец хорошо выглядит. — Сказал Алёне Стас, когда они случайно оказались на кухне вдвоём.
— Да. Их новый проект с Евгением Игоревичем его к жизни вернул.
— Это не проект. — С трудом выдавил Стас. — Ты, если можешь, прости. Я ведь правда тогда думал, что ты с ним…
— Забыли. Я рада, что вы помирились. Твой отец очень переживал.
— Я долго злился. Думал, он променял меня на тебя. Так ведь бывает.
— Бывает. — Алёна не стала спорить. — Хорошо, что разобрался.
— Разобрался, когда узнал, что у нас скоро свой такой же Виталька будет. Сколько лет не получалось ничего. Понял, что никто мне его и Дианку заменить не сможет.
— Что вы здесь? — Заглянул в кухню Михаил. — Надеюсь, не ссоритесь?
— Миш, ты скоро дедушкой будешь. — Сообщила Алёна. — Вот теперь можешь смело говорить про собственную старость.
— Поздравляю, сын! Вот это новость так новость! А ты, Алёнка, додразнишься. Что, если я тебя буду бабушкой называть? По статусу, между прочим, так и получится. Ладно, давайте мне торт. А то именинник наш заждался уже! Стас, свечи поможешь зажечь?
— Спрашиваешь? — Весело кивнул сын, доставая зажигалку. — Сейчас так зажжём, чтобы все желания моего брата исполнились.
Он смущённо глянул на Алёну и зажёг первый огонёк.
Автор Йошкин Дом
